KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Проза » Историческая проза » Геннадий Ананьев - Риск.Молодинская битва.

Геннадий Ананьев - Риск.Молодинская битва.

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Геннадий Ананьев, "Риск.Молодинская битва." бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

«Только победителем уходить!» — твердил себе Му­хаммед-Гирей и искал, каким способом обеспечить себе победное возвращение в свое ханство, которое заставит астраханцев хвост поджать.

Брала верх рискованная и заманчивая идея: осадить Кремль. Взять его, конечно, не удастся, но страху на­гнать вполне можно. Установить на тарасы109 пушки ту­рецкие и бить через стены по Кремлю. А на стену погнать впереди войска русских. Жаль, конечно, дорогой товар, в Кафе за них дадут много золота, но не всех же пленных побьют защитники кремля.

«Склонит голову Василий! Обязательно склонит! — со злорадством предвидел свое торжество крымский хан. — Он — данник мой! Раб!»

Мухаммед-Гирей как раз обсуждал со своим братом Сагиб-Гиреем, когда и как лучше начать осаду Кремля, переждать ли какое-то время, чтоб совсем догорели поса­ды, или пустить по дымным и жарким еще улицам? Они уже склонялись к преимуществу немедленной осады Кремля, как ширни осмелился прервать их стратегичес­кую беседу.

— Аллах милостив к тебе, мой повелитель. Гяуры прислали мирных послов и обоз даров от раба твоего кня­зя Василия.

Первым желанием Мухаммед-Гирея было желание немедленно пригласить послов Васильевых в шатер, он даже сказал слово:

— Зови…

Но не докончил фразу, и ширни ждал, кого повелит хан позвать. А Мухаммед-Гирей молчал. Долго молчал. Потом заговорил..

— Поступим так, как поступали предок наш, Великий Покоритель Вселенной Чингисхан, и грозный внук его Бату-хан. Пусть послы пройдут сквозь очистительный огонь и поклонятся солнцу. Предупреди послов: кто ос­мелится креститься своему Богу, тому смерть неминуе­мая. Возьми для этого моих лучших нукеров.

— Слушаюсь, мой повелитель, — переглянулся в по­клоне ширни, попятился было к выходу, но потом оста­новился и спросил: — А если гяуры не согласятся идти через очистительный огонь?

Метнул гневный взгляд Мухаммед-Гирей на своего мудрого советника, который сказал ему вслух то, чего опасался хан, приняв ради своей гордыни столь унизи­тельную процедуру для послов, но не отступать же — хан не берет свое слово обратно, бросил резко:

— Тогда всем им — смерть! Порезать как баранов!

ГЛАВА ШЕСТАЯ

— Что мне передать моему повелителю? — с ядовитой усмешкой спросил ширни князя Воротынского. — Разво­дить костры или повелеть кэшиктэнам110 обнажить сабли и пустить их в дело?

— Погоди, — буднично, словно речь шла о сущей без­делице, ответил Воротынский. — Дай подумать.

Каких усилий потребовалось князю, чтобы вот так спо­койно ответить наглому вельможе ханскому, только он один знал. Пойти на предложенное унижение, стало быть, уже загодя поставить себя в рабское положение. Не посол великой России, а проситель нищенствующий, вымалива­ющий снисхождение, готовый принять любые условия.

А что делать? Разве не в тяжелейшем положении оказа­лась Москва и большая часть удельных вотчин князей и бояр? Разве не грянет еще более страшное наказание за гордыню и недомыслие тех, на кого надеялись россияне, кому отдавали они добрую долю своего труда и дохода лишь ради того, чтобы рать крепко оберегала порубежье. А он, Воротынский, разве не пытался вразумить и самого царя, и воеводу-юнца Вельского?! И, наконец, князя Анд­рея, так и не решившего поставить царев полк заслоном.

«Сами, видишь ли, с усами. Ума палата! Только даль­ше носа ничего не видят и мыслить с мудростью не жела­ют! Теперь вот отдувайся за их недомыслие и трусость! Принимай позор на себя!»

Князя Воротынского так и подмывало бросить дерзко в ядовитое лицо ханского советника: «Великая Россия — не раба крымскому хану!» — но он не спешил сказать ро­ковое слово.

Смерти князь не страшился. Любой, самой лютой. Принял бы ее с таким же достоинством, как и предок его, князь Михаил Черниговский111 , и боярин его, Федор. Од­но останавливало: пойдет ли на пользу Москве и державе его мученическая смерть?

Поступок князя Михаила Черниговского и боярина Федора достоин и почитания и подражания, только время теперь не то и условия иные. Князь, бежавши в Венг­рию от батыевского нашествия, вернулся в вотчину, ког­да объясачили112 все русские княжества монголы-языч­ники, но чтобы править уделом на законном основании, утвержденном завоевателями, нужно было получить на то разрешение золотоордынского хана. Пройти через унижения. У него выбора не было.

Многие князья проходили через огонь, кланялись солнцу и монгольским божкам-идолам, кто ради личной корысти, а кто, как Александр Невский113 , чтобы спасти половину, почитай, России от разорения. И вот тут рассу­ди взвешенно, кто проявил больше мужества и разумнос­ти, Михаил ли Черниговский, Александр ли Ярославич?

Церковь возвела в ранг новосвятых мучеников и князя Михаила, и боярина Федора, ибо Господь назидал: «Тот, кто хочет душу свою спасти, тот погубит ее, а кто погубит душу свою ради меня, тот спасет ее». Поклонение любому идолу — смертельный грех. Поклоняться можно лишь од­ному — Господу. И еще говорил Господь, что нет пользы че­ловеку, если он приобретет царство мира сего, а душу свою погубит. И какой выкуп даст человек за душу свою?

Тем же, кто будет чтить Христа и признает его перед людьми, он обещал признать того перед отцом своим не­бесным.

Новосвятые мученики стали знаменем борьбы христи­ан с язычниками. Их мученическая смерть, их мужест­венный поступок вдохновляли на сопротивление, явное и тайное, вселяли надежду на скорое освобождение от ига басурман. Это, конечно, важно. Духовный настрой нации — не пустячок. Только не менее важно и действие. Рассу­дительное, с глубоким осмыслением обстановки. Что пре­красно знал князь новгородский Александр, не понятый поначалу своими современниками, осуждаемый ими, ос­тававшийся порой без верных соратников. И лишь годы рассудили, кто был достоин большего уважения.

Александр Невский остался в памяти народной, цер­ковь приняла его в лоно святых; яркий же подвиг Миха­ила Черниговского время подернуло пеплом забвения.

Время — мудрый судья.

А ширни Мухаммед-Гирея поторапливает:

—  Так какое слово, князь, я передам моему повелителю?

—  Погоди, — вновь отмахнулся Воротынский и — к боярам и дьякам, его сопровождавшим: — Ваше мнение, други мои, каково?

Будто искрой от кресала угодил в пороховой заряд. Вспыхнула перепалка. Яростная. Неуступчивая. Боль­шая часть посланников за то, чтобы подчиниться хану-захватчику, ибо, как они утверждали, положение безвы­ходное, меньшинство же, но настроенное решительно, требовало от Воротынского отказа. Они были готовы при­нять вместе с ним мученическую смерть, но не посрамить . России, не предавать Господа своего Христа-спасителя. Стйвили в пример и святого мученика Михаила Черни­говского, принявшего смерть за веру.

Слушал спор сотоварищей своих князь Иван Воротын­ский, и казалось ему, что правы и те, и другие. Еще более заметался он душой, никак не находя верного решения. И только когда услышал из уст дьяка запалистое:

— Епитимью потом примем! Да и простит нас, греш­ных, Господь, ибо не своей жизни ради пойдем на позори­ще, но людишек для. Иль не видали, сколь их в Кремле, а того более снаружи к стенам прилипших?!

Верно, перво-наперво посекут их всех либо заставят впереди себя лезть на стену, смастерив из бричек и оглоб­лей лестницы.

«За что им-то страдать?! Гордыне службу служить или несчастного люда ради принять грех на душу? А Господь, если истово помолимся ему всем миром, поймет и про­стит…»

Не подумал тогда князь Воротынский, как воспримет такое решение своих подчиненных царь. Не до того в тот миг было Воротынскому, и не мог знать он, что вскорос­ти понесется со своими туменами Мухаммед-Гирей на за­щиту родовых улусов от набега астраханских татар. Не ведал, что унижение, какое он пройдет, ему же во вред обернется. Сказал, словно рубанул:

— Кто не согласный, вольны воротиться! — И к хан­скому первому советнику: — Всё. Что принято у вас на церемонии приема послов, мы исполним. Так и передай­те своему хану.

Вроде бы все, но ширни кобенится:

— Или все идите сквозь огонь, или всем одна участь — смерть.

И улыбочка ядовитая на губах. Знайте, мол, наших. Князь Воротынский не полез на рожон. Склонил голо­ву и молвил просительно:

— Прими от нас дар соболями и куницами. Не жалеючи поднесем, только не неволь тех, кто о душе своей пе­чется более, чем об Отечестве.

Понравилась ширни покорность князя, да и подарки получить худо ли? Кивнул покровительственно.

— Хорошо. Пусть будет так. Они, — кивнул на про­тивников унижения, — не посланники. Они — сопро­вождающие обоз с подарками светлому хану моему Му­хаммед-Гирею и брату его Сагиб-Гирею.

Долго ожидали послы встречи с ханом. С версту дви­гались они пеши, сквозь перелески. Впереди ширни гар­цует на статном аргамаке в доброй сбруе; позади, за обо­зом, полусотня свирепых крымцев, от одного взгляда на которых оторопь может взять. Вот наконец и луг. Боль­шущий и истоптанный уже, бедняга, изрядно. Как вся Земля Русская. И только у шатра ханского сохранилась девственная прелесть лугового разнотравья.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*