Бернард Корнуэлл - Мятежник
— Говори свою речь, — рявкнул Траслоу.
Ропер стянул с головы шляпу, а юный Декер придал лицу серьезное выражение. Салли облизнула губы и улыбнулась Старбаку, который глядел на серебряное кольцо, лежавшее на потрепанной Библии. Он увидел, что на кольце были выгравированы какие-то слова, но не смог разобрать их в тусклом свете фонаря. Боже, думал Нат, какие слова он должен подобрать для этой пародии на брак? Это испытание было еще хуже ямы для распиловки.
— Начинай, мистер, — прорычал Траслоу.
— Господь освятил брак, — услышал Старбак свои слова, пока отчаянно пытался вспомнить венчания, на которых бывал в Бостоне, — как акт своей любви, как таинство, в котором мы можем рождать детей, чтобы они служили Богу. Заповеди брака просты: любите друг друга.
Произнося эти слова, Нат посмотрел на Роберта Декера, и юноша одобрительно кивнул головой, словно Старбак нуждался в поддержке. Нату было ужасно жаль этого честного простака, порабощенного соблазнительницей, затем он взглянул на Салли.
— И храните верность друг другу, пока смерть не разлучит вас.
Салли улыбнулась Старбаку, и слова, которые он только что собирался произнести, растаяли как туман на полуденном солнце. Нат открыл было рот и тут же закрыл, не зная, что сказать.
— Ты слышала его слова, Салли Траслоу? — требовательно спросил ее отец.
— Конечно, я же не глухая.
— Возьми кольцо, Роберт, — велел Старбак и поразился своему безрассудству. В семинарии его учили, что таинства — священные ритуалы, которые могут служить только избранные, самые праведные из людей, и вот он, грешник, проводил в мигающем свете облюбованного мотыльками фонаря этот аморальный ритуал под зарождающейся виргинской луной.
— Положи правую руку на Библию, — сказал он Роберту, и тот положил свою грязную от работы руку на семейную Библию с надорванным корешком, которую Старбак все еще держал в руках.
— Повторяйте за мной, — произнес Старбак и придумал брачную клятву, с которой обратился к каждому по очереди, затем Нат приказал Роберту надеть кольцо на палец Салли, объявил их мужем и женой, закрыл глаза и поднял голову к звездному небу.
— Да пребудет с каждым из вас благословение Господа нашего, — произнес Старбак, — и его любовь, и его защита, и убережет вас от зла отныне и во веки веков. Мы просим об этом во имя того, кто любил нас настолько сильно, что пожертвовал единственным сыном ради искупления наших грехов. Аминь.
— Да будет так, — сказал Томас Траслоу, — аминь.
— Слава Господу, аминь, — произнес из-за спины молодоженов Ропер.
— Аминь, — лицо Роберта Декера светилось от счастья.
— На этом все? — спросила Салли Декер.
— И так будет до конца твоих дней, — рявкнул ее отец, — ты поклялась в верности, храни это обещание, девочка, или будешь страдать.
Траслоу схватил ее за левую руку, и хоть Салли попыталась отшатнуться, притянул ее к себе. Он посмотрел на серебряное кольцо на ее пальце.
— И храни это кольцо, девочка.
Салли не ответила, и Старбак подумал, что, выудив у отца кольцо, она одержала победу над ним, а победа для нее была гораздо важнее свадьбы.
Траслоу отпустил ее руку.
— Ты запишешь их имена в библии? — спросил он Старбака. — Для порядка?
— Конечно, — ответил Старбак.
— В доме есть стол, а в кувшине на каминной полке лежит карандаш. Если собака кинется, пни ее ногой, — сказал Траслоу.
Нат внес фонарь и библию в дом, где была всего одна комната, обставленная простой мебелью.
В комнате находилась кровать, стол, стул, два сундука, камин с крюком над очагом, скамья, прялка, решето для крупы, стойка с ружьями, коса и висел портрет Эндрю Джексона в раме.
Старбак сел за стол, открыл библию и нашел семейный реестр. Он пожалел, что у него не было чернил, чтобы сделать запись, но ему пришлось довольствоваться карандашом Томаса Траслоу.
Он посмотрел на список имен в реестре, начинавшийся с первых Траслоу, приехавших в Новый Свет еще в 1710 году, и увидел, что на последней заполненной строке кто-то криво сделал запись о смерти Эмили Траслоу печатными буквами, а в квадратных скобках добавил фамилию «Мэллори» на тот случай, если Бог не знает, кто такая Эмили Траслоу.
Строкой выше была простая запись о рождении Салли Эмили Траслоу в мае 1846 года, и Нат понял, что девушке исполнилось пятнадцать всего два дня назад.
«Воскресенье, 26 мая, 1861 год», — с трудом написал Нат, болели покрытые волдырями руки.
«Салли Траслоу и Роберт Декер соединены узами священного брака». В соседней колонке должно было значиться имя совершившего обряд священника. Старбак помедлил, затем вписал туда свое имя: Натаниэль Джозеф Старбак.
— Вы не настоящий священник, так? — Салли вошла в дом и с вызовом посмотрела на Старбака.
— Господь делает нас теми, кто мы есть, а кто я, не тебе о том спрашивать, — сурово, насколько смог, ответил Нат и почувствовал себя ужасно важным, но он боялся оказаться во власти девушки и нашел спасение в напыщенности.
Салли засмеялась, зная, что он лжет.
— Должна сказать, у вас очень приятный голос, — она подошла к столу и посмотрела на открытую Библию. — Я не умею читать. Один человек обещал научить меня, но так и не нашел время.
Старбак испугался, что знает этого человека, и хотя одна часть его не хотела это признавать, другая его часть хотела убедиться в подозрениях.
— Это Итан Ридли побещал тебе? — спросил ее Нат.
— Вы знаете Итана? — удивленно спросила Салли, затем кивнула. — Итан обещал научить меня читать. Он много чего обещал, но ничего не сделал. Пока не сделал, но еще ведь есть время?
— Разве есть? — спросил Нат. Он уверял себя, что его шокировало предательство Ридли по отношению к мягкой Анне Фалконер, но также понимал, что страшно завидует Итану Ридли.
— Мне нравится Итан, — Салли теперь дразнила Ната. — Он нарисовал мой портрет. Очень красивый.
— Он хорошо рисует, — попытался ответить Старбак равнодушным тоном.
Салли стояла перед ним.
— Итан говорит, что однажды заберет меня. Сделает из меня настоящую леди, подарит мне жемчуг и кольцо на палец. Золотое. Настоящее, не такое, как это.
Она протянула палец с только что надетым кольцом и коснулась руки Старбака, послав импульс ему прямо в сердце, словно молния. Салли понизила голос почти до заговорщического шепота.
— Вы сделаете это для меня, священник?
— Был бы рад научить вас читать, миссис Декер, — Старбак почувствовал легкое головокружение. Он знал, что должен отдернуть руку от этого поглаживания, но не хотел, да и не мог.
Он был очарован ею и уставился на кольцо. Буквы, вырезанные в серебре, были полустертыми, но все же разборчивыми. «Я люблю тебя», — гласили они по-французски. Это было дешевое французское кольцо для влюбленных, представлявшее ценность только для человека, чья любовь его носила.
— Вы знаете, что написано на кольце, священник? — спросила Салли.
— Да.
— Скажите мне.
Он посмотрел ей в глаза и сразу же опустил их вниз. Похоть внутри причиняла боль.
— Что там написано, мистер?
— Это французский.
— Но что там написано? — её палец все еще слегка касался его руки.
— Там написано «Я люблю тебя», — Старбак не смел взглянуть на неё.
Она очень тихо рассмеялась и скользнула пальцем по руке в сторону его среднего пальца.
— Вы дадите мне жемчуг? Как обещал Итан? — насмешливо спросила Салли.
— Я попробую. — Ему не следовало это говорить, он даже не был уверен, что хотел сказать это, он просто услышал, что произносит это, и в его голосе прозвучала грусть.
— Вы что-то знаеете, священник?
— Что? — Старбак поднял на неё взгляд.
— У вас взгляд, как у моего отца.
— Неужели?
Ее палец все еще оставался у него на руке.
— Я же не по-настоящему замужем, да? — она больше не дразнила, но вдруг стала задумчивой. Старбак ничего не ответил, и она опечалилась.
— Вы действительно мне поможете? — спросила она, и в ее голосе прозвучала нота неподдельного отчаяния. Она больше не флиртовала и говорила как несчастный ребенок.
— Да, — ответил Старбак, хотя точно знал, что ему не следовало обещать такую помощь.
— Я не могу здесь оставаться, — сказала Салли, — я просто хочу оказаться отсюда подальше.
— Я помогу вам, если смогу, — сказал Старбак, и знал, что обещал больше, чем может дать, и что обещание происходило от глупости, но даже в этом случае он хотел, чтобы она ему доверяла.
— Обещаю, что помогу, — сказал он, и сделал движение, чтобы взять ее руку в свою, но она резко отдернула пальцы, когда открылась дверь.
— Раз уж ты здесь, девочка, — произнес Траслоу, — то приготовь нам ужин. Там курица в горшке.
— Я больше не твоя кухарка, — сварливо сказала Салли, потом отскочила, уклоняясь, когда отец поднял руку. Старбак закрыл Библию и задумался, было ли его предательство очевидным для Траслоу. Девушка готовила, а Старбак смотрел в огонь, мечтая.
