Гарольд Лэмб - Феодора. Циркачка на троне
Белизарий принудил своих солдат расплатиться серебром за продовольствие и тронулся в дальнейший путь. Он шёл почти по тому же самому маршруту, что и восьмая армия африканского корпуса Роммеля спустя более чем четырнадцать веков, когда Карфаген уже стал Тунисом.
Войскам не удалось быстро подобраться к Карфагену. Когда римляне увидели естественные защитные сооружения огромного порта, цепь холмов, оканчивающуюся сухим солёным озером и великим озером Карфагена, то их доброжелатели, крестьяне, которым заплатили серебром, сообщили, что вандальские всадники прибывают в город со всех сторон. Белизарий остановил свою колонну и выстроил лагерь, окружённый по старинке выкопанными рвами. Там остался его багаж, более слабые соединения пехоты и его жена Антонина. Сам он, оставив свой полк в тылу, так как это были единственные силы, на которые он мог рассчитывать, пошёл по главной дороге, которая вилась меж холмов и озёр к Карфагену.
Произошедшее далее можно назвать удачей с той лишь только разницей, что Белизарий уже приготовился к поражению, в отличие от менее опытных правителей Африки. Четыре сотни гуннов, высланные вперёд исследовать холмы по левую руку, обнаружили одну армию вандалов, переходящую сухое солёное озеро. Увидев сверкающие золотом нательные украшения, великолепные плащи и больших откормленных коней знатных вандалов, гунны утратили своё дурное расположение духа или, возможно, решили, что эти всадники — более желанные враги, чем несгибаемый Белизарий. Их смертоносные стрелы сметали вражеские ряды, а быстрые дикие кони легко обгоняли тяжёлых лошадей вандалов, которые бросились в бегство по соляной корке озера.
Римская кавалерия федератов, пробираясь вперёд по дороге, столкнулась с армией командующего Карфагена, оказавшегося к тому же братом Гелимера. Они нагнали его и небольшой сторожевой отряд у верстового столба с пометкой «Десять миль», а обнаружив и дальше подобные разрозненные отряды, продолжали их атаковать, собирая трофеи и выискивая других вандалов. Гунны почти добрались до самого Карфагена, когда заметили главную армию Гелимера, которая верхом на конях рысью двигалась меж холмов. Римская кавалерия повернула в укрытие. Тут они и встретили Белизария с небольшим отрядом.
Среди холмов не могло произойти почти ничего. Но Гелимер, король вандалов, подъехав к десятимильному верстовому столбу, нашёл тело своего брата. Поблизости не было видно врагов. Гелимер всё ещё оставался в душе варваром, а это означало, что он питал глубокую привязанность к своим родственникам и хотел похоронить брата по всем правилам, предписываемым религиозным ритуалом. Это он и проделал на месте, предавшись горю, а армия терпеливо ждала, пока закончится церемония. Белизарий, пробираясь по дороге, столкнулся с этим неожиданным зрелищем, но не позволил своей ненадёжной армии потерять присутствие духа. Он повёл солдат на изумлённых вандальских воинов, уже спешившихся с коней. Вандалы, решив, что их атаковала целая конница, поспешно повернули к Карфагену.
К вечеру главная римская колонна обнаружила на дороге лишь тела убитых воинов. В темноте вновь появились гунны со своими блестящими пряжками, поясами из серебряных пластин и оружием, выложенным золотом. Оставшиеся до Карфагена десять миль пути были открыты, а сам город осветился пламенем ламп и факелов, словно приветствуя нашествие. Жители города укрылись под святым покровом церквей. Шпионы Юстиниана подготовили горожан к мысли о приходе освободителей, которые вернут весь африканский берег под милосердное покровительство империи.
Той ночью Белизарий не позволил ни одному отряду войти в Карфаген. В битве он уже познал все возможности вандалов и больше не беспокоился о предстоящей кампании, однако боялся мародёрства в том случае, если изголодавшиеся римляне войдут в город под покровом ночи. Даже Прокопий признавал, что «происходило некое смятение, когда римская армия вступала в побеждённый город».
На следующее утро Белизарий с армией триумфально вступил в Карфаген, но не позволял солдатам разделяться, пока у роскошных вилл и дворцов не поставили стражу. Поэтому его приход увенчался настоящим триумфом. Простые люди, наученные шпионами Юстиниана, забрасывали римлян миртовыми венками. Когда проносили знамёна с позолоченными орлами, жители принялись рыдать и радостно кричать, приветствуя освобождение после трёхсотлетнего ига. Командующий установил стражей на улицах, приказал не трогать знатных вандалов, укрывшихся в церквах, и отправился на пир во дворец Гелимера, где ему, как королю, прислуживали слуги. После того как с главной дороги привезли запасы и багаж, Белизарий распустил своих солдат.
Хотя порт освещался и нашлись доброжелатели, которые сопровождали римский флот, ему всё равно было нелегко войти в безопасную гавань Карфагена.
Удача, казалось, сопутствовала Белизарию. Коренные обитатели побережья приходили в священный восторг при его появлении, потому что под началом Юстиниана в церквах должны были возродить древнюю религию. Сами же вандалы, по сути, ариане, а не православные. Одно вандальское судно, нагруженное сокровищами, пыталось покинуть гавань, но из-за шторма возвратилось обратно и нетронутым попало прямо в руки Белизария. Захватив Карфаген, он удерживал единственную укреплённую крепость вандалов на всём побережье. Во время первого похода в Африку варвары уничтожили стены других городов, небезосновательно, но ошибочно полагая, что им будет безопаснее в Карфагене, чем в любой другой крепости.
В результате именно Белизарий укрылся в стенах города, в то время как Гелимер не имел такой возможности. Лето заканчивалось, и римляне, точно, выходцы с Балканского полуострова, армяне, готы и гунны, помогали освобождённому населению собирать фрукты и урожай зерна. Когда наконец вернулся вандальский флот, приятно проведя время на Сардинии, его командующие изумились, увидев, что их родной город занят римлянами.
Вандальский полководец заключил короля в объятия, и они оба рыдали, как истинные германцы, потому что потеряли свой город, жён и урожай. После этого они поклялись всё вернуть или погибнуть. Когда Гелимер собрал всю оставшуюся вандальскую армию для осады города, Белизарий отказался покидать Карфаген. Не умеющий вести осаду и не желающий связываться с ужасными римлянами, Гелимер приказал своей армии разрушить акведуки, собрать остатки урожая и на день двинуться вдоль побережья, чтобы там построить лагерь и ждать дальнейшего развития событий.
Это обрадовало Белизария, которому на кораблях с Сицилии доставлялось достаточно припасов. Возможно, именно благодаря этим кораблям Юстиниан и поверил в то, что можно осуществить невозможное — возродить Западную империю.
В период своего расцвета империя так и не создала сильного флота на Средиземном море. Все свои силы Рим отдал на укрепление бесчисленной армии. Поскольку границы располагались далеко от моря, армия редко пользовалась кораблями, хотя это только бы усилило её мощь. В колониях царил мир, к которому вынудили силой, поэтому военные корабли были не нужны. О торговле заботились египтяне и восточные купцы.
Почти такая же ситуация наблюдалась во времена правления первых константинопольских императоров до тех пор, пока вандалы не начали строить свой флот, игнорируя закон о том, что ни один военный корабль не может быть спущен на воду без дозволения императора. Римский папа Лев попытался уничтожить морскую силу варваров, но вместо этого потерял свои корабли; Анастасий построил несколько новых парусных галер на мысе Золотого Рога, которые и сопровождали Белизария в его первый пробный поход.
Юстиниану казалось возможным, что если все сухопутные маршруты будут навеки принадлежать варварам, то, по крайней мере, небольшие армии, собранные в Константинополе, смогут морем отправиться на запад, где их не догонят вражеские солдаты, или они смогут добраться вовремя до берега, чтобы не допустить высадки врага. Необходимо захватить острова на западе и построить там укрепления. Овладев с помощью военных кораблей Средиземным морем, империя смогла бы подчинить прилегающие побережья, порты и полуостров. Не имея сухопутного выхода к западу, она открыла бы для себя морские пути.
Естественно, первый шаг в этом предприятии был наиболее сложен, и Юстиниан рисковал, отправляя армию к дальним берегам завоёвывать народ, чьи военные силы и флот внушали римлянам опасения. Рисковал он прежде всего потому, что повелел Белизарию пересечь море и напасть на вандалов с суши, избегая встреч с их флотом. Хотя Белизарий испытал немало терзаний, но справился с задачей.
Таким образом, он подкрепил надежды Юстиниана обрести утраченную империю за морем.
Необычайно, но факт: появление захватчиков из-за моря сломило воинский дух вандалов, которые запросто могли бы перевесом сил преодолеть сопротивление римлян. Поговаривали, что, когда из-за моря придут воины, королевство вандалов падёт.
