Радко Пытлик - Гашек
Чадолюбивый пан Майер был доволен и этим. Состоялось еще одно свидание с будущим тестем, которое закончилось длительной прогулкой в сады Ригера. Через неделю Ярослав радостно пишет Ярмиле в Пршеров: «Ты и представить не можешь… Твой отец позволил мне жениться на тебе!»
ОТ НАЦИОНАЛЬНЫХ СОЦИАЛИСТОВ
В «МИР ЖИВОТНЫХ», ИЗ «МИРА ЖИВОТНЫХ» —
К НАЦИОНАЛЬНЫМ СОЦИАЛИСТАМ
Жизнь Гашека можно воспринять как литературную фабулу. В таком случае ничто не было бы столь чуждо ему, как образ героя, созданный просветительским «романом воспитания», где отдельные этапы развития сюжета всегда взаимосвязаны, мотивированы эпохой или внутренними драматическими конфликтами и все завершается идейным созреванием «воспитуемого», гармонией, целостным взглядом на мир.
Биография Гашека, напротив, скорее соответствует пониманию жизни как игры. Повседневность здесь сталкивается с фантазией, неутолимая жажда новых впечатлений с непосредственной, далекой от практических целей и намерений восприимчивостью. Тем больший простор предоставляет эта игра жизненной энергии, стихийному, инстинктивному началу.
Все, чем Гашек жил, он с фатальной последовательностью включал в нее, не делая исключения и для своего творчества. Эта игра отнюдь не была так идиллична, как ее изображают некоторые друзья Гашека, а имела весьма трагичную подоплеку.
В одной из записок начала 1908 года мы, например, читаем: «Я достал всего 11 гульденов. И близок к отчаянию. Ужасно. Эту неделю живу у пана Дробилека, ул. Палацкого, 37».
У Гашека нет даже постоянного жилья. Он ночует у знакомых и товарищей, в том числе и у Эдуарда Дробилека, позже — одного из вдохновителей партии умеренного прогресса в рамках закона. Именно к этому времени, очевидно, и относится недатированная записка, в которой Гашек обращается к нему: «Дорогой Эда, я постараюсь как можно скорее заплатить тебе за эти вещи. Кажется, я совсем сошел с ума. Прошу тебя, не подавай иск».
О чем идет речь в этой записке? Одолжил ли Гашек у Дробилека какие-то ценные предметы, которые потом из нужды сдал в ломбард? Теперь уже трудно найти удовлетворительное объяснение. Однако записка проливает свет на жестокую изнанку неосмотрительности Гашека.
Утверждая в полицейском комиссариате в июле 1908 года, что он редактор газеты «Ческе слово», Гашек не лгал, хотя это было и не совсем так. Еще до того, как он покинул анархистское движение, ему удалось установить контакт с молодежью, тяготевшей к национально-социалистической партии, игравшей главенствующую роль в тогдашнем антимилитаристском движении. В 1908 году при поддержке одного из знакомых он начинает помещать сатиры и юморески в газете «Ческе слово». (Но при этом не рвет отношений и с социал-демократическим «Право лиду», ибо и там, как видно из переписки, ему обещали постоянное место.)
И вот осенью 1908 года в связи с предстоящими дополнительными выборами на Краловских Виноградах мы застаем бывшего анархиста в агитационном центре национально-социалистической партии. В ресторации «На Вальдеке», в уютном, хорошо протопленном зале, Гашек на практике познает, как делается буржуазная политика. Его посвящают в тайны политической борьбы и предвыборных махинаций, сам он посылает на «поле боя» агитаторов, расклеивает плакаты и таким образом, по собственному выражению, помогает варить пресловутый «предвыборный гуляш». Можно не удивляться, что деятельность в агитационном центре национальных социалистов приводит его к очередному разочарованию. Вечером после выборов в трактире «У золотой кружки» Гашек встретился со своим давним другом Ладиславом Гаеком. В то время Гаек был редактором журнала «Свет звиржат» и жил в пражском предместье Коширже, в вилле близ парка Кламовка, где помещались и редакция и псарня. О своей встрече с Гашеком Гаек рассказывает: «Как всегда, он был весел, сыпал шутками, но признался мне, что ему негде ночевать. На улице холод, а у Ярды сапоги просят каши. Я пожалел друга богемной поры и позвал его в виллу „Свет звиржат“, где тогда жил.
Дал Ярде свои вторые ботинки, оставил его у себя ночевать, и он предложил мне помочь в издании журнала. Мол, ему хочется изменить образ жизни. Я тогда, разумеется, не мог пообещать Гашеку ничего определенного. Сам я в то время, помимо жилья и питания, получал в «Свете звиржат» всего 100 крон в месяц.
После долгого перерыва мы снова уснули в общей постели.
Утром я велел Гашеку что-нибудь написать, показал его работу шефу и спросил, нельзя ли платить ему ежемесячно хоть какую-то сумму.
Шеф согласился, и я смог предложить Гашеку 30 гульденов за сотрудничество в нашей редакции.
Гашек условия принял. На радостях отправился в Прагу в хороших ботинках и несколько дней в самом деле прилежно мне помогал».
Гашек и прежде прирабатывал в редакциях таких, например, изданий, как «Женски обзор» («Женское обозрение»), «Книгаржски обзор» («Обозрение переплетчиков»), «Гостимил» («Гостеприимный хозяин») и т. п.
Вскоре приятели поссорились. Гаек был горд своим положением в «Свете звиржат» и даже увлекся дочкой владельца журнала. Но последнее обстоятельство навлекло на него ряд неприятностей. Ибо владелец был не только любящим отцом, но и прижимистым предпринимателем. В журнале он правил как диктатор, в редакторе видел своего прислужника. Особенно бесцеремонно он вел себя с Гаеком, которого почитал теперь чуть ли не членом семьи. После какого-то очередного разноса Гаек разошелся с будущим тестем и стал редактировать газету в Подебрадах. Втайне он надеялся, что его друг тоже покинет редакцию и хозяин окажется на бобах. Но Гашек его «предал». Наконец-то перед ним забрезжила надежда на постоянное место, наконец-то он сможет просить руки Ярмилы! Гашек остался в «Свете звиржат» как редактор (между прочим, с гораздо меньшим жалованьем, чем Гаек). Но все же теперь ему было обеспечено жилье и пропитание, а чтобы он не слишком часто уходил в город, в редакцию ежедневно приносили два двухлитровых бидона с пивом. Гашек получал жалованье, так сказать, натурой — и был чрезвычайно доволен.
Издатель «Света звиржат» тоже был доволен новым редактором. Гашек вводит рубрику «Интересные подробности из мира животных», улучшает качество беллетристической части и создает «Веселый уголок», который ведется на относительно высоком уровне.
Привыкнув к крутому переменчивому нраву шефа, он приспосабливается к царящим здесь патриархальным правам (хотя в позднейших воспоминаниях называет виллу «сумасшедшим домом за железной решеткой»). Постепенно Гашек становится незаменимым и не только пишет статьи и редактирует журнал, но и приглядывает за псарней. Друзья, навещавшие его в Коширжах, нередко видели, как он успокаивал сварливых псов или играл со своей любимицей — дрессированной обезьяной Юльчей.
Гашек любил животных. Мог часами наблюдать за ними. Иногда брал какого-нибудь барбоса из псарни «Света звиржат» в Прагу, на «рекламную прогулку». Один из его друзей, в то время издательский редактор, рассказывает, что Гашек как-то навестил его с огромным пятнистым догом и настоятельно требовал задаток. Редактор не скрывает, что присутствие грозного животного значительно ускорило переговоры. Многие знания, приобретенные на службе в псарне близ Кламовки, писатель затем использует, вводя в свои юморески забавные детали.
Став редактором «Света звиржат», Гашек наконец-то, после четырехлетнего ожидания, добился согласия родителей Ярмилы. Пан Майер увидел, что он действительно хочет найти постоянную службу, и смирился с ним. Хуже обстояло дело с матерью Ярмилы. Та его не любила и ничего не прощала, даже если он умолял ее на коленях.
Чтобы задобрить родителей невесты, Гашек вновь вступил в лоно католической церкви, от которой прежде как анархист и вольнодумец отрекся. 15 мая 1910 года он вступает в законный брак с Ярмилой Майеровой в храме св. Людмилы на Виноградах. Тесть обещал снять и обставить для молодоженов квартиру в только что построенном доме на Пльзенской улице, неподалеку от виллы близ Кламовки. В солнечный, хотя и краткий, период совместной жизни молодые супруги совершили свадебное путешествие; судя по сохранившемуся билету — в Мотольскую долину.
Какова судьба Гашека после свадьбы?
Прежде всего представим себе сам диковинный журнал «Свет звиржат». Это было развлекательное и научно-популярное издание, адресованное всем, кто держит животных — собак, кроликов, домашнюю птицу. Одновременно оно служило прейскурантом для продажи тех экземпляров, которые содержались в этот момент на псарне. Наряду с практическими советами и рекомендациями печатались статьи и занимательные сообщения, большей частью переводы из иностранных, главным образом немецких журналов. Хотя к публикуемым в «Свете звиржат» материалам предъявлялись научные требования, писать нужно было популярно, доступно для читателей из крестьянской среды. Внешнее оформление журнала было консервативным, в стиле тогда уже отживавшего модерна.
