Льюис Уоллес - Падение Царьграда. Последние дни Иерусалима
Прежде всего вышли на берег телохранители, а затем на украшенной коврами пристани, при звуке труб, появился император со своей свитой. На нем был золотой шлем, такая же кираса, кольчуга, вышитая шелком нижняя одежда, пурпурная мантия, большие шпоры, великолепный меч и бесконечное число драгоценных камней, сверкающих всюду, с головы до ног.
Громадная толпа, окружавшая пристань, огласила воздух радостными криками:
— Да здравствует Константин! Да здравствует император!
По-видимому, Константин был очень доволен радушным приемом, глаза его весело улыбались, и он любезно кланялся направо и налево.
У портика дворца его встретила княжна Ирина, окруженная молодыми девушками поразительной красоты и высокого происхождения. Но всех прелестней и грациозней была сама княжна, державшая себя с благородным достоинством.
При виде ее Константин остановился. Преклонив колени, Ирина поцеловала его руку, а когда он поднял ее, то она, вся покраснев, сказала:
— Государь и благодетель, я приветствую тебя в дарованном мне дворце не столько за оказанные мне милости, как за благо, которое ты изливаешь на твой народ.
Затем княжна представила своему высокому родственнику окружающих ее молодых девушек, которые все преклонили колени перед ним. Константин, славящийся рыцарским обращением с женщинами, сказал каждой что-нибудь любезное.
Император назвал княжне по имени и титулу сопровождавших его придворных, в числе которых был его брат, великий адмирал, протостратор, великий конюший, логофет, канцлер, протосинег, ловчий и прочие сановники. Все они были более или менее преклонных лет и, как ловкие царедворцы, низко преклонились перед той, которую уже считали своей будущей императрицей.
— Теперь, государь, — сказала княжна, когда кончилось представление свиты, — позволь проводить тебя во внутренние покои дворца.
Император подал ей руку. Она оперлась на нее, но, подозвав придворного, который являлся к ней с поручением от Константина, произнесла:
— Прости, государь, мне надо сказать ему два слова. Благородный друг, будь так добр, замени меня за столом, приготовленным для императорской свиты, и распоряжайся вместо меня.
Сказав это и подождав, пока все придворные отправились к роскошному столу, накрытому на чистом воздухе за портиком, она повела Константина в парадную приемную. Там не было ни цветов, ни мебели, кроме одного стула с высокой спинкой.
Император сел на приготовленное ему место, а Ирина опустилась перед ним на колени и, скрестив руки, сказала:
— Благодарю тебя, государь, за то, что ты предупредил меня о своем посещении. Всю ночь я молилась Пресвятой Деве, прося Ее вразумить меня, как мне следует поступить. Меня тревожило, как избавить тебя от унизительного отказа. Я желаю сохранить достоинство женщины и не нарушить моей преданности к тебе, государь. Ты всегда был добр и милосерден к моему отцу и ко мне. Я никогда этого не забуду и потому привела тебя сюда, чтобы сказать с глазу на глаз до предложения о браке, что, питая к тебе преданную любовь, как верноподданная и родственница, я не могу любить тебя как жена.
— Отчего? — спросил с изумлением Константин.
— Не думай, государь, что я дерзка, но я так поступаю из любви и благодарности к тебе. Быть может, я отказываюсь от того, что мне еще не предложено, но ты можешь, возвратясь во дворец, сказать, что передумал и не делал мне предложения. Пострадаю от этого только я, так как злые люди станут рассказывать, что я наказана за надменность и желание быть императрицей. Но я буду утешать себя тем, что совесть моя чиста и что я избавила своего государя от жены, которая не любит его.
Император поник головой и насупил брови.
— Так, значит, правы те, которые меня уверяли, что только простые смертные могут выбирать себе подругу по сердцу, — мрачно произнес он после продолжительного молчания, — государям это возбранено. Я имею власть над жизнью и смертью всех своих подданных, но не могу жениться, на ком хочу.
— Государь, — сказала Ирина, нежно взяв его руку, — конечно, мне сладко слышать, что ты меня так любишь: я ведь все-таки женщина. Я не могу ответить любовью на твою любовь, я никого не любила до сих пор, а если когда-нибудь и полюблю, то буду всегда помнить то благородство, которое ты сегодня показал. У нас разные призвания, ты должен править империей, а я — служить Господу Богу. Мысль о том, что моя мать умерла в тюрьме, а отец состарился в ней, постоянно заставляет спрашивать: «Какое право я имею быть счастливой?» Этот голос я всегда слышу, когда начинаю мечтать о любви и замужестве, тогда я бросаю мечты и возвращаюсь к служению Богу и ближним.
— Разве ты никогда не выйдешь замуж? — воскликнул Константин.
— Никто не может знать будущего. Но если наступит минута, что я буду в состоянии, пожертвовав собою, спасти свой народ или святую веру, то я с готовностью приму на себя этот крест.
— И без любви?
— Да. Без любви с своей стороны и даже с его. Земная плоть не моя, а Божия, и если Его святая воля укажет мне на подобную жертву, то я не стану заботиться об осквернении смертной оболочки бессмертной души.
Ирина говорила так горячо, что невозможно было сомневаться в ее искренности. Слушая ее, Константин подумал, что ей лучше остаться невестой Христовой, чем выйти замуж даже за него.
— Ты мудро избрала свой путь, — сказал он торжественно, — и да сохранит тебя Пречистая Дева от всякого горя и всяких бедствий, а я, Ирина, — прибавил он с глубоким чувством, — буду довольствоваться, если ты позволишь, отеческими заботами о тебе.
Молодая девушка подняла глаза к небу и промолвила со счастливой улыбкой:
— Боже милосердный! Я не заслуживаю тех благ, которые Ты ниспосылаешь мне.
— Слушая тебя, я серьезно обдумал свое положение и вижу, что мне следует не горевать о твоем отказе, а жениться на той, которую укажет мне мой верный Франза, хотя это не нравится моему двору, который всячески советовал мне сделать выбор среди византийских красавиц. Но пора. Пойдем к моей свите.
XVII. Поющий шейх
Император и княжна Ирина медленно пошли к пировавшим придворным, которые при их приближении почтительно встали из-за стола.
Княжна подвела своего высокого гостя к креслу в виде трона под балдахином, а когда он поместился на нем, то по ее знаку слуги уставили стол блюдами с холодным мясом, фруктами, хлебом и хрустальными флягами с вином. Хозяйка поместилась возле на стуле и стала гостеприимно угощать его.
Все придворные с любопытством смотрели на них обоих, недоумевая, сделал ли император предложение и приняла ли его княжна. План возведения на престол княжны Ирины впервые был предложен великим адмиралом, самым могущественным из греческих сановников, с целью подкопаться под влияние на Константина Франзы, который до сих пор играл огромную роль. Так как Франзе было поручено найти невесту для Константина, то великий адмирал и его сторонники задумали воспользоваться его отсутствием, чтобы женить императора на той, кого выберут они, чтобы упрочить свое положение при дворе. Напротив, друзья Франзы опасались подобного брака.
Но ничто ни в словах, ни в выражении лица того и другого не обнаруживало, чем кончилась их беседа. Константин решил пока ничего не говорить о своих намерениях и как можно позже объявить, что ом отложил сватовство с княжной Ириной до приезда Франзы. Он очень мало разговаривал с Ириной, а под предлогом большого аппетита, возбужденного прогулкой по воде, молча принялся за еду. Что касается Ирины, то она начала рассказывать своему родственнику о ее приключении в Белом замке.
— Погоди, дочь моя, — перебил ее император, — это событие может иметь важность, а потому, — прибавил он, возвышая голос, — прошу прислушаться к рассказу. Мой брат и великий адмирал, подойдите к нам ближе.
Указанные лица исполнили приказание государя и встали по его правую руку.
— Продолжай, дочь моя, — сказал Константин.
«Дочь!» — заметил великий адмирал с горькой улыбкой и понял, что задуманное им дело было проиграно.
Все придворные сгруппировались вокруг рассказчицы и со вниманием выслушали ее.
Когда она закончила, старый слуга Лизандр подошел к ней и с низким поклоном сказал:
— У ворот чужестранец, называющий себя арабом.
— Арабом? — воскликнула княжна.
— Он похож на араба, — кивнул Лизандр. — Но держится так достойно, что его можно принять за царя всех погонщиков верблюдов на свете.
— Государь, — обернулась Ирина к императору, — я назначила сегодняшний день для приема одного арабского сказочника по прозвищу Поющий Шейх, который направляется в Адрианополь для развлечения своими сказками самого султана. Конечно, если бы я знала, что ты посетишь меня сегодня, то я назначила бы ему другое время. Но, во всяком случае, он здесь, и тебе, государь, решить приму ли я его или нет. Но, быть может, тебе и твоей свите скучно у меня, и я буду очень благодарна Поющему Шейху, если он поможет мне развеселить вас.
