Василий Седугин - Мстислав Великий. Последний князь Единой Руси
– Какое страшное место! – невольно уводя коня подальше от обрыва, проговорила Росава. – Я бы не хотела возвращаться когда-нибудь сюда!
– А я, наоборот, мечтаю приехать однажды с тобой, – проговорил князь и несмело взглянул ей в лицо.
Только тут она окончательно утвердилась в своих подозрениях, что не только из чувства гостеприимства князь уделяет ей столько внимания; но своему открытию нисколько не обрадовалась: князь был симпатичен ей, но только как красивый мужчина и чрезвычайно добрый человек. Сердце ее по-прежнему тянулось к Мстиславу.
Росава ударила ногами в бока коня и понеслась вдоль берега, за ней поскакал князь, крича на ходу:
– Осторожнее, осторожнее, Росава! Здесь такие ухабы, что можно легко разбиться!
Однако все обошлось благополучно. Он догнал ее, поехал рядом, с опаской посматривая в ее лицо. Однако она не оборачивалась и не заговаривала с ним, и это, видно, его огорчало. Росава же решила твердо про себя, что как только они вернутся, сразу съедет из дворца, – купят или не купят у нее товар. Обманывать такого ранимого и нежного душой человека, как князь, она не могла, это было сверх ее сил. Она его не любила и не могла полюбить и должна была поступить честно и открыто.
Сдав коня подбежавшему слуге, Росава быстро поднялась в светлицу и стала собираться. В это время открылась дверь и вошла княгиня Ульяна, молча уселась на скамейку, кивком головы пригласила Росаву занять место за столом напротив.
Лицо Ульяны было, как обычно, сурово, глаза скорбны. Она проговорила глухим голосом:
– Ты умная девушка, Росава, поэтому я и решилась поговорить с тобой начистоту.
Росава чутьем поняла, что речь пойдет об их отношениях с Михаилом, поэтому была спокойна: она не собиралась претендовать ни на руку, ни на сердце ее сына, даже ради высокого звания княгини. Поэтому ответила:
– Я готова выслушать тебя. Но сразу хочу сказать, что готова уехать в любое время, как только распродам товар. Меня больше ничто не задерживает в Полоцке.
– Я верю тебе. Но это меня как раз и не устраивает.
– Что же тебе надобно, княгиня?
– Мне хотелось, чтобы ты осталась в нашем княжестве.
Росава вспомнила о Мстиславе и ответила решительно:
– Нет. Ни за что на свете.
– В Новгороде у тебя любимый? – догадалась княгиня.
– Да, Новгородский князь Мстислав.
– Как же ты здесь оказалась?
– А разве сюда еще не дошли слухи о том, что престол обманным путем захватил Давыд и изгнал своего племянника?
– Нет. Впервые слышу. А где же теперь Мстислав?
– Не знаю. Наверно, уехал к своему отцу, Мономаху.
– Тебе тоже пришлось бежать от преследований Давыда?
– Да, но не от него самого, а от его воинов.
– Это понятно. Но как далеко зашли ваши отношения с Мстиславом?
– Мы собирались обвенчаться.
– С согласия его отца?
– Нет. Отец в Переяславле и ничего не знает.
– Вон как... Такой брак – князя с купеческой дочкой – в Новгороде возможен. Ведь там у вас любой богатый человек считается боярином – хоть купец, хоть землевладелец. Лишь бы был потомственным новгородцем.
– У меня родители кровные новгородцы.
Княгиня немного помолчала, потом проговорила со вздохом:
– Что ж, пусть будет так. Но для меня такой разговор крайне огорчительный.
– Почему? – удивилась Росава. – Ведь ты подумала, что я хочу заполучить в мужья твоего сына, – осмелела Росава.
– Сначала, может, и подумала...
– Но это не так! И не надо расстраиваться без причины!
– Я как раз и расстраиваюсь из-за того, что у тебя есть жених, – возразила княгиня. – Михаил так привязался к тебе...
– Разве я последняя у него? На свете много красивых девушек, более красивых, чем я. Встретит, полюбит.
– В том-то и беда, что до тебя он ни на кого не глядел!
И вдруг по щекам Ульяны побежали крупные слезы, она их не вытирала.
– Княгиня, – встрепенулась Росава, – чем я могу помочь тебе?
– Ничем, – вздохнув, ответила она. – Беда в том, что...
Она вдруг замялась, вынула платочек, стала обмокать им щеки. Наконец продолжила:
– Мой бедный сынок родился больным. У него с рождения какие-то отклонения в головушке. Еще старушка-повитуха заметила это при его появлении на свет, но я не обратила на ее слова внимания, слишком много радости у мамы при виде своего первенца... А потом у него начались судороги. Никакие травники, никакие кудесники не смогли излечить. Правда, судороги прошли. Но он сильно отстает от своих сверстников в развитии. Ему уже скоро двадцать лет, а он кое-как научился читать, а в счете одолевает только до пятидесяти. Его развитие остановилось на детском возрасте, и ему никогда не стать взрослым. Из окружающих признает и любит только меня. На девушек не обращает никакого внимания. Я уж отчаялась, что он полюбит когда-то, ведь он – властитель огромной державы! Ему нужен наследник! Что будет с княжеством, если он умрет бездетным? Сразу начнется кровавая борьба за власть, вспыхнут бесконечные междоусобные войны. Вот чего я боюсь!
Росава молча смотрела на княгиню, все яснее понимая, куда она клонит разговор.
– До сих пор я не знала, как поступить. Потому что каких только красавиц я ему не предлагала, какие девушки не пытались его заловить в свои сети. Все-таки такой завидный жених – князь!.. Но он был равнодушен ко всем, пока не встретил тебя. Ты первая, к кому он так привязался. Я вижу, что тебя он обожает, что ради тебя готов на все.
– Но ведь мы знакомы с ним всего два дня, – пыталась возразить она.
– Для него этого достаточно. Он не может жить в полжизни. Все воспринимает всерьез и в полную меру. Может любить или оставаться совершенно безразличным. Он или чем-то увлечен и уходит в дело всей душой, и не замечает никого. Скажи, вы были на площадке любви, что над Двиной?
– Да, были.
– Этого я и боялась.
– Он что, может...
– Да он верит в легенду, что с обрыва бросаются отвергнутые влюбленные.
Росава подумала, сказала:
– Я сразу заметила, какой он замечательный человек, добрый и отзывчивый. Но, к сожалению, этого мало, чтобы полюбить.
– Я и не требую твоей любви. Прошу только об одном: останься во дворце на некоторое время. Кто знает, куда занесет его болезнь в ближайшее время? Может, разочаруется и остынет к тебе, может, ты станешь ему как сестра, он успокоится, и тогда уедешь в Новгород.
– Хорошо, я подумаю. Но сначала я поговорю с ним. Можно?
– Да, конечно. Но всегда помни, что перед тобой не взрослый человек, а десятилетний ребенок, способный на самые неожиданные поступки. Пусть его обличье никогда не обманывает тебя.
В конце разговора с княгиней у Росавы мелькнула неожиданная мысль, а теперь она еще больше окрепла: надо рассказать Михаилу всю правду о себе, и тогда он разочаруется и отвернется от нее. Да, именно так она и поступит, и тогда сможет свободно уехать из Полоцка.
Князь стоял у дверей и, увидев ее, бросился навстречу:
– Как ты, поговорила с моей мамой? Правда, она замечательный человек?
– Да, да, конечно, – рассеянно ответила она и пригласила его к себе в светлицу. Он с радостью последовал за ней. Они уселись за столом напротив друг друга. Она поднесла сложенные вместе ладошки к губам, сказала, стараясь быть как можно серьезнее:
– Князь, я должна рассказать тебе что-то очень важное...
– Да, да, я слушаю, – качнувшись к ней всем телом и смотря с обожанием в ее лицо, ответил он.
– Дело в том, что я не тот человек, за кого выдаю себя, – медленно и старательно выговаривала она слова, чтобы он понял ее.
– Да нет же, как же может быть такое! Я вижу тебя перед собой, ты для меня самая удивительная девушка на свете! Я не вижу иной и не хочу видеть, потому что ты сидишь передо мной вся-вся!
– Не в этом дело, – несколько теряясь от его прямолинейности и детской непосредственности, внушала она ему. – Просто я вовсе не купчиха и весь этот товар не мой...
– Ну и что? Наверно, кто-то поручил тебе продать его, и ты должна вернуть его стоимость. Мы это сделаем вместе, нам в этом поможет мама...
– Ох, ну как тебе объяснить! Да не так все! – почти в отчаянии выпалила она. – Разбойничья добыча в мои руки попалась! И кони, и повозка, и товар – все это когда-то принадлежало новгородскому купцу Влесославу!
– А где он, этот Влесослав?
– Убили его!
Глаза Михаила наполнились ужасом, и Росава даже подумала, что он сейчас закричит, и приготовилась к худшему, но он промолчал, а потом тихо произнес:
– Но ведь убила его не ты, а разбойники...
– Но я была среди них! Теперь ты видишь, что мне не место во дворце и надо срочно уехать, чтобы грязное пятно не легло на ваше семейство!
– Какое пятно? О чем ты говоришь?
– Нельзя мне, сообщнице разбойников, быть гостьей княжеской семьи!
– Какая же ты сообщница, когда никого не убивала? – На его лице появилась такая обезоруживающая улыбка, что она поперхнулась словами и замолчала, только немигаюче глядела на него. Выходит, ему было совершенно наплевать на ее прошлое, она была в его глазах чистым и беспорочным существом. И тогда она решилась на последний, по ее мнению, убедительный, неопровержимый довод.
