Ольга Гладышева - Крест. Иван II Красный. Том 1
Лукавый араб сыпал словами испуга... Путешественник... Узбек усмехнулся:
— О, знатнейший путешественник! Ты прав, совершенные не дают гневу овладеть ими. Правосудие и мир да властвуют меж нами. Если справедливо отправить Номададдина к Аллаху, я вынужден поступить несправедливо по слабости моей: где найду ещё такого собеседника? Наши с ним мысли часто сшибаются, как воины в битве, и горячат нашу холодеющую кровь.
— Да умножит Аллах твою славу! — склонился в поклоне хорезмиец.
На просьбу митрополита из ханской ставки последовало любезное приглашение переселиться с московского подворья в дом наместника, где будет удобнее и покойнее.
Феогност растерялся и приуныл.
— Переселяться, что ль? — советовался он с великим князем.
— Аль ты не византиец, что ничего не понимаешь? — отвечал Иван Данилович. — Аль султанов не видывал? Самые ласкательные слова тут приказ. В Орде ничего скоро не делается. Разве только головы секут. Да и то не всегда.
— Узбек может нас всех поубивать? — допытывался, замирая, Иванчик.
— Ну, зачем, сынок! Выгоды нету. Мы вон сколь дани привезли и даров. И ещё возить будем. Хана не гневаем. Поживём без торопкости, оглядимся. Баскаки дань пересчитают, себе уворуют, остальное хану отвезут, — посмеивался отец бесстрашно. — Не унывай, мил! Знаешь, говорят, того бей, кто плачет.
— Узбек — антихрист?
— Кто сказал?
— Протасий.
— Да нет, он как бы не антихрист... — засомневался Иван Данилович. — Пускай владыка тебе обскажет, как антихрист воцарится, ему лучше ведомо, потому как он в сане.
— Антихрист воцарится допрежь духовно, — уверенно сказал Феогност, — потом уж чувственно. Растлительно не раз накатывать будет, пока не утвердится в плотское обличье. Чем более бесстыдства, лжи, блуда и гнева, тем более ему составу для втяжеления в тело.
Всё Феогност знает, но объясняет непонятно. Всё чаще вспоминал младший Иван о маменьке, всё больше жалел, что лишился её подарка памятного.
— Возверни кизичку замшеву! — просил он Макридку, уж вполне весёлую, бегавшую по подворью.
— А ты сам отними! Догонишь, так отдам!
— Замурзайка ты, вонючка! — ругался Иванчик. — Зассыха! Зачем я тебя только купил! Мне её маменька дала!
— У тебя есть маменька, а у меня нету. Я сиротка. Ты меня жалеть должен, а дразнишься! Поцелуй меня лучше.
— Таку захлюсту ещё целовать!.. Меня татуля сейчас в караван-сарай с собой берёт!
— А мне и тут хорошо! — хвалилась беззаботная Макрида.
— Неприхотлива, под крапивным кустом переночует, — ворчал дядька Иван Михайлович. — Иди, голубчик, батюшка ждёт. Дай рубаху-то обдёрну, цветок ты наш лазоревый.
— Цвето-ок! — кричала вслед Макрида уже со слезой. — Иди со своим татулей. И я от вас тоже уйду куда-нибудь, вота! Я теперь слободная и сама по себе!
И ушла ведь. Пока хватились — не сыскать. Да и кому она больно нужна-то! Только зря Иванчик серебрецо своё протратил.
С батюшкой по городу ездить было лучше всего. Он расскажет и как худук устроен, то есть колодец монгольский, и почему у них кладбища на курганах — оттуда покойникам до рая небесного ближе, и почему войлок с прожелтью дороже белого стоит — в нём примесь шерсти верблюжьей, отчего он теплее и крепче, оттого вот и дороже. Купили маменьке в подарок толстую кошму — на лежанку изразцовую стелить.
Разные народы жили в Солхате, как и на Москве, — общинами, отдельными слободами. Богатых купцов много, но и бедняков полно: такие встречались чучела, не поймёшь, что за рвань у них на плечах грязная, заплата на заплате.
— Вонючие, — шептал им вслед Иванчик.
— Несчастные, — поправлял его отец.
На базаре княжич всё просил купить ему бешметик в жёлто-синих полосах, а батюшка, подмечал Иванчик, больше заглядывался на чёрненьких жёнок в бешметах с серебряными застёжками от груди до пояса. Батюшка шутил со щеголихами по-татарски, те смеялись горлом, губ не разжимая, и дутые шарики на застёжках при этом колыхались.
— Ты чего им говорил? — допрашивал Иван.
— Да спросил только, почём, мол, тестюйме.
— Почём? А мякитишки у них зачем пальцами трогал?
— Чего? Каки таки мякитишки?.. Давай-ка примерь вон тот бешмет, впору ли будет?
— Я всё видал.
— Я те дам — видал! Одевайся! К Узбеку в нём придёшь, как татарин будешь. Они тебя за своего примут.
Батюшку разве переговоришь, но какая-то заноза занозила внутри. Иванчик не знал, что это впервые испытанная ревность. Она скоро забылась, потому что прибыли в самое печальное место Солхата — на Авред-базар, рынок рабов.
- Вот оно где, горе людское, — сказал отец и покрепче прижал к себе Ивана. Они на одном коне ехали.
Что тут были за лица! Молящие глаза снизу вверх следили за русскими всадниками. Торговля шла плохо, покупателей было всего ничего.
— Это плохие рабы. Хороших рабов продают не на рынках, а по домам. Или дарят.
— Что значит плохие?
— Старые, больные, некрасивые.
— А зачем рабы?
— Да для домашности.
— Как наши холопы?
— Н-ну, вроде того... — замялся отец. — Только холопы на родине живут, семьи у них и родня, а тут — чужбина и одиночество.
— Ты хорошо рабов высматриваешь?
— Я своих ищу.
— Купи вон того старика.
— Нет, он не русский. Я только русских выкупаю.
— Мне его жалко.
— Его и так отпустят. Если рабу больше сорока лет, его уж не продашь.
— И что с ним будет?
— Да что-нибудь да будет. Самый ценный возраст раба — от шестнадцати до тридцати.
С высоты седла рынок — сплошь головы, сплошь мужские, сплошь чёрные. Русые — островками. К ним-то и пробивался Иван Данилович.
Купцы-работорговцы из Венеции, Пизы, Генуи, Флоренции перепродавали здесь рабов — русских и горцев в Египет и во Францию. Измученные пленом и плохим содержанием люди безнадёжно и безразлично ждали решения своей участи.
Проплывали внизу под Иванчиком опущенные головы, сожжённые солнцем плечи в дырявых рубахах, торговцы громко зазывали, хватали за стремена. Батюшка ловко и метко отлягивался. Невольники молчали. Редко кто поднимет взгляд с немым вопросом. Они как-то сразу понимали: этот их не освободит.
— Во-он наши-то, вона! — приподнялся на стременах Иван Данилович.
— Откуда здесь русские? — шёпотом спросил Иванчик.
— От татаров, — просто, как о деле обычном, ответил отец. — Вот пришли они на Тверь, пожгли, в плен похватали, пришли на Рязань, пожгли, похватали.
— Батюшка, — ещё тише произнёс Иванчик, — а на Тверь и ты с ними ходил?
— Ходил, голубчик. — Отец крепче притиснул его к себе. — Куда денешься, ходил. Не пошёл бы я с ними на Тверь, сожгли бы они Москву, и Владимир, да и Тверь всё равно бы пожгли. Уж сел Александр Михайлович княжить, управляй с умом, татары бунтов не любят. Кончаку уморили, а Кавдыгея с дарами отпустили — только добро протратили: Кавдыгей пожрал подарки, не подавился и на тверичей же хану снаушничал. Ох, промеж татар и своих русских вертеться — большая истома и тягость.
Услыхав родную речь, русские невольники падали на колени, тянули руки к Ивану Даниловичу, иные крестились, иные целовали ноги у коня.
— Батюшка, да куда же мы их столько денем? — совсем оробел Иванчик.
— На подворье сведём, — ответил отец, спешиваясь. — А потом, если живы останемся, побредут они с нами в родные места.
На душе отлегло от таких слов. Хоть батюшка и ходил на Тверь с погаными и много бед от этого произошло, но теперь он поможет тверичанам и рязанцам возвратиться живыми.
— Эй, князь, купи и нас! — кричали огненноглазые горцы с быстрыми, как промельк сабли, улыбками. — Верный будем, креститься будем.
— Нож лижешь, к горлу приставляешь, клянёшься, а отвернусь, этим же ножом зарежешь, как барана, — отвечал Иван Данилович, развязывая калиту с деньгами.
— Какой баран? Рус плохой, тьфу рус, собака! — ругались и смеялись горцы.
Великий князь торговался прижимисто, но в конце концов выкупил всех, и большая толпа русских пленников потянулась за ним на подворье.
— Татуль, а ведь они теперь тебя будут любить, а не старых своих князей, правда? — Взволнованный Иванчик разрумянился и сиял.
— Умник мой догадливый! — Батюшка и сам был растроган, хотя денег ушло много.
Когда сели обедать, выяснилось, что не только великий князь побывал на Авред-базаре. Посетили его и Вельяминовы, и Семён с Босоволоковым. Даже архимандрит Фёдор и поп Акинф в складчину вызволили какого-то старбеню, лет за шестьдесят. Все оживлённо обсуждали, кто чего где видел, чего слыхал.
![Роберт Хайнлайн - Космический патруль [=Космический кадет]](/uploads/posts/books/102132/102132.jpg)
