Алексей Шишов - Помни войну
Известие о потоплении речного броненосца, да еще современного, в дунайских водах вызвало бурю восторга на кораблях Черноморского флота:
— Ай да молодцы наши батарейцы. Двумя навесными снарядами — прямо в цель!
— «Люфти Джелиль» — гордость султанского флота на Дунае. Как теперь туркам воевать без этого корвета на реке? Трудно им будет, а нам веселей.
— Этот потопленный броненосец чета морским. Так что счет в войне на море пошел в нашу пользу, братцы.
— Счет-то счет, да только на Дунае воюют моряки, а мы то стоим в севастопольской бухте, то возим сухари армейцам.
— Действительно, когда же нас пошлют воевать в море? Когда пошлют в крейсерство за призами?
— Где же ушаковская слава черноморских моряков? Где синопская? Ее же помнят по России...
Дунайская победа настраивала на походный лад. С великим трудом Степану Осиповичу удалось «выбить» у адмирала Аракса разрешение выйти в поход к Сухуму. Минный пароход готовился к рейду к берегам Кавказа самым тщательнейшим образом. Корабельный экипаж подгонять и наставлять не приходилось, это его командир видел воочию и потому старался работающих моряков «не трогать».
К кавказскому берегу пароход подошел беспрепятственно: водная гладь всюду смотрелась пустынной. Но у самого берега море накрыл, да еще в безветренную погоду, такой густой туман, что все скрылось из глаз. О поисках вражеских броненосцев не могло быть и речи. Пришлось снова ни с чем возвращаться в Севастополь.
Впрочем, турецкой броненосной эскадры у кавказских берегов тогда уже не было. Она ушла к западному берегу Черного моря и, крейсируя между Сулинским рукавом Дуная и островом Змеиным (Фидониси), сильно затрудняла снабжение по воде русской Дунайской армии. Одесса являлась тыловой базой действующей армии.
Только благодаря этому обстоятельству лейтенанту Макарову разрешили сделать туда ночной набег. На сей раз его доводы для флотского начальства в городе Николаеве, переданные телеграфной строкой, выглядели более чем убедительно:
«Адмиралу Араксу. Турецкий флот отрезал у Сулина сообщение Одессы с армией на Дунае. Прошу разрешения на немедленный выход «Константина» в море на поиск. Командир активного парохода Макаров».
«Лейтенанту Макарову. Выход к Сулину разрешаю. Действуйте предельно осторожно. Желаю боевой удачи. О результатах поиска доложить немедленно. Адмирал Аракс».
Перед выходом к Сулину макаровская минная флотилия усилилась двумя большими номерными катерами (№ 1 и № 2) под командой лейтенантов Рождественского и Пущина. Их пароход взял на буксир. В открытом море «Константин» встретил сильный ветер. Шедшие на буксире катера стало захлестывать волной. Пришлось уменьшить ход до семи с половиной узлов.
Десять минут первого ночи 29 мая подошли к месту. Впереди, освещая море, горели огни двух маяков: в Сулинском порту и на острове Змеином. Турки стали уже побаиваться ночных атак «птичек» — так моряки прозвали минные катера. Это можно было судить по тому, что неприятельская эскадра соблюдала светомаскировку.
«Великий князь Константин» застопорил и спустил на воду свои катера. Стали готовиться к атаке. Но в это время сильным течением пароход начало прижимать к недалекому берегу, и вскоре он оказался на мели. Надо было что-то срочно делать, в противном случае судно могло оказаться в западне и под утро стать прекрасной мишенью для орудий вражеских броненосцев.
Была объявлена аварийная тревога. В единую минуту экипаж парохода оказался на местах, изготовившись к борьбе за живучесть судна.
Лейтенант Макаров не растерялся в такой опасной ситуации. Перегнувшись через капитанский мостик, он крикнул Команде, собравшейся на палубе в ожидании приказаний:
— Выбрасывать уголь за борт! Заводить верп! Живо!
Матросы начали носить из трюма кули с углем и выбрасывать его за борт, чтобы уменьшить осадку судна. Завели верп и заработал кабестан, наматывая трос верпа. Прозвучала команда:
— Полный назад!
Облегченный, вздрагивающий от усилий машины, пароход дал полный ход назад. Его медленно, но верно стало стаскивать с мели в сторону глубокой воды.
К рассвету «Великий князь Константин» снялся с мели и отошел от опасного места, не помеченного на морской карте. В утреннем тумане вдали на несколько минут прорисовался едва различимый силуэт неизвестного судна, прошедшего из Сулина в открытое море. С него пароход замечен не был. Надо было действовать, иначе время для нападения уходило.
Степан Осипович составил план атаки турок у Сулина. Первыми входят на его рейд большие номерные катера, которые ведут на буксире до тех пор, пока такое будет возможно. Для атаки все катера выстраиваются в строй кильватера. Номерные катера нападают одновременно, другие катера, более быстроходные, атакуют турецкую броненосную эскадру с флангов. Сам Макаров оставался на пароходе для руководства действиями минной флотилии.
Экипажи катеров заняли свои места. В тишине прозвучал голос Макарова, который говорил, перегнувшись через борт:
— Господа офицеры! Мы в шести милях от Сулинского рейда. Отдавайте буксиры и постарайтесь отыскать турецкие суда. Держитесь правее маяков. Если, пройдя пять миль, ничего не увидите, то поворачивайте на север и в пяти милях встретите меня. Помните наше условие: разделяйтесь только тогда, когда увидите неприятеля.
Как традиционное напутствие русских воинов, прозвучали слова:
— С богом, братцы!
Флотилия минных катеров ушла в ночь. Они быстро исчезли в темноте, поскольку брезентом были закрыты на них все огни. Макаров же повел пароход на север, к условленному месту встречи. Вахтенным матросам было приказано:
— Смотреть за морем. При возвращении катеров подавать для них сигнал о местонахождении парохода.
В глубине Сулинского рейда с катеров обнаружили вражескую броненосную эскадру, стоявшую на якоре. «Птички» постарались подкрасться к ней настолько близко, что была слышна перекличка часовых и разговор бодрствующих людей на кораблях. Малозаметных среди волн русских катеров пока не замечали.
Первым пошел в атаку лейтенант Зацаренный, который, будучи старшим, горел желанием исправить батумскую осечку. «Чесма» решительно атаковала ближайший броненосец. Но экипажу катера помешала излишняя спешка, непростительная в бою, — правая мина- «крылатка», сброшенная в воду, по неизвестной причине утонула. Беда не приходит одна: винт катера задел за конец от буйка и запутался в нем. Неудачи продолжали преследовать экипаж Запаренного.
Вслед за «Чесмой» в атаку пошел номерной катер № 1 лейтенанта Пущина. В эти минуты на турецкой эскадре началась тревога и русские катера начали обстреливать. Пущину удалось вплотную подойти к борту одного из трех броненосцев, стоявших отдельной группой, и атаковать его миной. Раздался глухой взрыв под водой, и у стального борта неприятельского корабля поднялся султан воды.
Столб воды захлестнул рулевое отделение номерного катера. Силой взрыва от переборки отлетело закрепленное на ней колесо штурвала. Поврежденной оказалась и машина. Лейтенанту Пущину все же удалось отойти от места стоянки турецкой броненосной эскадры. Поняв, что машина безнадежно повреждена, командир катера приказал команде:
— Надеть спасательные пояса. Катер затопить. Будем плыть к берегу, на норд. Держаться в воде всем вместе.
Катер № 1 в считанные минуты исчез под водой. Пятеро моряков пустились вплавь к недалекому берегу. На их несчастье, течение здесь оказалось настолько сильным, что их отнесло на рейдовую стоянку неприятельской эскадры. Там пловцы были замечены, выловлены из воды и взяты в плен.
А на месте взрыва события развивались следующим образом. С находившейся поблизости «Чесмы», экипаж которой стал свидетелем успешной атаки пущинского катера, раздался дружный, восторженный троекратный возглас:
— Ура! Ура! Ура!
Атакованным оказался броненосец «Иджалие». Он не пошел после взрыва мины ко дну, но оказался выведенным из строя до самого конца войны. Взорвавшаяся мина проделала кораблю пробоину по ватерлинии, но смертельных разрушений не сделала. Броненосец на плаву остался, но теперь он был годен только для основательного ремонта, и не более.
То был первый боевой успех минного парохода «Великий князь Константин», на время Русско-турецкой войны вошедший с экипажем в состав Черноморского флота. Победа оказалась знатной.
Нападение в ночи и подрыв «Иджалие» вызвали откровенную панику на многочисленной турецкой эскадре. Броненосцы, ведя в сторону нападавших русских миноносок орудийный и ружейный огонь, спешно снимались с якоря и уходили подальше от берега в открытое море. К рассвету на Сулинском рейде уже не было ни одного броненосного вражеского корабля, если не считать сторожевых судов, которые укрылись у берега под защитой батарей.
