Луи Жаколио - Сердар
– Я слушаю тебя, Сахиб.
– Все придерживаются того мнения, будто для выхода из этой долины существует всего только два прохода, а мне кажется невероятным, чтобы здесь не нашлось ни одного места, где бы решительный человек, используя уступы, деревья, кустарники, не мог забраться по склонам, которые кончаются на той стороне утесами у самого моря. Что ты скажешь на это?
– Я раз двадцать говорил себе то же самое, Сахиб, – отвечал Рама. – Я помню, что в детстве я часто карабкался по скалам, отыскивая гнезда горлиц, но не помню, чтобы мне когда-либо удавалось взобраться на самую вершину.
– Ты считаешь это невозможным?
– Нет! Утверждать ничего не могу. Та сторона, что выходит к морю, состоит, из крутых и необитаемых утесов, а потому опасный подъем со стороны долины не привел бы ни к чему.
– Да, но для нас это было бы спасением. Стоит только выйти из долины, и начинается спуск к морю. Там среди зарослей кокосовых пальм, растущих по склонам, мы могли бы, следуя вдоль берега, добраться до Манарского залива, где нас ждет шхуна. И мы уже плыли бы в Пондишери, тогда как все думали бы, что мы еще в Долине трупов.
– Это чудесная мысль, Сахиб, – сказал Рама после минутного размышления. – Согласен с ней. Нам следует немедленно отправиться искать место, откуда легче будет взобраться наверх.
– God bless me! Хорошо сказано! Идем сейчас… Подымаемся… Карабкаемся… черт возьми!.. Быстрота и. натиск!.. Вот мое мнение… Следуйте ему, оно превосходно.
– Лучший способ действовать – это действовать быстро, как советует генерал, – продолжал Рама. – Нам надо разделить между собой склон горы на участки. Каждый исследует свой участок и затем вернется в назначенное место и сообщит результат. Бояться, что мы заблудимся, не приходится, ибо мы все будем ходить взад и вперед у подножия горы.
– Умно придумано, Рама, и нам осталось только отправиться в путь. Но прежде, как ты говоришь, мы должны назначить место встречи, куда всем необходимо вернуться сегодня вечером за час, по крайней мере, до захода солнца. Хорошенько отдохнув ночью, мы завтра утром снова двинемся на поиски.
– Расстояние, отделяющее нас от склонов в сторону океана, не так велико, и мы можем оставаться в этой пещере. Можно также оставить в ней Оджали, который будет стеснять нас в поисках.
Предложение Рамы было принято единогласно, и Сердар, желая избавить грузного Боба от слишком утомительной прогулки, которая вряд ли могла принести какой-нибудь результат, внес дополнительное предложение. Необходимо, чтобы один из них согласился «пожертвовать» собой и остался бы следить за слоном, так как Оджали может заблудиться в джунглях, преследуя какого-нибудь зверя.
Мысль эта была принята, и решили бросить жребий… Но, как бывает в таких случаях, судьба и здесь оказалась снисходительна: жребий пал на Барнета, который великодушно заявил, что жертвует собой для общего блага.
Но в глубине души он ликовал… целый день ничегонеделания и возможность заниматься поварским искусством сколько хочешь… Болото было недалеко, и, на его счастье, прилетит хоть несколько тех чудесных уток, которых он хотел во что бы то ни стало попробовать. Это желание, упорно преследовавшее его, превратилось в настоящую болезнь… Недаром же в самом деле наслаждался он тогда целый час их чудесным ароматом! Он не был таким уж тонким гастрономом качество, свойственное людям с более утонченными вкусами, но которое отсутствует у настоящего янки. Он, как и все его соотечественники, отличался страстностью желаний и упорством. Шло ли дело об утке или о собственной жизни в каком-нибудь походе, он и в том, и в другом случае действовал с одинаковым увлечением, чтобы затем, раз желание его было удовлетворено, забыть навсегда даже то, что его вызвало. Сегодня, после стольких месяцев полной приключений жизни, он чувствовал потребность, хотя бы в течение двадцати часов, быть самому себе хозяином, пожить сибаритом, ничего не делая, греясь на солнышке и наслаждаясь браминской уткой… Что вы хотите? Все люди имеют свои слабости.
ГЛАВА II
Поход в Долину трупов. – Разведка. – Сердар один в лесу. – Воспоминания о прошлом. – Настороже. – Таинственные звуки. – Тревога. – В ловушке. – Напрасные призывы. – Кобры-капеллос. – Рассуждения Барнета. – Опять Оджали. – Странное спасение.
Совет длился не более десяти минут, и не успели джунгли проснуться с рассветом, как четыре человека во главе с Сердаром направились по той дороге, которая привела их сюда. Одного часа было достаточно, чтобы добраться до края долины, ширина которой в этом месте не превышала трех километров. Они быстро прошли это короткое расстояние и достигли подножия крутого подъема в гору, которая по ту сторону переходила в утесы, обрывавшиеся к морю.
Долина тянулась с юга на север на протяжении пятнадцати, шестнадцати лье. По мнению Рамы, прекрасно знавшего эту местность, можно было надеяться найти проход только в начале, ибо далее путь шел у подножия совсем крутых, почти отвесных скал, лишенных всякой растительности.
Все пустились в путь, и в конце пятого километра Сами остановился и начал свой поиск в обратном направлении. Таким образом, по мере того как они продвигались в своих изысканиях, они приближались к пещере, где все должны были встретиться вечером. На десятом километре остановился Нариндра, на пятнадцатом Рама, а Сердар продолжил оставшийся путь.
Прежде чем расстаться, они договорились, что первый из них, кто доберется до вершины, даст знать об этом выстрелом из карабина, что повторит тотчас же ближайший к нему из спутников. Так как выстрел довольно хорошо слышен на расстоянии пяти километров, то все таким образом должны будут узнать о результате, добытом их товарищем, и немедленно примкнут к нему.
В случае опасности, угрожающей кому-нибудь из них, условились выстрелить из карабина два раза. Повторенные тем же способом, эти выстрелы призвали бы остальных на помощь. Мы скоро увидим, какие важные последствия имела такая предосторожность.
Расставшись с Рамой, Сердар продолжил свой путь тем легким и быстрым шагом, который обычен для людей, привыкших преодолевать большие расстояния. Осматривая нижнюю часть горы, где растительность была не так густа, он вынужден был делать длинные обходы больших групп кактусов и алоэ, через которые он не мог пробраться, или болотных топей.
Окружающий лес своим молчаливым спокойствием располагал к мечтательности. Прошло несколько минут, и Сердар совершенно забыл, где он находится. Мало-помалу он перенесся к счастливым дням своего детства, которые прошли в старинном бургундском замке, принадлежавшем его роду со времен царствования Карла Смелого[31]… И в мыслях своих он снова видел перед собой средневековые башни, омываемые водой широких каналов, где жили миллионы лягушек, к монотонному кваканью которых он так любил прислушиваться по вечерам. И подъемный мост, цепи которого служили ему трапецией. И парадный двор, выложенный каменными плитами, винтовые лестницы и высокие залы, украшенные портретами предков, рыцарей, закованных в латы. Одни из них пали при Азинкуре, куда герцог вместе со знатными баронами сопровождал короля, другие при Грансоне, или под стенами Иерусалима.[32] И с каким благоговением слушал он, как седоволосый дедушка рассказывал ему о подвигах предков. Потом была следующая эпоха: командиры королевских полков, мушкетеры, сержанты, капитаны, полковники французской гвардии. Затем – зал, украшенный в современном стиле, портрет деда, который вместе с историей семьи знакомил его с историей Франции: он был дивизионным генералом, потерял руку при Ватерлоо… Он припоминал далее, что слушал не один… белокурая головка, ангельское и мечтательное личико девочки, моложе его на пять-шесть лет… и ее детский голосок, когда дедушка останавливался:
– Еще, дедушка!.. Еще!
Как давно это было!.. Глаза Сердара наполнились одновременно горькими и сладкими слезами. Жизнь открывалась перед ним, такая прекрасная и беззаботная. И, продолжая оглядывать свою прошлую жизнь, он вспомнил, как радовался, надевая свои первые эполеты, но тут лицо его покрылось смертельной бледностью… Трагическое событие, разбившее его жизнь, предстало перед ним. Вдруг нога его соскользнула, и он по самую грудь очутился в тине. Падая, он удержал карабин в руках, и это спасло его. Держась за карабин, он почувствовал, что два конца его, дуло и приклад, лежат на твердой почве и не погружаются вместе с ним. Он выпрямился, подтянулся на руках, пользуясь карабином, как точкой опоры, но медленно, постепенно, чтобы не сломать его. И вот наконец, после тысячи предосторожностей, ему удалось поставить сначала одно колено на твердую землю, затем другое… Он был спасен, но жизнью обязан простой случайности, тому, собственно, что топь начиналась чем-то вроде узкого канала и что карабин его вместо того, чтобы погрузиться с ним, лег поперек канала. Он понял, что в таком месте, где смерть в разных обличьях подстерегает тебя на каждом шагу, не стоит убаюкивать себя мыслями о прошлом, а надо внимательно следить за всем, прислушиваться к каждому звуку и быть всегда начеку.
