Николай Струтинский - На берегах Горыни и Случи
— Угадали, — улыбнулся я. — Знакомьтесь: пополнение, Леонид Ильчук.
Парень пришёлся всем по душе.
— А где вторую винтовку взял? — похлопал его по плечу Жорж. — Милая подарила?
— Милая не догадалась, — отшучивался Ильчук. — А вот ваш милый, — повёл в мою сторону глазами, — догадался.
В хорошем настроении мы вернулись на лесопилку. Сгущались сумерки. Подхлёстывая вспотевших лошадей, крестьяне вывозили на телегах лесоматериал. Просто не верилось: там, где ещё в полдень громоздились большие ярусы, был пустырь. Ильчук с удивлением наблюдал за происходившим. На этом заводе ему был знаком каждый уголок. Три года вместе с отцом работал он здесь в поте лица за жалкие гроши. Работал по двенадцати-четырнадцати часов в сутки. Но пришла Советская власть, и мальчик поступил в школу. А потом война… Отца призвали в армию, комсомолец Ильчук остался с матерью. Ему было только 16 лет.
И вот он снова на том же заводе. Возмужалый. Вооружённый.
Едва последняя телега выехала из двора, у конторы раздались три выстрела. Сигнал! Через несколько минут все участники боевой операции собрались в условленном месте.
Растянувшись цепочкой, друг за другом, мы покинули территорию завода. Вместе с нами уходил в лагерь новый боец — Лёня Ильчук. Его не смущал ни густой осенний дождь, ни предстоящая жизнь партизана, полная неожиданностей и риска.
ПЕРЕГОВОРЫ С БУЛЬБОЙ
На первых порах националисты маскировались, называли себя повстанцами, борющимися против фашистов. Это сбивало многих с толку. Тогда никто не подозревал, что бандитские группы создавались по указке гитлеровцев. По их замыслу действия банд должны были стать своего рода противовесом мужественной и справедливой борьбе народных мстителей. В некоторых сёлах секирники сумели втереться в доверие к патриотически настроенным крестьянам и через них влияли на остальных.
Обманутым оказался и крестьянин Сергей. Располагая данными о его связи с предводителем банды Тарасом Боровцом, присвоившим себе славное имя Тараса Бульбы, мы установили беспрерывное наблюдение за хутором Сергея. Однажды на рассвете наш дозорный Владимир увидел: во двор к Сергею зашло несколько человек. Пугливо озираясь по сторонам, хозяин проводил гостей в сарай, затем не спеша обошёл хутор, вглядываясь в подступы.
Сомнений не оставалось — Сергей предоставил убежище бандитским верховодам. Появилась возможность встретиться с атаманом, узнать, «чем он дышит», выяснить, действительно ли секирники воюют против фашистов.
— Ну, кто, братцы, к его светлости пойдёт? — спросил я у друзей. — Кто из вас с дипломатией дружит?
Партизаны рассмеялись. Не приходилось им раньше быть парламентёрами…
— Может, всей группой пожалуем? — шутили товарищи.
— Не примет!
— А мы попросимся…
— Тогда беседа не получится!
— Зря!…
Шутки шутками, а к атаману идти надо. Командировали на «высокую» встречу меня, как командира группы, и Ваню Пихура, человека смышлёного в политике.
Слушая нас, отец тоже смеялся от души, а потом серьёзно сказал:
— Что ж, поговорить с атаманом не мешает. Может, он и вправду намерен бить оккупантов? Ведите себя там достойно. В случае чего, поддержим.
Сопровождаемые добрыми напутствиями товарищей, «парламентёры» отправились выполнять малоприятную миссию.
С северной и западной стороны хутор Сергея был окружён кустарниками. Партизаны подобрались сюда и залегли.
Пихур и я вошли во двор. Сердито залаяла собака. Ваня бросил ей кость, и она успокоилась. В ту же минуту, точно из-под земли, во дворе появился хозяин, который ощупывал нас своими кошачьими глазами. Поздоровавшись, я спросил, где сейчас атаман Бульба. Сергей сделал умилённое лицо и как-то судорожно пожал плечами.
— Я вас не понимаю, какой атаман?
К нам подошла Анна, жена Сергея, молодая и красивая женщина. Она пыталась отвлечь внимание от сарая и заискивающе пригласила на завтрак.
— Ещё успеем, — поблагодарил я Анну, — весь день будем у вас отдыхать.
Анна многообещающе моргнула и удалилась.
— Где же спрятал атамана, Сергей? — продолжал я прерванный разговор.
Сергей опять притворился:
— Клянусь богом, нет здесь никакого атамана!
— Ну, раз ты не знаешь, кто прячется у тебя, то мы сами найдём, — я сделал шаг в сторону сарая.
Разгадав моё намерение, Сергей встал на дверях и широко расставил руки.
— Здесь я хозяин и прошу не открывать!
Пришлось оттолкнуть упрямца. Приставил к сеновалу лестницу и по ней взобрался наверх. На сене спали пятеро мужчин. Я потормошил крайнего. Он схватился, протёр глаза и, увидев перед собой незнакомого вооружённого человека, испуганно спросил:
— Кто ты такой?
— На свидание с атаманом прибыл.
— Подожди внизу, сейчас разбужу.
Я спустился по лестнице. Через несколько минут ко мне спустились и бульбаши.
Тогда я впервые увидал атамана. Высокий ростом, он чуть горбился, на вид ему было не более тридцати. Лицо изъедено оспой, белёсые брови и ресницы придавали ему отталкивающий вид.
Размашистым шагом Бульба подошёл к нам и, крепко пожимая руки, отрекомендовался:
— Атаман Тарас Бульба.
Поочерёдно представились его сподручные. Первый назвался Адамом. Он был правой рукой атамана. Квадратный подбородок и лихой чуб, свисавший над узким лбом, говорили о его жестокости и тупости.
От других мы услышали «оригинальные» клички: сотник Пидмоченый, поручик Зубатый…
Видимо, бандитам не понравился наш визит, к тому же они усомнились в искренности Сергея, не сумевшего вовремя их предупредить.
А Сергей под тяжёлыми взглядами бульбашей виновато опустил голову, косился на оружие, торчавшее у бандитов за кожаными поясами. Оправившись, он побежал за сарай и принёс ведро воды. С плеча свисало полотенце с вышитыми петухами.
— Прошу умыться, — угодничал он.
Наспех умывшись и причесав волосы, бульбаши приводили себя в порядок. Атаман набросил на плечи шинель из серого офицерского сукна. На узеньких погонах с синими кантами блестели трезубы из белого металла.
Атаман небрежным жестом извлёк из кармана пачку купюр и, плюнув на пальцы, ловко отделил одну пятисотку и дал её Сергею.
— Выпивку и всё остальное!
Сергей понимающе кивнул головой и, подпрыгнув от удовольствия, бросился в дом. Через минуту вернулся с бутылью сизого первака.
Мы условились с атаманом, что переговоры проведём в сарае. На глиняный пол положили несколько брёвен, на брёвна — доски. «Стол» накрыли самотканной скатертью. Хозяйка принесла миску квашеной капусты, огурцов, нарезанного ломтиками сала, лука и хлеба.
— А где трофей? — упрекнул Бульба хозяина.
Сергей немедля прикатил бочонок со сливочным маслом. Анна внесла гранёные стаканы, расставила их и вышла. Вслед за женой оставил гостей и Сергей. Он предупредил:
— Не беспокойтесь, буду на часах…
Бульба смерил меня изучающим взглядом:
— Так за что выпьем, красный командир?
— А за что предлагаете?
— За то, чтобы Гитлер — туда! — и пальцем указал на землю.
Мы почокались, выпили. За трапезой завязалась беседа. Атаману не терпелось узнать, связана ли наша группа с подпольщиками, где мы дислоцируемся, какие у нас планы. Такое любопытство не располагало к откровению, и я отвечал уклончиво.
После повторного тоста атаман вновь затронул начатую тему, но проявлял при этом сдержанность. «Тонкий дипломат, — подумал я. — Не зря учился в разведывательной школе в Берлине». А Бульба обходным путём пытался выяснить, сколько в моей группе людей под ружьём. Говорил он размеренно, будто прожёвывал каждое слово. Осторожно намекнул, что нам незачем уединяться, лучше объединить силы. Немного охмелев, Бульба начал хвастаться перспективой развития националистического движения и без всяких оговорок неожиданно предложил:
— Переходи к нам всем отрядом. Обижен не будешь, получишь любой портфель!
— Нет! — возразил я. -У нас свои планы, и дел впереди не мало. Вот немцев бить совместно с вами готов, хоть сейчас!
— Не время ещё, мы недостаточно крепки, — сказал атаман. — Пока что против них выступать не следует. Вот окрепнем, тогда ударим…
Я пытался убедить атамана и его сторонников, что выжидать нельзя.
— Гитлеровцы жгут села и города, людей губят, грабят Украину, а вы отсиживаетесь в кустах. Предлагаю немедленно выступить сообща против злобного врага. Бездействовать сейчас — позор! Как же будете глядеть в глаза землякам?
Но Бульба и его сподручные и слушать не хотели о немедленных действиях. Они категорически отклонили все предложения, ссылаясь на свою малочисленность и слабое вооружение.
Атаман и его заместитель Адам Воловодик склоняли нас к тому, чтобы мы прекратили борьбу, иначе вся группа погибнет.
— Чего же «погибнет»?
Воловодик зло покосился:
— Слон всегда моську давит и даже не чувствует этого.
