Ши Най-Ань - Речные заводи (том 1)
Между тем другой атаман разбойников, остававшийся в стане на горе Таохуа, собирался послать гонцов, чтобы узнать, как себя чувствует его собрат‑молодожен, но в это время на гору вбежали несколько запыхавшихся разбойников:
– Беда! Беда!
Старший атаман спросил:
– Что случилось? почему вы здесь?
– Избили нашего атамана! – закричали разбойники.
Это известие испугало старшего главаря. Он захотел узнать подробности о происшедшем, но в этот момент ему доложили, что вернулся незадачливый жених.
Взглянув на своего товарища, старший атаман увидел, что на голове у того уже нет красной повязки и парчовый халат весь изодран в клочья. Всадник свалился на землю и с трудом проговорил:
– Помоги мне, старший брат!
– Да что с тобой приключилось?
– Когда я спустился с горы, – начал рассказывать атаман, – и приехал в поместье, я прошел прямо в спальню. Мог ли я думать, что этот старый осел Лю спрячет свою дочь и вместо нее положит на ее кровать огромного толстого монаха! Ничего не подозревая, я отбросил полог и стал искать невесту, а этот негодяй схватил меня и так избил кулаками и ногами, что я еле жив остался! Когда же этот мерзавец увидел, что в комнату вбежали мои люди, он бросил меня, схватил посох и принялся их избивать. В суматохе удалось мне кое‑как выбраться оттуда и спасти свою жизнь. Надеюсь, брат мой, ты поможешь мне отомстить!
– Раз уж такое дело, – отвечал старший атаман, – то ложись отдыхать, а я отправлюсь в поместье и дам хорошую взбучку этому лысому проходимцу. Эй, подать мою лошадь! – приказал он стоявшим возле него разбойникам.
Вскочив на оседланную лошадь, старший атаман вместе с остальными разбойниками с боевым кличем стал спускаться с горы.
Лу Чжи‑шэнь пил вино, когда вбежал работник и доложил:
– Сюда едет старший вожак, и с ним все разбойники!
– Ну что же, бояться нам нечего! – сказал на это Лу Чжи‑шэнь. – Я буду сбивать их с ног, а вы, знай, вяжите. Потом вы передадите их властям и получите вознаграждение. Подай‑ка мне кинжал!
Лу Чжи‑шэнь тотчас снял рясу, подоткнул полы халата, подвесил к поясу кинжал.
Затем он большими шагами, с посохом в руке, вышел на ток. Там он увидел, что к поместью приближается главный атаман разбойников, окруженный большой толпой с факелами в руках. Подъехав к дому, атаман вытянул вперед свою пику и вскричал:
– Где этот лысый осел? Давайте‑ка его сюда, – посмотрим, кто кого!
Эти слова взбесили Лу Чжи‑шэня.
– Ах ты, грязная тварь! Я тебе покажу, кто я такой! – закричал он и с силой начал вращать над головой своим посохом.
Но предводитель разбойников опустил свою пику и громко крикнул:
– Обожди, монах! Не двигайся! Твой голос мне очень знаком. Скажи, как тебя зовут?
– Мое имя – Лу Да, – отвечал Лу Чжи‑шэнь. – Я командир пограничных войск старого Чуна. Мне пришлось уйти из мира, постричься в монахи, и теперь меня зовут Лу Чжи‑шэнь.
При этих словах старший атаман расхохотался и, соскочив с коня, низко поклонился Чжи‑шэню.
– Старший брат мой, – сказал он, – как ты жил после нашей разлуки? Ну, теперь‑то мне понятно, в чьих могучих руках побывал мой приятель.
Не разобрав как следует, в чем дело, и боясь какого‑нибудь подвоха, Лу Чжи‑шэнь отскочил на несколько шагов назад, однако посохом размахивать перестал. Присмотревшись к своему противнику, лицо которого освещали факелы, он узнал в нем бродячего продавца лекарств, учителя фехтования Ли Чжуня, по прозвищу «Победитель тигров».
Отвесив низкий поклон, Ли Чжун выпрямился, подошел к Лу Чжи‑шэню и сказал:
– Старший брат мой, почему ты стал монахом?
– Пойдем в комнату, расскажу, – ответил ему Чжи‑шэнь.
Наблюдавший эту сцену хозяин поместья подумал: «Верно, этот монах одного с ними поля ягода», – и от такой мысли ему стало не по себе.
Войдя в дом, Лу Чжи‑шэнь надел рясу. Затем они с Ли Чжуном уселись в гостиной и начали подробно вспоминать прошлое. Лу Чжи‑шэнь занял главное место и позвал хозяина Лю. о старик не осмеливался даже показаться. Тогда Лу Чжи‑шэнь крикнул ему:
– Да ты не бойся, хозяин, этот человек все равно, что мой брат.
Услышав слово «брат», старик еще больше испугался и, не решаясь перечить Чжи‑шэню, вошел. Они расселись, второе место занял Ли Чжун, а хозяину досталось третье.
– Вам двоим, – начал Лу Чжи‑шэнь, – я могу рассказать всю правду о том, что со мной произошло. После того как тремя ударами кулака я убил в Вэйчжоу мясника Чжэна, я бежал в уездный город Яньмынь, в округе Дайчжоу. Здесь я встретил старика Цзиня, которому помог выбраться из города. Старик не поехал, как предполагал, в Восточную столицу. Встретив по дороге своего знакомого, он отправился в Яньмынь, где и остался жить. Дочь свою он отдал в жены местному богачу Чжао. Когда я познакомился с этим богачом, мы понравились друг другу. На мою беду власти продолжали усиленно разыскивать меня, и поэтому Чжао помог мне постричься в монахи в монастыре на горе Утай. Игумен этого монастыря – Чжи‑чжэнь считался его сводным братом. Устроив меня в монастыре, Чжао оплатил все связанные с этим расходы. Став монахом и находясь в монастыре, я дважды напился пьяным, наскандалил в храме, и игумен дал мне письмо и отправил в Восточную столицу, в монастырь Дасянго. В письме он просит настоятеля этого монастыря Чжи‑цина принять меня и определить на какую‑нибудь должность при монастыре. Все это и привело меня сюда. В эту деревню я попал вечером в поисках ночлега. И, конечно, уж я никак не ожидал встретить здесь тебя, брат. Однако какого же это молодца я здесь вздул? И как ты сам очутился здесь?
Теперь пришел черед Ли Чжуну рассказать о своих делах:
– На другой день после того, как я расстался с тобой, и с Ши Цзинем в кабачке в Вэйчжоу, – начал он, – я услышал, – что ты убил мясника Чжэна. Я решил найти Ши Цзиня и посоветоваться с ним об этом деле, но он куда‑то исчез. После я узнал, что уже посланы люди для ареста убийцы, и тоже решил побыстрее скрыться. Когда я проходил мимо горы Таохуа, я встретил здесь того молодца, которого ты только что отколотил. Его зовут Чжоу Тун. Он давно обосновался на этой горе и, когда я пришел сюда, он со своей компанией напал на меня. Я победил его в схватке. Тогда он уговорил меня остаться в его стане и уступил мне здесь первое место. Так я и очутился тут и стал заниматься разбоем.
– Ну, уж если так все сложилось, – сказал Лу Чжи‑шэнь, – то давайте договоримся, что свадьбы в доме почтенного Лю не будет. У него одна‑единственная дочь, и надо, чтобы она оберегала отцовскую старость. Нельзя отнимать у старика последнюю опору и заставлять его одиноко доживать свои дни.
Услышав это, старый Лю так обрадовался, что приказал принести вина и разной снеди и начал потчевать своих гостей. Не были забыты и остальные разбойники. Им выдали по две пампушки, по два куска мяса и поднесли по большой чаше вина. Все были сыты и довольны.
А хозяин Лю тут же вынес золото и шелк, предназначавшиеся для свадебных подарков. Лу Чжи‑шэнь, увидев драгоценности, сказал Ли Чжуну:
– Дорогой брат, ты уж как‑нибудь уладь это дело, а эти вещи передай своему приятелю.
– Стоит ли об этом говорить? Я хочу пригласить тебя, старший брат мой, погостить немного у нас в стане. Хорошо было бы, если б и почтенный Лю отправился с нами.
Старик Лю тотчас же отдал распоряжение приготовить носилки. В одни усадил он Лу Чжи‑шэня, туда же положили его вещи: узел, посох и кинжал. Сам он уселся в другие носилки. Ли Чжун вскочил на лошадь, и все они тронулись в путь. К рассвету они были на вершине горы.
Прибыв к месту, Лу Чжи‑шэнь со старым Лю вылезли из носилок. Ли Чжун спешился и пригласил Лу Чжи‑шэня и Лю войти в стан. Здесь он провел их в самое лучшее помещение стана, где все они и уселись. Ли Чжун послал людей позвать Чжоу Туна. Когда тот – пришел и увидел монаха, он пришел в ярость.
– Дорогой брат мой, – воскликнул он, – ты не только не отомстил за меня, но еще и пригласил к нам в стан моего врага и усадил его на почетное место!
– А знаешь ли ты, кто этот монах, брат мой? – спросил его Ли Чжун.
– Если бы мы были знакомы, то он уж наверное не избил бы меня, – сказал на это Чжоу Тун.
– Этот монах, – смеясь, продолжал Ли Чжун, – тот самый богатырь, который тремя ударами кулака уложил насмерть мясника и о котором я тебе не раз рассказывал.
– Вот так‑так! – только и мог воскликнуть Чжоу Тун, потихоньку ощупывая свою голову. Затем он обернулся к Лу Чжи‑шэню и отвесил ему глубокий поклон. Лу Чжи‑шэнь, почтительно отвечая на его поклон, произнес:
– Ты уж прости меня за грубость.
После этого они втроем уселись, а старик Лю остался стоять в сторонке, и Лу Чжи‑шэнь начал следующую речь:
