Душан Гамшик - Бомба для Гейдриха
«22.49 — перелетели через французское побережье.
00.42 — над Дармштадтом встреча с неприятельскими истребителями, однако благодаря искусству пилота самолет уходит.
01.32 — достигли Байрета.
02.12 — самолет попадает под огонь зениток над Шкодовкой.
02.15 — находимся над центром Пльзени».
Именно в эту минуту вдруг вспыхивает зеленая лампочка. Овладев собой, Шустр кричит:
— Экшен стейшен! — но, сообразив, что приказывает по-английски, спокойнее добавляет: — Приготовиться к прыжку!
В Лондоне, когда Шустр писал свое донесение, он был вполне спокоен. Он вновь обрел уверенность в себе, а потому мог пожаловаться:
«Во время полета, так же как и перед ним, да и перед самым прыжком, группа «Сильвер А» проявила наилучшие моральные качества. То же можно сказать и о группе «Антропоид». В самой лучшей форме был ротмистр Габчик. Группа же «Сильвер Б» выглядела перед выброской совершенно подавленной, но, несмотря на это, прыжок провела по приказу без колебаний. Депрессивное состояние членов этой группы выразилось в нескольких замечаниях, вроде: «Стало быть, это всерьез?», «Их счастье, что я сматываюсь, иначе все бы разнес» (оба замечания сделал ротмистр Земек). Взводный Шкаха на вопрос, есть ли у него какое- нибудь пожелание относительно его личного имущества, ответил: «Пусть остается там, где оно есть. Если пошлете следом за мной, все равно пропадет...» А на вопрос, что же все-таки он на сей счет думает, просто отмахнулся».
Нет, сейчас не время было развивать свои мысли. Люк уже открыт, и через него внутрь врывается ледяной воздух. По краям его, почти прикасаясь коленями, сидят друг против друга Кубиш и Габчик, возле каждого — тюк. Друзья ждут красного света.
Через этот люк обычно сбрасывают бомбы. Во все время полета парашютисты находились в бомбовом отсеке. А бомбы, как известно, не нуждаются в вентиляции. Но теперь здесь находились люди. Люди вместо бомб. Люди, действия которых должны быть равносильны бомбе. Люди как бомбы.
Красный свет.
— Вперед! — кричит Шустр. Он мог, однако, равным образом крикнуть «Гоу!», и может, было бы даже лучше и логичнее, если б этот приказ был произнесен по-английски.
Вперед! — Кубиш и Габчик отталкиваются руками и падают. Люди как бомбы.
Вместе с ними падают и два тюка. Что в них? В них много необходимого, но прежде всего — детали и взрывчатка, из которых в два счета можно собрать бомбы. Не авиабомбы, которые взрываются сразу же при падении, а другие. Их надо рукой метнуть в цель.
Одна из них — бомба для Гейдриха.
«После посадки пилот сообщил мне, — напишет штабс-капитан Шустр в своем донесении, — что группу «Антропоид» он выбросил примерно в 7 — 8 километрах к востоку от Пльзени. Район, заданный ему перед вылетом (3 километра северо-восточнее Эйповице), он не мог обнаружить из-за тумана. Ни группа «Сильвер А», ни группа «Сильвер Б» не были выброшены в точно установленном месте, так как пилот не мог пролететь над гребнем Железных гор, сплошь покрытых облаками. Если бы он, мол, шел над облаками, то вообще не обнаружил бы назначенное ему место высадки, настолько плотен был их слой. Согласно сообщению пилота, он высадил группу «Сильвер А» в районе восточнее Чаславы, а группу «Сильвер Б» в районе северо-западнее Ждирце».
Лейтенант Р. Хоккей безукоризненно выполнил секретный приказ, врученный ему перед вылетом. Он действительно произвел высадку любой ценой. Хоккей высадил группу не только не в указанном ему в приказе месте, но даже не в том районе, который он назвал штабс-капитану Шустру, а тот в свою очередь указал в своем рапорте. Группа «Антропоид» приземлилась в Негвизде, возле Праги, «Сильвер А» — у Подебрад...
«Участники групп «Сильвер А» и «Антропоид», — сообщит позднее штабс-капитан Шустр, — перед самым прыжком, пожимая командовавшему высадкой руку, уверенно заявили: «Скоро вы о нас услышите, сделаем все, что в наших силах».
Негвизды — маленький населенный пункт у шоссе Прага — Градец-Кралове. Всего 15 километров отделяют его от Праги. Стрельба зениток, о которой пишет в своем рапорте штабс-капитан Шустр, как об «обстреле над Шкодовкой» в Пльзени, была на самом деле адресована их самолету и велась из Праги. При той высоте полета и при частичной потере ориентации не хватало не так уж многого, чтобы Кубиш и Габчик приземлились на одной из пражских улиц. Они сами и два тюка с деталями и взрывчаткой, из которых в два счета можно собрать бомбу.
Ошибись пилот еще немного, и бомба для Гейдриха — Кубиш, Габчик и два тюка — могла взорваться еще в ту же ночь.
Но уж такая поспешность, очевидно, не совсем устраивала бы и Лондон.
«Бомбежке противник не подвергался, — добросовестно сообщит в своем рапорте штабс-капитан Шустр, — поскольку, ввиду большой загрузки самолета людьми и материалами, бомбы принять было нельзя».
...Этот пропеллер перестал вращаться уже давно. С той поры, как обнаружилось, что металл куда надежнее для изготовления пропеллеров, чем дерево. Теперь эта реликвия давно минувших дней авиации, искусно склеенная из нескольких слоев древесины, украшает стены бара пардубицкого отеля «Веселка». Она напоминает посетителям, что он находится в городе пионера воздухоплавания инженера Кашпара и сидит в помещении, интерьер которого выдержан в стиле 30-х годов, когда Восточночешский аэроклуб был в зените славы.
Вместо пропеллера теперь вертятся вокруг столиков бара посетители. Каждый по-своему. Потому что сегодня последний день 1941 года. Правда, танцевать запрещено (империя ведет войну, и на Восточном фронте гибнут верные воины Адольфа Гитлера), но недостатка в развлечениях и шумном веселье не ощущается. У кого достаточно денег, тот может позволить себе куда больше, чем дает протекторатный паек,
«Прозит! Виктория!» («За ваше здоровье! Победа!») — раздается за столом, где празднуют последний день года какие-то разгоряченные господа.
Что значит, например, для одного из них пятидесятикронная мелочь за гардероб, куда он с вечера сдал свое серо-зеленое кожаное пальто и тирольскую шляпу с загнутыми полями. Он громко чокается за победу, которая не пришла в уходящем году — ничего, дождемся ее в новом году, не правда ли? Зачем в конце концов торопиться. Господа, чьи служебные кабинеты находятся на четвертом этаже здания бывшего Управления почт и телеграфа, носят в кармане бляху со служебным номером и пистолет: это признаки власти и хорошей жизни.
Трио музыкантов на подмостках получают выпивку и распоряжение сыграть «Englandlied». Гость, который напевает им первый куплет этой модной песенки, принадлежит к обществу голубых мундиров — офицеров «Люфтваффе», воздушных сил, с местного аэродрома. Его компания сопровождает музыку пьяным пением.
Англию долой!
Англию долой! — звучит вновь и вновь.
Стаканы звонко звякают.
И выпускник торговой школы Зденек Тоушек из Оломоуца не выдерживает.
До сих пор он довольно робко развлекался на противоположном конце бара в обществе нескольких пардубицких граждан. Своим просторным костюмом и круглым загорелым лицом он мало чем напоминает выпускника торговой школы, а скорее смахивает на деревенского парня, приехавшего в город по приглашению богатого дядюшки и впервые участвующего в новогоднем кутеже.
Сейчас он резким движением, так что заскрипел паркет, отодвинул стул и решительно зашагал на середину зала.
— Франта, ступай за ним! — сдавленным голосом крикнул инженер Палоуш.
Франтишек Гладена, еще недавно известный мотоциклетный гонщик, а ныне торговый агент фирмы «Праговка», и здесь не утратил ориентировки. Понял грозящую опасность. Несколько прыжков — и он уже следует по пятам своего компаньона по столу.
— Was ist schneller Franz? (Что такое «быстрый Франц»?), — окликнул Гладену из-за стола, где сидела компания гестаповцев, секретарь уголовного отдела Линзель.
Сотрудники пардубицкой тайной полиции знали экс-чемпиона Гладену не только как «быстрого Франца», но особенно как щедрого собутыльника, за счет которого не раз кутили до утра. Поэтому Гладена принадлежал к той горстке протекторатных граждан, которые имели разрешение немецкого оберландрата ездить на собственных автомашинах и получали паек бензина. Гестаповцы, конечно, не знали, какую роль в самом начале спектакля, сцена из которого сейчас на миг привлекла их внимание, сыграл именно автомобиль Гладены.
Кто он, тот, кого сейчас Гладена схватил за плечо? Его тут никто не видел прежде.
Между столами ловко протискивается подвижный, услужливый, энергичный человек в очках. Это владелец бара и гостиницы Кошталь. Он всегда хорошо осведомлен о гостях, в которых заинтересован. Он знает, что у блондина с загорелым лицом, который как раз в эту минуту оттолкнул Гладену и, сунув руки в карман, направился к группе горланящих офицеров «Люфтваффе», на пиджаке еще лежит позавчерашняя пыль улиц английской столицы, в пиджаке — английский «кольт». А желудок его уже заправлен тремя рюмками коньяку, которые Кошталь налил ему собственноручно.
