Б. Кайго - Тигр в лабиринте
— Да твоей женой никто никогда не сможет владеть! — огрызнулся Ли Као.
По-своему он был прав. Правда, Цветок Лотоса не была падка на все драгоценности и украшения. Бриллианты не интересовали ее. Изумруды вызывали скуку. Как-то раз я подарил ей корзинку, наполненную серебром, и она тут же отдала ее служанке.
— Зачем ты это сделала? — спросил я. — Потому что ей она понравилась, Пупсик, — преспокойно ответила Цветок Лотоса, и я в ее глазах выглядел круглым болваном, задав такой дурацкий вопрос.
Но наполни я ту корзину жемчугом и нефритом!.. Ничто в мире не привлекало жену
Ключника-Кролика так, как жемчуг и нефрит. Ее глаза тут же округлялись, а руки самопроизвольно тянулись к драгоценному подарку. Тело тряслось, на лице сиял безудержный восторг, и она бросалась вам на шею, целуя и клянясь в вечной преданности и любви.
Понятное дело, любой мужчина был готов на все ради такой реакции, и в этом и заключался весь трюк. Спустя десять минут Цветок Лотоса напрочь забывала о вашем чудесном подарке и о вас вместе с ним. И если вы хотели снова привлечь ее внимание, способ был всегда один — жемчуг и нефрит.
— Вот так. Как и все надувательства на Земле, это — сама простота, — проворчал Ли Као.
— Но даже если она разорит нас до последней монеты, я преклоняюсь перед ее техникой, — ответил я.
— Вот так все и говорят, — вздохнул Ключник-Кролик.
Что же до него, мастер Ли и тут добился огромного успеха. Оставалось совсем чуть-чуть, прежде чем счетовод правителя провел бы нас в лабиринт и вывел обратно. Но пока мне следовало продолжать покупать его жене жемчуг и нефрит. Наши запасы серебра таяли, как снег в августе, и однажды утром я, не веря своим глазам, уставился на жалкую пригоршню монет. Это было все, что у нас осталось.
— Не расстраивайся, Лу Юй, — пришел на помощь Ли Као. — Девчонка ободрала нас как липку. Что ж, пора поразвлечься и нам.
Вскоре в дверь самого жадного оценщика в городе постучал молодой человек по имени Лу Красные Губы, одетый как слуга в богатом доме. За ним высился роскошный паланкин, на котором восседали два знатных господина. Рядом стояла телега с мусором и козел.
— Открывай! — прокричал Лу Красные Губы, — десять тысяч благословений снизошло на тебя, ибо сами Ли Као и Лу Юй решили остановиться в твоем жалком жилище!
Знаете, какое самое неприятное свойство колеса кармы? Оно никогда не останавливается.
Дверь распахнулась, и перед нами предстал человек, владеющий шестью домами в шести разных городах, всеми достоинствами которого были маленькие свинячьи глазки, лысая шишковатая голова, острый горбатый нос, напоминающий клюв попугая, отвислые губы верблюда и огромные слоновьи уши, откуда торчали пучки жестких седых волос.
— Что вы сделали с моими пятьюстами золотыми монетами?! — завопил Скряга Шэнь.
Лу Красные Губы тут же исчез из виду. Нам же с Ли Као повезло меньше. Пытаясь спрыгнуть с высокого паланкина, мы свалились на Ключника-Кролика и его солдат. Но это было еще полбеды. Каким-то образом мы запутались в цепи, висевшей у него на шее.
«Ох, батюшки, батюшки! « — завопил он, видно, решив, что мы намеревались украсть ключ от главного входа во дворец. Это был ключ в форме цветка с шестнадцатью бороздками, поворачивая который следовало прилагать строго определенное усилие, дабы открыть замок, и такой ключ, равно как и замок, был большой редкостью. Нас схватили и потащили в суд. Однако, поскольку Лу Красные Губы забрал телегу и козла, не осталось никаких улик. Скряге Шэню оставалось лишь сыпать проклятиями, но проблема заключалась не в нем. А в том, что у нас не оставалось денег, чтобы заплатить штраф за нарушение спокойствия, а за неуплату штрафа наказанием здесь служила смерть.
— О, горе! — причитал Ключник-Кролик. — О, горе! Из-за меня отрубят голову моему дражайшему другу и самому щедрому покровителю моей жены! О, горе!!!
Однако он нашел свои плюсы и в этой ситуации.
— Не беспокойтесь за Цветок Лотоса, — утешительно сказал он. — Я узнал, что Скряга Шэнь — самый богатый человек в городе. Я приглашу его на чай, и если моя жена еще не потеряла хватку, жемчуга и нефрита у нее по-прежнему будет вдосталь.
— Я очень рад, — мрачно ответил я.
Мое сердце разрывалось на части. Каждый раз, закрывая глаза, я видел умирающих детишек, молящегося настоятеля и убитых горем родителей, единственной надеждой которых оставались мастер Ли и Десятый Бык.
Глава 15, в которой Десятый Бык получает подарок из рук любимой, наши герои наконец попадают туда, куда так стремились, тигр смеется вместо того, чтобы замолчать навеки, а затем ревет, и странный призрак сообщает героям нечто важное
Цветок лотоса я видел ещё раз перед казнью. Осужденные каторжники, мы шли, скованные одной длинной цепью, и толпы людей, которые еще совсем недавно восхваляли нашу щедрость, на сей раз смеялись и бросали в нас мусор. Цветок Лотоса протиснулась сквозь толпу, проскользнула мимо солдат и, подбежав, что-то быстро надела мне на шею. Что это было, я не разглядел и из-за гула толпы расслышал лишь следующее:
— Когда мой жалкий муженек был пьян, он рассказал мне… Пупсик, я украла это, и если правитель будет в настроении…
Солдаты оттеснили ее в сторону. — Следуй за драконом! — кричала она. — Следуй за драконом!
Через миг она скрылась в толпе, и я так и не понял, что она хотела сказать. Звенели цепи, солдаты разгоняли зевак, и мы с каждым шагом все ближе подходили к замку.
Мне было так страшно, что я почти не помню, как мы шли. Лишь увидев сторожевые башни и громадный перекидной мост, я понял, где мы. Стальные ворота захлопнулись за спиной, и мы оказались во внутреннем дворе.
Он был такой большой, что мог бы вместить тысячи солдат, из бойниц на нас смотрели стрелы бесчисленных арбалетов, а из кипящих котлов вырывались языки пламени и черные клубы дыма. Лязг оружия, крики и оглушительный топот ног сводили с ума и, эхом отражаясь от каменных стен, сливались в один сплошной устрашающий гул.
Десяток раз нас останавливали для проверки, и стражники с солдатами обменивались условными знаками. Так мы добрались до больших железных ворот.
Когда они открылись, я увидел воинов, стоящих по обе стены коридора, и тусклый свет вдали, исходящий, как вскоре выяснилось, от массивной золотой двери. Еще миг, и она бесшумно открылась. Мы оказались в огромном лазурном зале, в конце которого возвышался золотой трон. Я дрожал от страха. Жуткая маска правителя яростно смотрела на нас, и сама его зловещая фигура казалась столь огромной, что была под стать маске тигра. Правитель недвижно восседал на троне. На нем были перчатки из золотой сетки и длинный плащ из перьев, и, подойдя ближе, я с ужасом заметил, что перья внизу плаща запачканы чем-то темным. У самых ног правителя стояли чурбан и большая каменная корзина, куда скатывались отрубленные головы.
По периметру зала замерли верные воины, а вблизи трона суетились советники и министры. Тут же стоял голый до пояса палач-монгол, держа наготове огромный топор.
Монах-слуга совершил необходимый обряд, и, как мне показалось, вся церемония прошла в какой-то зловещей постыдной спешке. Наши руки по-прежнему были скованы за спиной, но цепь, связывающую нас, сняли, и первого осужденного толкнули вперед.
Начальник охраны громко зачитал обвинение, воины правителя положили парня головой на чурбан, монах быстренько прочитал молитву и спросил, хочет ли обвиняемый что-нибудь сказать напоследок. Парень стал плакать и умолять о пощаде, но монах прервал его, кивнув палачу.
Монгол поднял топор, и все замерли. Глухой удар, фонтан крови, и голова с мерзким всплеском плюхнулась в корзину. Советники зааплодировали, а правитель издал довольный хрюкающий смешок.
К моему удивлению, Ли Као упал в обморок, но, приглядевшись лучше, я понял, что он попросту пытается дотянуться до левой сандалии. Когда солдаты подняли его на ноги, в кулаке он сжимал пару металлических отмычек, одну из которых тайком отдал мне.
— Послушай, Десятый Бык, судя по всему, живыми нам отсюда не выбраться, — прошептал он, — боюсь, нам не удастся спасти бедных детишек, но один из Циней убил моих родителей, и, если не возражаешь, мы попытаемся перерезать ублюдку горло.
Я-то не возражал, вот только отмычка была слишком маленькой и работать со скованными за спиной руками было, мягко говоря, нелегко. Палач снова и снова взмахивал топором, свита продолжала аплодировать, и моя очередь близилась. Правитель смеялся каждый раз, как голова очередного несчастного падала в корзину, а солдаты отпускали мерзкие шуточки, унося прочь обезглавленные тела. Иногда ноги убитого все еще продолжали дергаться, а кровь из переполненной корзины вытекала, разливаясь по начищенному до блеска полу.
