Сакен Сейфуллин - Тернистый путь
Положение казахского комитета было не из приятных. Баймагамбет под предлогом «сходить на двор» исчез. Под разными предлогами ушли с заседания Султан, Усеке (Усен Косаев), Хусаин и другие товарищи. Остались участвовать в прениях четверо: Бирмухаммет Айбасов, Динмухаммет Адилев, Кеменгеров и я.
На этом заседании мы оказались в меньшинстве и не смогли доказать своей правоты.
Тем не менее по телеграмме из Омска прибыло к нам два комиссара, русский по фамилии Хомутов и казах — А. Сеитов. Они собрали заседание казахского комитета. И поскольку мы на заседании заявили, что скандал улажен местными силами, оба комиссара спокойно отбыли обратно.
По этому примеру можно судить о деятельности нашего комитета. Только одна видимость власти, а на самом деле никакими полномочиями мы не наделены. Старые законы недействительны, а новых еще не было. Перед нашим комитетом стояла задача номер один — это ликвидация калыма и раскрепощение женщины в семье.
О полной неразберихе в деятельности нашего комитета как органа народной власти можно судить хотя бы по такому факту. На двух бывших волостных управителей поступило от населения около ста двадцати жалоб. Невозможно перечислить всех издевательств со стороны волостных, о которых говорилось в письмах. Ознакомившись с жалобами, мы решили приложить все силы для того, чтобы предать суду этих волостных, пусть они получат по заслугам за издевательства над людьми. Но Петров заявил, что мы не правомочны судить преступников. Тогда мы обратились за помощью к русским судьям, но и там получили уклончивый ответ, мол, «мы не вмешиваемся в казахские дела, решайте сами как хотите».
Тогда мы отправили в Омский областной комитет все эти 120 жалоб с просьбой разобраться и наказать виновных. Отправляя жалобы, мы намеревались одновременно убедиться в действенности Областного комитета, надеялись, что хотя бы там предпримут какие-то меры и нам потом легче будет работать. Но через несколько дней наши жалобы вернулись обратно безо всяких сопроводительных указаний и пояснений, не говоря уже о попытке принять какие-то меры по отношению к преступникам.
Члены уездного комитета очень хорошо знали обоих волостных, особенно Олжабая, Коржынкульского волостного управителя, на которого было подано восемьдесят жалоб. Слезы и стоны людей, над которыми издевались эти изверги в 1916 году, невозможно забыть. И тем не менее никаких мер для их наказания ни уездным, ни областным комитетом не принималось. Ко всему прочему членом областного комитета оказался племянник Олжабая по имени Толебай.
Сразу же после свержения царской власти Олжабай приехал в Акмолинск и как человек ловкий, авторитетный среди чиновников, имеющий хорошо подвешенный язык, начал выступать на собраниях и даже втерся в «лидеры». Самовольно отправившись на съезд в Омск, он ловко сумел протолкнуть в члены комитета кандидатуру своего племянника. Узнав, что родственники безвинно погибших во время волнений казахов в прошлом году подали на него около восьмидесяти жалоб, Олжабай немедленно бежал из Акмолинска. Обо всем этом мы рассказали в своем донесении областному комитету, давали неоднократные телеграммы с просьбой вывести Толебая из состава областного комитета, но наши письма и телеграммы оставались без ответа, комитет к нам не прислушивался, и постепенно мы поняли, что нормальных отношений между нашим комитетом и областным не может быть.
Между тем мы продолжали вести свои уездные дела самостоятельно. Создали молодежную организацию «Жас казах» — «Молодой казах» со своим правлением и кратким уставом. В нем, в частности, говорилось: «…Организация «Молодой казах» считает революционную партию самой верной партией в России и выступает рука об руку с нею. Организация всячески поддерживает создание Федеративной Республики…»
Основной задачей нашей организации было разъяснение новой политики местному населению, а также соблюдение революционной законности. Председателем «Жас казаха» был избран Сакен Сейфуллин, а членами бюро — Адилев, Айбасов, Асылбеков, Серикбаев и Нуркин. Сначала в нашу организацию записалось около пятидесяти человек, но затем число это стало постепенно увеличиваться. Вскоре появились свой секретарь-делопроизводитель, свой казначей, своя печать. К осени мы выпустили своими силами первый номер журнала «Айна»—«Зеркало», отпечатанный в типографии.
Плохо ли, хорошо ли, сейчас трудно судить, но и в комитете и в «Молодом казахе» работа тогда кипела.
В аулах мы организовали волостные комитеты. Во многих местах нам удалось отстранить от руководства и влияния некоторых бывших чиновников, притеснителей населения. Мы всячески защищали свободу женщин, объявили, что всякая женщина имеет равные избирательные права с мужчиной. По силе возможности мы боролись с калымом. Девушку, выданную замуж за нелюбимого человека только потому, что он уплатил большой калым, мы насильно освобождали из неволи и обеспечивали ей право выйти замуж за своего избранника. Поэтому наш комитет вскоре стал для казахов всего Акмолинского уезда и судом, и милицией, и верховной властью. Перед зданием, где работал комитет, всегда стояли оседланные лошади прибывших из аула посланцев. Вереницей шли в комитет девушки-казашки и молодые женщины с просьбой защитить их от выдачи замуж за калым, и мы удовлетворяли их просьбы, выдавали на руки документы, дающие им право свободного выбора жениха. Как-то раз в один день такой освободительный документ получили восемнадцать девушек аула.
Из частных писем и газет, начинающих одна за другой выходить в разных местах Казахстана, мы узнавали о повсеместных организациях комитетов и их работе. Работа в них шла по-разному, в одних уездах деловито и с результатами, а в других вяло, безынициативно.
Повсеместно стали выпускаться газеты. В Семипалатинске начала выходить газета «Сары-Арка», редактором ее был Халель Габбасов, а активными сотрудниками Ермеков, Букейханов, Турганбаев. В Ташкенте издавалась «Алаш», редактором ее был Кольбай Тогусов. Позже эта газета была переименована в «Бирлик Туы»—«Знамя единения», и редактором ее стал Мустафа Чокаев, а сотрудниками Болгамбаев, Турякулов, Ходжанов и другие. В Астрахани букеевцы издавали «Уран»— «Призыв», который редактировал А. Мусин, в Акмолинске издавалась «Тиршилик»—«Жизнь», где редактором стал Рахимжан Дуйсембаев, а сотрудниками Садвокас Сейфуллин (это я), Асылбеков, Омирбай Донентаев и другие. В Оренбурге продолжала издаваться широко известная газета «Казах», которую редактировали А. Байтурсунов и М. Дулатов. Активным ее сотрудником был Букейханов. Газета «Казах» была буржуазно-националистической и влияла на характер и содержание всех других казахских газет за исключением акмолинской «Тиршилик». Сотрудники «Казаха» рассылали по всей необъятной казахской степи письма и инструкции, разъясняя свою националистическую политику и требуя поддержки этой политики во всех печатных органах, во всех корреспонденциях, которые будут направляться в редакции.
Из газет мы узнавали о работе комитетов во всех уголках Казахстана, о политической линии комитетов, об их практических делах, об их руководстве. В то время заправляли в комитетах большей частью бывшие буржуазные интеллигенты: адвокаты, судьи, врачи, чиновники, переводчики, в большинстве своем сыновья баев. А вдохновляли их нередко те же муллы, ишаны, бывшие волостные управители.
Расскажу об одном из событий, происшедших в Уральской области. Это было в период, когда всюду проводились областные съезды. Съезд открылся в самом Уральске, в помещении городского цирка. Избрали президиум, который занял места за столом посреди арены. Многим делегатам не хватало места, и они стояли в проходах. В цирке собрались бывшие баи, бывшие чиновники, представители интеллигенции, образованные женщины, одним словом, сливки всей Уральской губернии. В президиуме — известные всему Казахстану, высокообразованные заслуженные люди, такие, как Халель Досмухамметов, Жаханша Досмухамметов, Губайдулла Алибеков и другие. Даже просто смотреть на них было приятно, не говоря уже об их умных речах. Они сидят, как и полагается, за столом, на стульях, и только один человек сидит особняком, по-своему, прямо на арене, на мягком ковре. Сидит, как шар, в масле, тучный, широкоплечий, с серебряной узорной опояской и в меховой шапке из куницы. Жир на затылке толщиной с полено, щеки отвисли как бурдюки. Зная себе цену, он изредка удостаивает окружающих своим взглядом. Зато с этого бога, «пупа земли», не сводит глаз президиум, уставился на него, словно охотничья ищейка на своего хозяина.
Все как будто идет спокойно. Но вот надменный взгляд «пупа земли» упал на двух женщин-казашек, одетых по-европейски. «Пуп» нахмурил брови и грозно пробасил:
— Это что еще за куклы там торчат?
Делегаты замерли. Президиум затрепетал, начал объяснять:
