Владимир Андриенко - Эхнатон: Милость сына Солнца
"Стальные тиски" разжались и отпустили Нехези.
– Ну, как? Ты почувствовал мою силу, юноша?
– Ты бог? – едва разжав губы, спросил Нехези.
– Нет. Но могу многое из того, чего не можешь ты. И главное мое умение видеть будущее. Ты хочешь знать то, что тебя ждет?
– Нет! – решительно ответил Нехези. – Я сам творю свое будущее.
– Это что-то новое в высказываниях египтян. Такого я еще не слышал ни разу. Вы египтяне верите в судьбу и милость богов, а тут такое.
– Но я не просто египтянин. Меня воспитывал и учил мой дядя Бата. А у него особый взгляд на некоторые вещи. Правда он боится его высказывать при большом стечении народа. Вот от него я и узнал, что человек сам творит свою судьбу.
– Ты не веришь в богов? Но ты только что спросил – не бог ли я? Значит, частичка веры в твоем сердце еще осталась? Не так ли? – человек ухмыльнулся.
– Нет! Я только усомнился на миг. Но затем понял что ты не бог и без твоих слов.
– А если я соврал?
– Нет. Зачем ты напал на нас, если тебе не нужна моя жизнь? Тебе нужна жизнь Мерани?
– Нет. Она была наказана и избежала смерти, которой невозможно было избежать. А это значит, что там есть планы на неё! И она может сыграть в твоей судьбе и судьбе Египта зловещую роль.
– Зловещую? – Нехези вздрогнул.
– И решать должна ли она жить или должна умереть – станешь ты! Если хочешь мы отдадим тебе эту женщину. Но помни, что у тебя был шанс от неё избавиться.
– А чем она может угрожать Египту? Она молодая хрупкая девушка. Что она может сделать могучему царству?
– Могущество династии основанной фараоном Яхмосом висит на волоске.
– Об этом говорит и мой дядя. Правда, когда его практически никто не слышит. Так что это для меня не откровение и не новость. Но я только не могу понять, при чем здесь Мерани?
– Иногда слабые женщины могут многое. Больше чем ваши фараоны и их всесильные чиновники могут себе представить. Я даю тебе шанс – изменить судьбу! Она опасна для фараона Египта.
– Для Эхнатона?
– Нет для того, кто придет на трон Египта за ним. Теперь ты сможешь приговорить её к смерти!
– Нет! Я хочу, чтобы Мерани осталась со мной!
– Хорошо. Судьбу действительно нельзя изменить. И ты снова доказал это! Прощай, Нехези. И поверь, судьба у человека одна и изменить её не в его силах.
– Я изменю! – произнес Нехези.
Но человек снова одел маску шакала.
– Скажи, а почему вы все-таки не убили меня? Я не понял этого. Я был в вашей власти, – быстро заговорил Нехези, боясь что человек в маске уйдет.
– Ты наш союзник. А зачем же убивать союзника?
– Союзник? Но я слуга Эхнатона? А судя по твой маске бога Анубиса, ты не сторонник нового культа Атона. Старые боги теперь запрещены. Ты разве не знаешь этого?
– Знаю. Вот именно поэтому ты и есть наш главный союзник. Но не ломай себе голову. Понимание этого придет после.
На мгновение поднялась песчаная буря и чиновник фараона на мгновение закрыл глаза. Но все стихло также неожиданно, как и началось. Вдали у лошадей стояла Мерании и ждала его.
Юноша бросился к ней и с удивлением увидел, что все их четыре лошади живы.
– Мерани! – закричал он. – Они отпустили тебя?
– Отпустили? – удивилась она. – Кто?
– Ну, те люди в масках шакалов! Они же напали на нас!
– Люди в масках шакалов? – на лице девушки был неподдельный испуг. – Где ты видел их?
Нехези понял, что она ничего не помнит. А может, попросту ничего не было, и все это ему привиделось?
– Ты здоров, господин?
– Да… Да, – все в порядке. – Просто я думаю, что тебе больше не стоит бояться посланцев Анубиса…
Нехези и его правнуки. 1283 год до новой эры
– Дедушка, а кто это были такие? – спросил Яхотеп.
– Неужели они и вправду были слугами богов? – вторил ему юный Бата.
– Кто может сказать, кто они были такие и были ли они вообще? Ведь, Мерани потом сказала, что вообще никого не видела.
– Но она же сама правила колесницей, дедушка. И она сама их первая заметила! Разве не так?
– Она потом ничего об этом не помнила. Может слуги Анубиса стерли эти воспоминания в её голове?
– Но сам то ты как думаешь, что это было, дедушка? – снова теребил деда Яхотеп.
– Я не хотел вам многое говорить именно из-за того, что это вызовет у вас лишние вопросы. Я слишком хорошо учил вас, детки. И кто знает, благо ли я принес вам этим? Думать вредно в нашем Египте.
– Но ты всегда говорил, что знания это хорошо. Знания – это власть! Разве не так? – спросил Бата.
– Не всегда так. У многих жрецов есть такие потрясающие знания о природе мироздания, что диву даешься. Они то знают, как возник наш мир и почему. Они ведут научные дискуссии и спорят о науке. Но они никому не говорят об этом. Почему? Знаете? Да потому, что народу и не нужно знать ничего! Я могу научить 1000 мальчиков Египта быть умным и читать папирусы. А они в свою очередь понесут свет знаний другим! И если также поступят и другие учителя в других городах? Тогда через 50 лет большинство населения Верхнего и Нижнего Египта будет грамотно! Но кто даст мне это воплотить? Да никто! Ибо тогда зачем будут нужны жрецы хранители знаний? Кто им тогда будет верить? Тогда каждый читающий станет сомневаться. А нет ничего хуже сомнений, детки. Да и зачем рабочему, что таскает камни для строительства гробниц и храмов умение читать папирусы? Это умение будет ему в его работе не только бесполезно но и вредно.
– Значит наш мир всего лишь обман? – удивился Бата. – Но ты учил нас иному.
– Нет. Мир совсем не обман. И учил я вас правильно. Но понять всю мудрость нашего мира нельзя за год-два обучения.
– А сколько для этого нужно времени? – спросил Бата.
– Целой жизни не хватит. Иные жрецы пользуются мудростью прошлых далеких поколений. И они сами ничего придумать и не могут и никогда не пробовали. Они только хранители древних знаний.
– И ты хранитель, дедушка?
– Я? Нет. Что я знаю, детки? Что я читал в жизни? Папирусы с описаниями жизни и деяний фараонов. Но я хотел бы знать, кто и когда построил пирамиду Хеопса. Кто создал великого Сфинкса?
– Ну это мы познали на уроках истории нашей страны, дедушка. Фараон Хуфу из великой династии божественных владык, потомков самого бога Тота повелел создать себя эту пирамиду, – произнес Бата.
Старый Нехези только усмехнулся этим словам.
– Так говорят вам жрецы. Но на деле пирамиды в Гизе строили задолго до того времени как династия, из которой произошел Хуфу, пришла к власти. Эти пирамиды наследие древних. И великий маг храма Амона-Ра в Фивах знает это. А я так и не узнал истины до конца своих дней, детки. Я многое познал в этой жизни. Но я не познал истину. Хотя немного приблизился к ней в давние времена. Но тогда я был слишком молод и не понимал, к чему подошел. Меня волновали обычные земные страсти и моя плоть больше рвалась к женщине, чем мой разум к истине. А свет духа, детки, это истина. И познать её наивысшее счастье. Но нужно не только самому познать, но и предать другим, тем, кто будет после тебя. Вот мой дядюшка Бата знал кое-что из тайного. Знал… А что я могу предать вам, моим правнукам? Только историю потерянной эпохи. Потому слушайте далее…
1357 год до новой эры. Седьмой год правления фараона Аменхотепа IV (Эхнатона)
В Фивах в доме у старика Бата собралось четыре человека. Это были сам Бата, его племянник Нехези, и два его сына: старший, писец храма Амона-Ра, Ана и средний, военачальник из Мемфиса, Рахотеп.
Ана тонкий и изящный с удлиненным лицом в белой жреческой одежде, пропахший храмовыми благовониями, со строгим взглядом, во всем напоминал служителя культа Амона. Нехези часто раздражала его тихая крадущаяся кошачья походка и умение везде возникать незаметно.
Зато Рахотеп был громогласен и тяжеловесен, как и все военные. Его мощный торс, бычья шея и мускулистые руки, привыкшие к мечу и щиту, порывистые движения и ругань во все соответствовали нравам казармы.
– Значит, приказ уже отдан? – тревожно спросил Бата. – Неужели Эхнатон решился на этот шаг?
– Да, дядя. И действовать он намерен более чем решительно. Поверьте, грядут перемены, и они понравятся не всем.
– Но египтяне возмутятся! – прогремел Рахотеп. – Никто не признает такого приказа!
– Не стоит так орать. Говори потише. Дядя недавно говорил мне, что мой язык – мой враг. Теперь я тоже самое могу сказать о тебе, Рахотеп.
– Да, да, Рахотеп, – подержал племянника Бата. – Нехези прав и не стоит так орать. И ты не прав, насчет того, что египтяне возмутятся. Особа фараона весьма почитаема. К тому же он потомок божественного Яхмоса и принадлежит по крови к величайшей династии Египта.
