Франтишек Кубка - Улыбка и слезы Палечка
— Тебе досадно, бессловесное существо, что не умеешь говорить со скотиной, как я? И то сказать: удивительно, как это ты не понимаешь себе подобных!
Потом Ян остановился перед кучкой слуг пана Богуслава и насмешливо их приветствовал, так что они не знали, как к этому отнестись. Когда в воротах происходила встреча невесты с женихом и отец Йошт особенно почтительно поклонился пану Богуславу, Ян стал петь громким голосом соблазнительные стихи из «Песни песней» Соломоновой. Женщины, прислушавшись к его пению, краснели, а некоторые отходили подальше. Йошт с удивлением глядел на своего ученика, который как ни в чем не бывало продолжал свое занятие, не смущаясь его укоризненного взгляда.
К вечеру во дворе собрались семья и челядь Рижмберкских, стражские и врбицкие соседи, швиговские мелкие помещики и несколько домажлицких горожан с женами, прижимающими к могучим грудям вышитые платки и поминутно поправляющими свои чепцы, чтобы из-под них не выбивались локоны.
Наконец в семь часов, когда уже стало смеркаться, процессия подошла к часовне, и началась такая давка, что Ян предпочел остаться во дворе. Из-за тесноты не заметили, что в храме его нет, и обряд был совершен пред алтарем святой Людмилы в его отсутствие. Да он и не хотел видеть, как Бланка дает клятву… Отец Йошт в тот вечер охрип и потому весь обряд совершал шепотом. Бланчи тоже прошептала свое согласие на брак еле слышно, а пан Богуслав, как человек благовоспитанный, последовал примеру невесты. Так что в часовне царила тишина, прерываемая лишь тяжкими рыданиями Богуславовой матери — пани Беты из Рижмберка, да покашливанием Богуславова дяди — пана Менгарта из Рижмберка.
Когда процессия стала выходить из часовни, зрители ужаснулись синеве Бланчина лица. Даже свет факелов не мог скрыть ее бледности. Пан Богуслав растерянно улыбался, теребя свою светлую бородку.
Бланчи оглянулась. Она искала Яна. Но Ян был уже в разукрашенной и ярко освещенной парадной зале, осматривал накрытые столы, на мгновенье остановился возле места, предназначенного для невесты, подходил к лютникам и флейтистам, настраивавшим свои инструменты, и разговаривал с ними. А когда свадебная процессия, с невестой и женихом во главе, вступила в залу, Ян встал перед музыкантами, властно поднял руки и продирижировал торжественный туш в честь свадебных гостей. Многие из них благосклонно рукоплескали рыцарю, не погнушавшемуся ради сестры стать на один уровень с лютниками и флейтистами. Когда все утихло и пажи стали разносить кушанье на блюдах, присланных по приказу Богуслава из трех замков — его собственного и двух, принадлежащих его родственникам, — Ян широким шагом подошел к своему месту, которое было неподалеку от невестиного. Рядом с Бланкой сидела пани Кунгута, рядом с Богуславом — пан Менгарт из Рижмберка, рядом с паном Менгартом — Боржек, рядом с пани Кунгутой — мать жениха, Бета из Рижмберка. А рядом с пани Бетой было место Яна.
Пани Бета, поднося кусок ко рту, каждый раз пробовала завести серьезный разговор с Яном, но тот отвечал очень скупо. На ее вопрос о причине его задумчивости он ответил, что еще со времен слепого короля Яна Люксембургского не в рыцарском обычае говорить во время еды, а разговоры допустимы лишь при мытье рук. Пани Бету этот ответ рассердил, но Ян действительно сделал, как сказал. Только служители принесли воду для обмывания пальцев, он принялся так усиленно и горячо говорить, что пани Бета, отвлекшись, облила себе юбку. Но Ян, не обращая внимания, продолжал говорить без умолку. И притом всякую чепуху, от которой пани Бете кровь кидалась к лицу. Например, что папа кушает только те части быка, которые играют роль при оплодотворении: это для того, чтобы быть сильным. И так поступают и римский папа, и авиньонский, а по их примеру — и кардиналы. Магистр Рокицана до сих пор не стал епископом только из-за того, что не привержен этому лакомству.
Родичи Рижмберкских, сидящие напротив, засмеялись, а пани Бету это еще больше рассердило.
Когда начали подавать вино, Ян стал делать вид, будто решил напиться. Он пил и покрикивал на служителей, чтобы те подливали в бокалы, не скупились, что свадьба обычно бывает один раз в жизни и что нынче невеста должна быть пьяна, черт возьми. Это уж берет на себя он сам, ее брат… И тотчас стал сплетать пани Бете странную семейную историю. Что, дескать, было бы, если б он, Ян, полюбил свою сводную сестру. Семейные отношения самым необычайным образом переплелись бы: его мать стала бы бабкой и теткой своего внука, а он был бы братом и мужем своей сестры и жены, а его отец — дядей и дедом. И в таком роде он перемешивал имена и родственные отношения, пока пани Бета не схватилась за голову и не попросила его перестать, так как у нее от всего этого голова пошла кругом. Ян засмеялся и выпил за здоровье пани Беты.
За первым тостом последовал второй, с сидящими напротив, потом третий, потом произнес благочестивую речь Йошт, потом шутливую — пан Менгарт, и тотчас после этого и за столом новобрачных, и за столами остальных гостей, и у челяди, пившей почем зря, развязались языки, в зале поднялся страшный шум, и уже не было слышно ни флейт, ни лютней.
Все это время Ян не глядел на невесту и жениха и не говорил ни с кем, кроме пани Беты, которая то краснела от гнева, то готова была расцеловать удивительнейшего, милейшего молодого рыцаря, который говорит одни глупости, но в то же время полон остроумия и вдохновения. Она чокалась с ним и в конце концов пожелала, чтобы ее собственный сын, сидящий здесь жених, имел хоть немного Яновой закваски.
— Думаю, что сестра моя тоже была бы не прочь, — сказал Ян, но тут же прибавил: — Да, но я не всегда таков. Бывают у меня и грустные минуты. Это я сегодня… Мне так радостно, что моя дорогая сестра Бланчи выходит за такого знатного и богатого человека, который к тому же ваш сын, уважаемая пани!
Это тоже понравилось пани Бете, и не было конца веселым тостам и беседам, пока вдруг стул рядом с пани Бетой не оказался пустым. Ян исчез, ничего не сказав. Он подошел к окну у входа в залу и открыл его. Многие радостно вздохнули и отерли пот со лба. Но они не обратили внимание на то, что Ян, высунувшись из окна, засвистал.
Тут в залу влетел первый, за ним второй голубь, потом ласточки, вороны, и прежде чем пирующие успели опомниться, над ними беспорядочно кружили стаи голубей, ласточек, ворон, опрокидывая бокалы на столах и гадя на одежду и головы гостей. Но Ян встал на стул посреди залы и, махая руками, стал управлять пляской птиц. Наладив их дружное движение, он сделал знак рукой и потребовал тишины. Все повиновались, завороженные его необыкновенными глазами.
Ян стоял посреди залы. Над головой его правильными кругами носились голуби и ласточки, а за ними, изо всех сил стараясь держать строй, несколько ворон. Пирующие ждали, что будет дальше. Но Ян долго не говорил ни слова. В зале была мертвая тишина. Только шелест птичьих крыльев да тяжелое дыхание сытых и пьяных людей.
Тут Ян впервые взглянул на невесту. Она была все такая же бледная, как и утром. Ян заговорил:
— Птичья ватага прилетела поздравить невесту с женихом; арабская мудрость гласит, что птичий помет — к счастью, так, приветствуйте птиц врбицкой крепости, так как то, что построил здесь пан Боржецкий — это не замок, а крепость, — и старайтесь им уподобиться. Закружитесь тоже! Что вы не танцуете? Скажете, здесь нет места, надо вынести столы? Не надо их выносить, — на земле всюду довольно места, чтобы поплясать хорошенько… Милые скрипачи и флейтисты, играйте!
И, спрыгнув со стула, он выхватил у одного из флейтистов его инструмент, потом опять вспрыгнул на стул и заиграл. Слегка приплясывал. Флейтисты дружно подхватили мелодию, и вскоре все участники свадебного пира тоже стали прпплясывать. Играя, Ян глядел на Бланку. Она не шевельнулась. Богуслав хотел было взять ее за талию, но она отстранила его руку. Только ее одну во всей зале не захватила игра Яна.
Ян поднял руку и велел всем встать. Все встали, Бланка тоже. И принялись танцевать.
— Идемте, — промолвил Ян и показал пальцем на дверь.
Он снова спрыгнул со стула. Первыми двинулись вперед музыканты, за ними — пьяные челядинцы, пажи, оруженосцы рижмберкских панов, за ними — гости из-за ближних столов и, наконец, весь стол главных участников торжества. У кого не было дамы, тот плясал с кубком, блюдом, а не то куском кабаньего бока либо гусиной ножкой в руках. Ян следил за покидающей пиршественную залу процессией. Увидев пани Кунгуту, ступающую легко на цыпочках с трехзубой вилкой в руке, он ласково ей улыбнулся. И пани Кунгута отметила ему понимающей улыбкой, как будто между ними было что-то условлено. Потом прошла Бланчи. Но она не танцевала. Только шла, не спуская глаз с порхающих птиц, которые теперь уже метались беспорядочно, крича, каркая, и натыкались на стены в поисках окна, через которое влетели. На Яна она не взглянула… Потом он увидел пани Бету, покачивающуюся в объятиях беловолосого швиговского помещика, а за ними — пана Менгарта с бокалом в руке, кричавшего, что такой веселой свадьбы он еще не видел и чтоб слуга подлил ему вина…
