Наталья Харламова - 300 спартанцев
Это были Сперхием и Булисом, те два спартанца, которые добровольно согласились умереть за отечество. Но судьба хранила их и, казалось, отодвигала срок их казни. Прибыв на побережье Азии, они попали в руки начальнику береговой персидской охраны Гидарну. Они сказали ему, что у них важное поручение от граждан Спарты, которое касается только царя. Гидарн отнёсся к ним почтительно и с любопытством. Он пригласил их на обед и за угощением между прочим сказал:
— Зря вы, спартанцы, уклоняетесь от дружбы с царём. Даже на моём примере вы можете видеть, как приятно и почётно быть слугою царя, который умеет воздавать должное своим преданным слугам. Я думаю, вам, спартанцам, следует предаться царю, и он возвеличит вас, поставив над всеми областями Эллады.
— Гидарн, — ответил тогда ему Сперхий, — твой совет не со всех сторон одинаково хорошо обдуман. Ведь ты даёшь его нам, имея опыт лишь в одном, в другом же у тебя его нет. Тебе прекрасно известно, что значит быть рабом, но о другом — что такое свобода, сладка ли она или горька, ты ничего не знаешь. Если бы ты однажды отведал свободы, то, пожалуй, ты дал бы нам совет сражаться за неё и копьём, и мечом, и секирой.
Ответ поразил Гидарна. Ему так понравилось беседовать с греками, что он старался удержать их у себя как можно дольше. А после смерти Дария и последовавших бурных событий первых лет царствования Ксеркса было не до них. Так что они до недавнего времени пользовались гостеприимством Гидарна. Только теперь, когда Ксеркс вернулся из Вавилона победителем, они наконец получили возможность приехать в Сузы.
— Государь, — прервал Демарата начальник дворцовой охраны, который привёл их. — Эти двое категорически отказываются выполнить положенный проскинез. Они заявляют, что не сделают этого, даже если их поставят на голову.
Ксеркс, усмехнувшись, взглянул на Демарата, который в этот момент был горд за своих соотечественников.
— Оставьте их, — махнул рукой Ксеркс страже, уже готовой броситься на них, — таковы их обычаи. Спартанцев невозможно переделать. Эти люди не умеют быть рабами. Что ж, продолжим. Спроси у них — кто они и с какой целью сюда пожаловали.
— Назовите свои имена и объясните царю, зачем вы прибыли, — сказал Демарат тихим глухим голосом.
— Царь Демарат! — внезапно вскричал один из спартанцев, узнав бывшего спартанского царя.
— Я уже давно не царь, так решили эфоры, об этом возвестила пифия, — с грустью ответил Демарат.
— Ты не знаешь последних событий?
— Каких событий? Конечно, нет! Откуда мне знать, находясь на другом конце света, ваши дела в Лакедемоне. Что же произошло?
— Вскоре после твоего побега вскрылся обман, с помощью которого тебя лишили власти. Оказалось, Левтихид вместе с Клеоменом подкупили пифию. Оракул был ложным. Пифия была сурово наказана. Если бы ты оставался в Спарте, то тебе вернули бы царское достоинство, а Клеомена и Левтихида наказали. Но поскольку ты бежал, эфоры их простили.
— Эфоры простили такое вопиющее беззаконие, как подкуп пифии и свержение законного правителя? — воскликнул с горечью Демарат. — Что станет с государством, когда лица, призванные следить за порядком, с такой лёгкостью прощают столь серьёзные преступления!
— Они вынуждены были простить их. Дерзкий Клеомен бежал к аркадцам и подбивал их к войне против Спарты.
— Ну и времена! С каких это пор спартанцы боятся аркадцев?
— Когда мы уже были за пределами Спарты, до нас дошёл слух, не знаем, правда это или нет, будто Клеомен повредился рассудком. Его посадили на цепь. Говорят, что это наказание Аполлона за подделку оракула.
— В чём дело? — спросил Ксеркс, который всё это время с любопытством наблюдал за разговором соотечественников.
Он не мешал им, потому что по взволнованным лицам догадался, речь идёт о чём-то крайне важном.
— Они мне рассказали важные новости, которые касаются только меня, — ответил с тяжёлым вздохом Демарат. — Оказывается, пифия была подкуплена и потому дала ложный оракул о моём происхождении. Если бы я остался в Спарте, я бы снова стал царём.
— Мне приятно это слышать, что мой гость и друг Демарат обладает царским достоинством, как и я, — улыбнулся Ксеркс.
— А мне, о великий царь, невыносимо это слышать! — с горечью воскликнул потрясённый Демарат. — Я стал жертвой чудовищного заговора, в результате которого оказался на чужбине, вдали от своего отечества и своей семьи.
— Зато для нас всех это было большой удачей, в твоём лице мы приобрели верного друга, не печалься так сильно, всё в этом мире происходит не случайно, — утешал его Ксеркс, который искренне сочувствовал горю Демарата. — Ты ещё соединишься со своей семьёй, я сделаю всё, чтобы помочь тебе в этом.
— Да, Ксеркс, такова, видно, воля богов. Оставим это. Что случилось, то случилось. Прошлого не вернуть. Теперь отвечайте, зачем вы прибыли к царю? — обратился он к спартанцам.
— Скажи Ксерксу, что имена наши Сперхий и Булис, мы принадлежим к сословию всадников, — сказал старший из послов.
— Да, теперь я узнаю тебя, Сперхий, я хорошо знал твоего мужественного отца Анериста. Он погиб в стычке с тегеатами как настоящий воин.
— Да, мой отец был истинным спартанцем. Надеюсь не посрамить его. Передай царю, что по решению герусии и народного собрания мы прибыли сюда, чтобы принять смерть. Правда, нас посылали с этим поручением к Дарию. Но поскольку Дарий умер, то пусть Ксеркс решит нашу судьбу.
Демарат перевёл царю речь посланника Спарты.
— Я не понимаю, о чём идёт речь. И почему они прибыли ко мне, чтобы умереть?
— Когда-то спартанцы умертвили послов царя Дария, которые пришли с требованиями земли и воды. Но потом эфоры получили неблагоприятные знамения на небе и по звёздам прочли волю богов — послать нас для умилостивления Зевса-Страннолюбца. Так наше государство должно очиститься от скверны.
— Вы сюда прибыли добровольно, зная наверняка, что вам грозит смерть, причём смерть лютая и страшная?
— Да, великий царь, — нас выбрали среди множества добровольцев, готовых пострадать за отечество.
Изумлению Ксеркса не было конца. Он долго хранил молчание.
— Итак, вы готовы к смерти? — спросил он.
— Да, — дружно ответили спартанцы, — мы для этого и проделали весь этот длинный путь.
— Сейчас же придёт палач и подвергнет вас ужасной пытке, которая будет длиться несколько дней. Вам не дадут умереть быстро. Вас будут пытать огнём, резать, разрывать на части, растягивать конечности.
— Да, мы всё это знаем, мы готовы, эфоры нас предупредили перед отъездом, что наша смерть скорее всего не будет лёгкой.
— И вы согласились, хотя могли бы бежать? — продолжал удивляться царь.
— Как бы мы могли нарушить закон Спарты? — в свою очередь удивились спартанцы. — Сбежать? Нам такое даже не приходило в голову. Мы считаем нашу миссию почётной и важной для страны. К тому же мы добровольно вызвались поехать. Нас никто не принуждал.
— Поистине великое государство Спарта, если оно рождает таких мужественных людей! О, как бы я хотел иметь их своими подданными и друзьями! Я бы сформировал специальный спартанский полк, который бы стоял рядом с моими «бессмертными». Вам же, отважные благородные спартанцы, я объявляю мою царскую волю: вы свободны. Вам не причинят никакого ущерба. Я просто испытывал ваше мужество своими угрозами. И вы не посрамили ни себя, ни своего государства.
— Но мы не можем вернуться! — вскричал более юный Булис. — Граждане могут подумать, что мы не выполнили их поручения. Нас будут презирать как трусов и предателей. Лучше убей нас! Нам не перенести позора!
— Вам дадут письмо, запечатанное моей личной печатью, где будет сказано, что вы выполнили поручение и что я считаю обязательства Спарты перед Персией в этом вопросе выполненными. Ваше мужество стало искуплением вины спартанцев. Пусть эфоры объявят гражданам Лакедемона, что они могут считать себя очищенными от скверны. Вас я велю наградить. Я знаю, — Ксеркс бросил быстрый взгляд на Демарата, — что вы презираете золото. Примите от меня в подарок великолепные персидские мечи, которые никогда не тупеют и не ломаются.
Ксеркс внимательно наблюдал за поведением спартанцев. Они так же спокойно встретили известие о своём освобождении, как за несколько минут до того угрозы жестоких и продолжительных пыток. Спартанцы почтительно, с достоинством поклонились царю и молча удалились.
Вечером Демарат позвал молодых людей к себе. Он уже столько лет не видел своих сограждан. С трудом скрывая волнение, он обнял соотечественников, которых судьба, как и его, забросила в глубины Азии, но которым, в отличие от него, скоро предстояло отправиться домой. Он почувствовал, что не может не завидовать им. Сейчас он готов был пешком идти в отечество, быть там простым воином, умереть за него. Это казалось ему большим счастьем, чем быть сотрапезником и любимцем персидского царя. Но гордость мешала ему так поступить. Расспросив более подробно о спартанских делах, он наконец решился задать им вопрос, который более всего его мучил.
