Этель Войнич - Сними обувь твою
Эльси с удовольствием поселилась в Бартоне. Она легко приспособлялась к обстоятельствам.
Она обещала Уолтеру часа два в день тратить на занятия, а кроме того, по возможности помогать сестре по дому и в детской, но и то и другое вскоре свелось к простой видимости. Пришлось потратить немало труда, чтобы заставить ее хотя бы поддерживать порядок в собственной комнате. Но она была неизменно весела и добродушна, и слуги редко жаловались на лишнюю работу, которую она им доставляла. Она очень заботилась о своих туалетах и много шила для себя, а также вышивала подарки ко дню рождения или к рождеству для тех из своих знакомых, которые могли быть ей полезны. Все остальное время она тратила на светские развлечения. Танцы, званые чаепития на свежем воздухе, прогулки верхом, пикники и шарады перемежались с более серьезными занятиями: украшением церкви, упаковкой в замке корзин с провизией для бедных или участием в спевках церковного хора, проходивших в доме священника под руководством молодой леди Монктон.
Эльси засыпали приглашениями. Она была жизнерадостна, беззаботна и обладала врожденным умением нравиться. Эти свойства в соединении с красивой внешностью делали ее любимицей и молодежи я стариков.
Из всех обитателей Бартона только миссис Джонс относилась к ней с неизменной враждебностью.
— Очень живая барышня, — ядовито сказала она жене кучера как-то раз. когда Эльси с рассыпавшимися по плечам кудрями легко, словно лань, пробежала мимо них.
— Генри! — окликнула она своего зятя. — Генри, подожди меня!
Он обернулся к ней, улыбаясь.
— Ты хочешь обойти со мной усадьбу? А подметки у тебя толстые? В овечьем загоне грязно.
— Ты идешь смотреть овец?
— Да, я буду занят все утро. Если хочешь составить мне компанию милости просим.
— А нельзя ли поручить это Уилкинсу? Я-то думала, что мы сегодня покатаемся. Утро просто чудесное, а мне так хочется попробовать Фиалку.
Он заколебался, глядя на залитые солнцем луга.
— Правда, чудесное… Уилкинс мало понимает в овцах, но Джорам, пожалуй, справится, если я покажу ему, что нужно делать. Ладно, крошка.
Скажи Робертсу, чтобы он оседлал для тебя Фиалку. Я поеду на Принце. А теперь марш надевать амазонку!
— Ох, Генри, спасибо! Ты меня так балуешь! И я очень тебе благодарна.
Она взяла его под руку, потерлась об него как котенок, и промурлыкала:
— Я так рада, что живу здесь!
— Правда? Ну, и мы очень рады, что ты живешь здесь. Он с некоторой грустью посмотрел на поднятое к нему сияющее личико. Ему все еще временами бывало больно, что Беатриса никогда не говорит ему таких милых слов, никогда не ласкается к нему.
Не то, чтобы он находил хоть какие-нибудь недостатки в своей обожаемой и безупречной жене. Все эти три года она была совершенством. Он ни разу не видел ее рассерженной или в дурном настроении, и она никогда не уклонялась от его ласк. Просто нежность была не в ее характере.
— Чем шляться по усадьбе и отрывать людей от дела, — сказала миссис Джонс, — она бы лучше помогла своей бедной сестре, которая всю ночь не спала оттого, что у малыша зубки режутся.
Она злобно посмотрела на тонкую девичью фигурку.
— Могла бы, кажется, застелить свою кровать — ведь сегодня стирка, да и варенье пора варить, и мало ли чего! Лентяйка она, вот что! Только о себе и думает, вертихвостка.
Миссис Робертс, толстая, добродушная женщина, неодобрительно покачала головой.
— Эх, милая! Разве у нее что плохое на уме? Молода еще, многого не понимает, только и всего. Подрастет-научится, красавица наша.
Миссис Джонс презрительно фыркнула:
— Еще бы! Она научится, дай срок, да вот — чему? И то сказать, она уже многому обучена.
Кроме миссис Джонс, во всей округе равнодушной к чарам Эльси осталась только старая графиня. Молодая леди Монктон, которая сначала отнеслась с некоторым недоверием к такой опасной красоте, была теперь, как и ее смиренные друзья из дома священника, в полном восторге от веселой, услужливой и хорошенькой девушки и расхваливала ее всем и каждому. Даже леди Крипс все реже отпускала шпильки по ее адресу. Но старая графиня оставалась при своем мнении столь же упрямо, как и миссис Джонс.
— Вылитая мать, — бросила она как-то раз, когда Эльси верхом на Фиалке и в сопровождении Генри с веселым смехом обогнала их карету.
— Не сказал бы, — ответил ее сын . — Насколько мне известно, дела миссис Карстейрс идут плохо. Я слышал от Джонни Гейлора, что, по словам их доктора, в последний раз, когда он ее навещал, у нее был синяк под глазом.
Она объяснила, что упала и ушиблась, но, по его словам, вся деревня знает, что Карстейрс бьет ее, когда бывает дома. Само собой, если у него заводятся деньги, он уезжает в Лондон к своим шлюхам. Но она, кажется, по-прежнему обожает эту скотину. De gustibus…[10] Однако я как-то не могу себе представить, чтобы мисс Эльси покорно позволила кому-нибудь помыкать собой — Даже моему любезному воспитаннику.
— Фил опять что-нибудь натворил? Что на этот раз?
— Ничего нового: пьет, развратничает и бьет ночных сторожей. Вот ему не мешало бы наставить фонарей. Впрочем, толку не будет, а то я бы сам его изукрасил. Он порядочный мерзавец. Не такой, как Карстейрс, но все-таки мерзавец. Между прочим, он, надеюсь, не ухаживает за мисс Эльси? Он ведь на ней никогда не женится.
Леди Монктон пожала плечами.
— Все мужчины ухаживают за Эльси, и она стравливает их друг с другом, как когда-то Херувимчик, только она достаточно хитра и умудряется не вызывать ревности других женщин. Теперь ей, кажется, вздумалось вскружить голову своему зятю. Мне наплевать, что Эльси водит за нос безмозглых юнцов, но я не допущу, чтобы обижали Беатрису, а не то я сумею приструнить эту барышню.
— Я не думаю, мама, что она поступает так со злым умыслом. Во всяком случае, у нее ничего не выйдет, как бы она ни старалась, — Телфорд никогда не разлюбит жену.
— Попробовал бы он ее разлюбить, — пробормотала старуха.
Несколько недель спустя, обеспокоенная слухами, которые доходили до нее со всех сторон, она послала в Бартон лакея с запиской, приглашая Беатрису на чашку чая. Он вернулся с вежливым отказом: у Дика режется еще один зуб и от этого небольшой жар.
На следующий день вдовствующая графиня сама без предупреждения явилась в Бартон. Миссис Джонс в некоторой растерянности выбежала к ней навстречу.
— Прощу прощения, ваше сиятельство; хозяйка в детской с маленьким. Он весь день капризничает. Сверху донесся сердитый детский плач.
— Да и всю ночь тоже, я полагаю. Ну, раз он так шумит, значит нет ничего страшного. Нет, не зовите ее сюда, я сама поднимусь к ней. Господь с вами, моя милая, или я, по-вашему, ни разу не видела ребенка, у которого режутся зубки?
Миссис Джонс, продолжая рассыпаться в извинениях, проводила ее в детскую.
— Их сиятельство, сударыня. Прикажете мне взять маленького?
Беатриса ходила по комнате, баюкая Дика. Его вопли постепенно затихали.
Она обернулась, не проявив никакого удивления.
— Здравствуйте, леди Монктон, — сказала она негромко. — Подождите минутку, пожалуйста. Дик сейчас заснет. Миссис Джонс поставит для вас кресло поближе к камину.
— Не обращайте на меня внимания, —ответила гостья. — Я просто заехала к вам поболтать. Чуть подальше от огня, будьте добры. И передайте мне одну из этих книг.
Она начала читать, но вскоре отложила книгу и сидела, поглядывая на молодую женщину. Беатриса по-прежиему ходила взад и вперед, укачивая малыша.
Когда он замолк, она уложила его в колыбель и провела гостью в соседнюю комнату. У двери она остановилась и прислушалась. В детской все было тихо.
— Он уснул, — сказала леди Монктон. — А теперь садитесь и поговорим.
Последнее время вас совсем не видно. Вы вечно заняты.
Беатриса села. У нее был очень усталый вид.
— Но ведь вы знаете, сколько хлопот с маленькими детьми — от них нельзя отойти, даже когда они здоровы.
— Ну, этот — настоящий здоровяк. Да и Гарри тоже. Доктор Джеймс только сегодня говорил мне. что ему еще не приходилось видеть такую заботливую мать и таких красивых мальчуганов. Кстати, позавчера я видела Гарри.
— Правда? Где же?
— На дороге к Эбботс-Марш, в тележке, запряженной пони. С ним сидел еще один мальчик, а позади бежало полдюжины собак. Правила какая-то толстуха.
— Миссис Робертс, жена нашего кучера. Она очень хорошая мать, и дети у нее всегда чистенькие, поэтому я позволяю Гарри играть с ними. Он и маленький Бенни — большие друзья.
— Надеюсь, она не заезжала с ними в Эбботс-Вуд?
— Нет, заезжала. У нее там были какие-то дела. А что? Она сказала мне, что дочка булочника больна. Надеюсь, что ничего заразного?
— К сожалению, корь. Когда я сегодня встретила доктора Джеймса, он как раз возвращался оттуда. В деревне заболело уже трое. Но не надо так пугаться. Возможно, что Гарри вообще не заразился. А если и заразился радуйтесь, что это не оспа. Крепкому ребенку корь не страшна. У меня семеро ею хворали, и ни один не умер. А чем дети меньше, тем легче они ее переносят.
