Жюльетта Бенцони - Тайны Елисейского дворца
Подойдя к апартаментам Мадам Матери – госпожу Летицию тоже можно было причислить к созвездию маршалов, потому что свой титул она получила одновременно с ними, и, надо сказать, это был единственный, на который она согласилась, – Лаура встретила Полину, выходившую из дверей.
– А я иду за тобой, – объявила Полина.
– Что-то случилось? Мадам Летиция сердится на меня за то, что я не была у нее все эти дни?
– Ничуть не сердится. Она просила тебя поцеловать и… сказала, чтобы свои горести ты доверила Господу. Она не могла сказать ничего другого, потому что у нее сидел наш дядя Феш[27]. А пришел он, чтобы узнать, как обстоят дела с разводом.
– С разводом? А кто и с кем разводится?
– Как кто? Напо со своей Жозефиной. Легенда, что он бесплоден, тогда как Жозефина уже даже бабушка, теперь окончательно развеялась.
– Но Жером только что женился! Почему не дать ему время обзавестись потомством? И если у него будет сын…
– Это все в прошлом, моя красавица. Ходят слухи, что Мария Валевская, полька, с которой Напо познакомился еще до Тильзита, ждет ребенка!
– Но у нее есть муж.
– Древний старикашка. Если она ждет ребенка, то только от брата, и если будет мальчик…
– А ты не находишь, что «если» слишком много?
– Да и придворными сплетнями можно заполнить толстый том! Но думаю, ты не забыла, что чтица Каролины, ну, ты ее знаешь, Эленора Денюэль, твердит, что сын ее от Напо!
– Никто не может подтвердить, что она говорит правду. Даже Каролина. А что говорит кардинал Феш?
– Дядя никогда не восторгался Жозефиной, но он против развода. Нельзя нарушать союз, который благословил сам папа. Его страшно возмутило, что Напо посмел диктовать понтифику. Слушай, поедем со мной обедать?
– Мне нужно спешить домой. Жюно уезжает завтра ранним утром в Бордо, и кое-кто из друзей хотел с ним попрощаться. Мне кажется, вы уже слышали об этом, ваше императорское высочество? – Лаура переменила тон, как только увидела, что к ним приближаются несколько придворных. – И надеюсь, окажете нам честь, приехав к нам?
– Примите мои извинения, но сегодня вечер у меня занят. Ты передашь мои пожелания доброго пути твоему герою. Кстати, ты не знаешь, будет он прощаться с Каролиной?
– Предпочитаю вообще ничего об этом не знать. В любом случае она может попрощаться с ним сегодня вечером. Чета великих герцогов ужинает сегодня на улице Шан-Зэлизэ… А в Ренси я вернусь только послезавтра.
– Ты их пригласила?.. – прошептала потрясенная Полина.
– Не я. У меня никогда не было вкуса к мученичеству. Мюрат сам собрался приехать. Они с Александром всегда ладили. Боевое братство не пустые слова.
– Это я бы хотела услышать из уст Жюно… Знаешь, может, я и появлюсь у вас со своим занудой супругом. Не сомневаюсь, он отыщет себе кого-нибудь, с кем поговорить о «лошадках»[28]. Ты же знаешь, больше его ничего не интересует.
Несмотря на навязанное ей присутствие Мюратов, Лаура думала, что ужинать они будут в тесном дружеском кругу. Однако ужин превратился в прием, который длился нескончаемо долго, и Лаура, прекрасная хозяйка, едва не сбилась с ног.
Она даже предположить не могла, что столько друзей захотят прийти, чтобы поддержать Жюно, единственного из военачальников Великой армии, кто в это мирное время уезжал если не на войну, то, во всяком случае, туда, где вполне возможны боевые действия. Хотя говорилось пока только о поддержке Португалии против возрастающего нажима англичан. Де Нарбонн, обычно знавший до тонкости все подводные течения, на этот раз встал в тупик. Он был удивлен, не увидев на ужине двоих самых осведомленных людей во Франции, какими считал Фуше и Талейрана.
– Завтра съезжу к Талейрану и узнаю, почему он не приехал попрощаться, – пообещал он Лауре. – Потом заеду и расспрошу Фуше… Все это тем более странно, что в гостях у вас Савари… Мне трудно себе представить, что вы пригласили его на свой «ипровизированный», как сказали бы англичане, вечер. Да, совсем забыл, недостает еще и австрийского посла Меттерниха, одного из ваших преданных поклонников!
– Вы уверены, что его нет? Народу столько, что, мне кажется, яблоку упасть негде.
– Уверен. О приезде в Париж он извещает меня или Талейрана, а здесь постарался бы быть у вас на глазах. Я устал вам повторять, что он любит вас издалека.
– Для посла он излишне застенчив.
– Вам должно быть известно, что большая любовь молчалива.
– Вопрос, который стоит прояснить, но, разумеется, не сейчас. Впрочем, Меттерних, возможно, приехал, но Каролина, которая настаивает, что они большие друзья, держит его подле себя.
Предположение себя не оправдало – чета Мюрат, сопровождаемая реверансами, приближалась к хозяйке дома, чтобы попрощаться.
– Вы нас уже покидаете?
– Примите мои извинения, дорогая Лаура, но я должен спешить к императору, сам не знаю, по какому поводу. А Каролина чувствует, что устала.
– Как жаль! Но вы, по крайней мере, увиделись с Александром?
– Да, только что. У него заболела голова, – ответил Мюрат, – и я думаю, он поднялся, чтобы лечь.
– Ох уж эти головные боли, – вздохнула озабоченно Лаура. – Ну, ничего, хотя лучше бы он предупредил меня. А мы благодарим ваши высочества за то, что вы нас посетили…
Как же устала Лаура на протяжении целого дня расточать елей! Особенно Каролине. Весь этот день она пребывала в напряжении и теперь провожала гостей невольной счастливой улыбкой, какую и сама, быть может, не замечала. С облегченным сердцем она собралась вновь идти к гостям, которых, по счастью, становилось все меньше и меньше, но внезапно решила подняться к Александру. Узнать, как его голова. Ей показалась немного странной очень уж внезапная головная боль. Лаура подхватила шлейф синего атласного платья и поспешила к покоям мужа.
Ее встретила мертвая тишина. Перетянутый ремнями багаж дожидался носильщиков в прихожей, ни души в кабинете. И в спальне тоже. Даже юный Фиссон, секретарь Жюно, отправился к себе в комнату.
У Лауры подломились ноги. Она села у изножья кровати, стараясь справиться с собой. Если она даст волю гневу, который душил ее, она тут все переломает. Где может быть Жюно в этот поздний час? Неужели поскакал вслед за Каролиной?
Она заметила приоткрытую дверь гардеробной, погладила мундир, в котором Жюно был сегодня вечером, заметила пустую вешалку среди гражданских костюмов и еще… Пустой пистолетный ящик!
Холодный пот потек у Лауры по спине, дрожащими руками она сжала себе виски, боясь додумать свою мысль до конца. И вдруг увидела под табуретом смятый комок бумаги, явно брошенный на пол в порыве гнева. Подняла, расправила и не сразу смогла прочитать, так дрожали у нее руки. Всего несколько слов без подписи. Но она хорошо знала почерк той, кого ненавидела.
«Мы не можем расстаться без последнего поцелуя. Приезжай ко мне, куда, ты знаешь. Дверь не заперта, на всякий случай возьми пистолеты… Никто не может поручиться… Я хотела тебя весь вечер. Приезжай скорей!..»
Лаура упала на кровать. Ее душил гнев, она негодовала: как смеет? Что позволяет себе эта женщина?! Сидя за одним столом, глядя в глаза жене!
Потрясение было так велико, что к горлу подступила тошнота, и Лаура поспешила в ванную.
Умылась, почувствовала себя лучше и первым делом подумала о Нарбонне. Хотела позвать его, но тут же вспомнила, что он уехал. Уехал к себе в Сен-Жерменское предместье, в свой особняк. За ним прислала его заболевшая матушка.
Лишившись надежной поддержки друга, Лаура почувствовала леденящее одиночество! И еще усталость. Безмерную. Она даже подумать не могла о ссоре, неизбежной после возвращения Жюно. У нее не было сил ссориться.
Спать, да! И еще обнять детей! Успокоить сердце их близостью. А они сейчас так далеко!..
Лаура взяла записку. Положила на бюро, расправила, аккуратно сложила, капнула зеленым воском и наложила перстнем свою печать. Потом положила на видное место, под лампу, которая освещала стол, и отправилась к себе, где, наверное, ее ждет Аделина.
Аделина в самом деле дожидалась хозяйку. Увидев Лауру, наперсница вскрикнула в испуге:
– Господи боже мой! Да на вас лица нет!
– Оставь в покое мое лицо и скажи Жерому, чтобы запрягал. Я еду в Ренси.
– Какое Ренси посреди ночи! Вот так и поедете? – Аделина тронула атласное платье, кивнула на драгоценности.
– Так и поеду в Ренси посреди ночи! И беги быстрее, я спешу! Хочу к моим малышам. Они не обманывают, не лгут, они любят, когда говорят, что любят!
Аделина все поняла и побежала бегом. Никогда еще она не видела у своей молодой хозяйки такого лица, никогда еще у нее не кривился рот так горько… Хорошо, что в доме все было готово к отъезду. Лаура собиралась провести остаток осени в своем прекрасном замке и уже сложила все вещи. Вернувшись, Аделина только накинула плащ Лауре на плечи и взяла сумку, куда хозяйка положила всякие мелочи. Совсем легкую сумку, в Ренси и без того было всего вдоволь.
