Эмилиян Станев - Иван Кондарев
«Рассказала ему про письма. Не иначе — о, какая подлость!.. Письма или термометр — все равно», — подумал он, прислушиваюсь к приближающимся шагам и с ужасом ожидая минуты, когда поручик поравняется с ним. Отвратительный скрип песка резал слух, но Кольо, не желая пасть в глазах товарищей, не помышлял о бегстве. Что бы ни случилось, он решил держаться достойно, зная, что друзья не оставят в беде, и, сжимая в руке хлыстик, торопливо зашагал по аллее, чтобы оттянуть встречу с поручиком.
Балчев обошел его с левой стороны и несколько шагов шел рядом, разглядывая щенка, который, высунув язык, тащился на цепочке. Кольо прибавил шагу.
— Эй, погоди! Ты откуда взял собаку? — окликнул его Балчев.
— Что вас интересует? — Кольо успокоился. Очевидно, Балчев ничего не знает ни про термометр, ни про его отношения с Зоей.
— Откуда ты взял ее?
— Выросла у меня.
— Я спрашиваю: откуда у тебя этот щенок? — Поручик цедил слова с презрительной надменностью, будто собирался плюнуть сквозь свои ровные белые зубы.
— Я не солдат и не обязан вам отвечать. Да и вообще не желаю разговаривать с вами, раз вы обращаетесь на ты, — ответил Кольо. На лице у него появилось злое, упрямое выражение, как во время стычек с отцом.
По смуглому надменному лицу офицера пробежала нервная дрожь, его черные строгие глаза остановились на стоящем в дерзкой позе юноше.
— Да как ты смеешь, паршивец! Украл собаку у капельмейстера! Кого обманываешь? — Балчев схватил цепочку и потянул щенка к себе.
— Собака моя, она у меня три месяца, вы не имеете права… Я не вор! — кричал Кольо, вырывая цепочку из рук поручика.
— Пусти, бездельник, не то рожу расквашу! Это ты сейчас разбил термометр у инженера, шпана!
В суровых глазах офицера блеснул жестокий огонек, его широкие ноздри дрогнули, под короткими усиками обнажились ровные зубы. Оттолкнув гимназиста кулаком, он вырвал у него из рук цепочку.
Кольо пронзительно свистнул. Тоненький самодельный хлыстик из прутика переломился о плечо офицера. Балчев отшатнулся в изумлении, подхватил висящую на руке нагайку и изо всей силы хлестнул парня. Кольо закрыл лицо руками. Нагайка извивалась по его плечам. Перепуганный щенок рванул цепочку, и поручик попятился. Увидев бегущих навстречу ребят, Балчев отпустил собаку и схватился за саблю, но не успел ее вытащить, как кто-то ударил его солдатским ремнем по руке. Тяжелая пряжка тупо стукнула по кости. Поручик сбил с ног высокого парня, который подбежал первым, но другие мигом окружили его, набросились со всех сторон, как волки, и стали валить на землю.
— Расстегни ремень, гад! Расстегни! — кричал кто-то в ухо, выворачивая сомкнутыми руками подбородок Балчева и стараясь опрокинуть его на спину.
Другие руки расстегивали ремень, чтобы снять портупею, но он успел схватиться за нее обеими руками и не дал обезоружить себя.
— Саблей замахиваться! Бей его! Держи за ноги!..
Балчева швыряли из стороны в сторону. Задыхаясь и спотыкаясь, он почувствовал, что падает. Его белая фуражка была растоптана, черные прямые волосы подметали горячий песок.
— Скоты, всех вас перестреляю! — заревел он в ужасе.
Отчаянным усилием он пополз на четвереньках, выбрался из-под ударов и побежал по аллее.
18Выбежав из сада, Балчев пустился по главной улице к военному клубу с единственной мыслью — тотчас же отомстить за поруганную офицерскую честь, но, опомнившись, сообразил, что ни в коем случае нельзя показываться перед товарищами в таком растерзанном виде, и, свернув в переулок, помчался домой. Кусая побелевшие губы, он прошел по узкому длинному дворику, засаженному цветущими розами, и, никем не замеченный, взбежал на второй этаж. Там он привел себя в порядок, надел новый мундир. Приказав служанке разыскать в городском саду фуражку и никому об этом не говорить, он вынул из стола маузер и подался к своему приятелю, поручику Винарову.
Он принял решение, не вдаваясь в подробности, сказать ему, что попал в драку, и, захватив по дороге подпоручика Мечкалиева, тотчас же отправиться в сад и проучить «этих субъектов». «Затем подам рапорт, чтобы меня немедленно перевели в другой гарнизон. В противном случае мне остается только пустить себе пулю в лоб», — решил он.
Поднявшись по узкой лесенке в квартиру поручика Винарова, он постучал в дверь. Старушка хозяйка сказала, что поручик только что ушел, и Балчев, не выслушав ее до конца, помчался к клубу.
В прохладном салоне с потемневшим лепным потолком двое офицеров играли в шахматы — подпоручик, который собирался уходить из армии и поступать в университет, и жандармский капитан Колев. Капитан с удивлением поглядел на стремительно вошедшего Балчева и небрежно ответил на его приветствие.
Балчев бесцельно покружил по салону и остановился у окна, выходившего на погруженную в послеобеденный покой главную улицу. Просить содействия у подпоручика и капитана было бессмысленно, он презирал их обоих, особенно капитана. Бывший учитель, окончивший школу офицеров, капитан Колев симпатизировал земледельцам.
Балчев заметил, что официант-белогвардеец наблюдает за ним. В серых вороньих глазах врангелевца читались презрение и тоска. За внешне почтительной позой скрывались наглость и высокомерие.
«Дать бы ему в морду», — мелькнула мысль.
Ненависть к белогвардейцам затмила безумную злобу к подонкам, которые только что избили его. Откуда, как не из России, расплодилась эта мерзость? И только потому, что эти остолопы не смогли справиться с красными!..
— Принеси мне коньяку! — приказал он подчеркнуто грубым тоном.
Официант поклонился и направился к буфету.
Балчев одним духом выпил поданный коньяк. Но алкоголь не успокоил его, не притупил сознание позора, а только разжег воображение, которое еще отчетливее восстановило унизительную сцену в саду. Его, поручика Балчева, которого никто не осмеливался задеть даже словом, избили какие-то сопляки! Этот отвратительный факт вызывал в его воспаленном мозгу социальные ассоциации: разве то, что произошло, не есть столкновение общества порядочных людей и подонков? Разве эти сопляки не были сыновьями деморализованной большевистской пропагандой солдатни, с которой он, еще будучи юнкером, сражался под Владаем за спасение Болгарии?
В клуб вошли двое недавно уволенных в запас офицеров. Балчев, упрекнув себя за то, что слишком много рассуждает, расплатился и вышел. Вот в Русе один офицер запросто отсек ухо такому субъекту, который посягнул на его офицерскую честь. Он, Балчев, должен пойти еще дальше, чтобы подать пример, в назидание…
Упруго ступали мягкие лаковые сапоги, в правом кармане бриджей успокаивающе похлопывал маузер.
С крыльца он увидел того, кого искал. Его друг, поручик Винаров, шел в тени домов по противоположному тротуару, волоча за собой саблю и позвякивая шпорами.
— Евстатий, ты мне нужен! — крикнул Балчев.
Стройный, высокий, на голову выше его, Винаров радостно встрепенулся.
— А-а, Ванька! Ты что сегодня так рано выпорхнул, голубчик? Я собирался было зайти к тебе, — сказал он, всматриваясь в мрачное, застывшее лицо приятеля. — Что случилось?
— Пойдем в сад… Произошел скандал, меня опозорили. Но не расспрашивай меня о подробностях, прошу тебя, иначе я взорвусь. Если ты мне друг, пойдем, пока они не убежали. Я должен их найти хоть под землей!
Балчев схватил Винарова под руку и увлек за собой.
— Но постой, Ванька, расскажи, что произошло… Кто убежал? Я обещал Митеньке… Он ждет меня в «Охриде».
— К чертям «Охрид», ты не знаешь, каково мне сейчас! — воскликнул Балчев. — Я бы и сам справился, но не знаю, что выйдет… — В голосе у него звучали трагические ноты, бритый подбородок и губы задрожали, как у ребенка, который вот-вот заплачет.
— Ладно, но давай завернем в «Охрид» и захватим Митеньку… Да расскажи наконец, что случилось, черт возьми!
Запинаясь и задыхаясь, Балчев начал рассказывать. Из его сбивчивого рассказа Винаров понял, что дело серьезное.
- › Кого только не задирают! — сказал он. — Я, например, остерегаюсь ходить через сад, да и по некоторым улицам тоже. Чего только не услышишь у себя за спиной. Но стоит ли обращать внимание? Вынешь саблю, зарубишь на месте, а кто он? Брат твой!
— Не надо мне таких братьев! — вскрикнул Балчев. — То, что они говорят по-болгарски и называют себя болгарами, ничего не значит. Кто поднимает руку на меня, поднимает руку на Болгарию! Он предатель и подонок, а к таким… у меня нет жалости!
Винаров слушал, опустив голову.
— Я тебе вполне сочувствую. Мы им всыпем как следует, это яснее ясного, но ведь они удрали, попробуй найди их! А если и найдем, скандала не миновать… У тебя оружие, трудно будет удержаться от соблазна. Зарубишь дурака — влепят тебе десять лет, и пропала молодость!
