Алла Кроун - Перелетные птицы
Надя внимательно посмотрела на нее. Она поняла — с этой девушкой должно было случиться что-то по-настоящему страшное, чтобы она стала так относиться к жизни. В ее глазах горел странный огонь, который словно был готов в любую секунду обернуться яростной вспышкой и, казалось, завораживал Сергея. Надя ласково посмотрела на брата. Его песочные волосы были тщательно причесаны, и свежая стрижка обнажила родинку у правого уха. Лишь несколько волосков непокорно торчали у него на макушке — так было всегда, как он ни старался их приглаживать. Наде вдруг захотелось обнять брата и прижать к себе покрепче. Лицо его было обращено к Эсфири. Он слушал и смотрел на девушку гак, словно, кроме нее, в ту минуту больше никого не существовало.
Когда пришло время уходить, Яков так напился, что уткнулся головой в стол и не захотел вставать. Братья Шляпины подняли его и подтащили к двери, Сергей же с готовностью вызвался отвести домой Эсфирь. Его возбуждение вновь не укрылось от Нади. Вадим, увидев, каким взглядом она смотрит на брата, улыбнулся и кивнул.
— Пойдем, Надя. Я провожу тебя домой.
На улице влажный туман ноябрьской ночи тонкой вуалью накрыл снег. Под их ботинками скрипел голубоватый ковер, и какое-то время никто не говорил. Выйдя из теплого помещения на морозный воздух, они зябко поеживались и хлопали локтями по бокам.
— А почему братья Шляпины не служат в армии? — наконец сказала Надя.
— У Ивана лейкемия, и доктора говорят, что он долго не протянет. Федор считается единственным трудоспособным членом семьи и поэтому освобожден от службы.
— Хотела бы я знать, кто такая эта Эсфирь Фишер, — скорее подумала вслух, чем спросила Надя. — Есть в ней нечто трагическое. С ней что-то случилось, из-за чего она стала такой. Наверное, ее семья стала жертвой погрома или еще какая-то беда стряслась с ними. Такая красивая и такая замкнутая девушка!
— Не знаю, Надя, но, судя по тому, как она разговаривает, наверняка что-то было. Хотя мы живем в такое время, когда каждый из нас может сказать, что пережил трагедию.
В голосе Вадима была слышна спокойная грусть, и Надя украдкой взглянула на него.
— Ты прав. Столько людей пережили в своей жизни потерю! А ты? Ты, наверное, до сих пор горюешь о матери?
— Да. Мы были близки. Понимаешь, мы с ней приехали в Петроград после того, как отец умер от туберкулеза. Он работал учителем в Новгороде, где я родился. Здесь мать нашла работу в книжном магазине, а я, пока учился на юридическом, подрабатывал тем, что давал студентам частные уроки английского.
— Английского? Почему английского, а не французского?
— Французский — язык света, и нужен он только аристократам для общения в салонах.
Впервые Надя заметила нотку горечи в его голосе.
— Ты выучил английский специально, наперекор условностям, или были другие причины? — спросила она, не поворачивая головы.
Он ответил сразу:
— Борьба с условностями ничего не даст. Я выбрал этот язык по практическим соображениям. Мой отец однажды очень дальновидно предсказал, что именно английский, а не французский, в будущем станет международным языком, и я посчитал, что для юриста полезнее знать его.
— Тогда и я хочу его выучить.
Вадим взял ее за локоть.
— Я с радостью возьмусь за твое обучение — будет повод почаще тебя видеть.
Его признание обезоружило Надю.
— Может быть, начнем первый урок прямо сейчас? — лукаво произнесла она.
— Ты просишь начать урок посреди зимней ночи, когда холод такой, что язык замерзает? Изволь, начнем. Только чур не жаловаться, потому что я не отпущу тебя домой до тех пор, пока ты не научишься правильно произносить первые слова.
— Это будет нетрудно, — ответила Надя. — Французский мне дался легко.
Вадим остановился и развернул ее за плечи лицом к себе.
Пар их дыхания соединился, и Надя почувствовала, что к щекам подступает кровь. В тусклом свете уличного фонаря глаза Вадима блеснули.
— Берегись, Надя, я строгий учитель.
— А я не боюсь! Скажи что-нибудь по-английски.
— Готова? Повторяй за мной: «Thank you».
Надя подозрительно нахмурилась.
— Сначала скажи, что это значит.
— Ого! Осторожная барышня! Мне это нравится. Не волнуйся, я просто хочу научить тебя, как благодарить по-английски. Итак, говори: «Thank you».
Проследив за движением его губ, Надя произнесла:
— Сэнк ю.
Вадим рассмеялся.
— Я так и знал! Так и знал!
Смех его был до того заразительным, что Надя сама не выдержала и засмеялась, не понимая причины его веселья.
— Что смешного?
— Извини, я не над тобой смеюсь. Английская грамматика по сравнению с русской совсем несложная. Вот представь, прилагательные не имеют окончаний мужского и женского рода, а у существительных всего два падежа. Но написание и произношение — совсем другое дело, и в этом главная закавыка. Для нас особенно сложен звук «th», поэтому я и ожидал, что ты скажешь не «thank», а «сэнк». Это, конечно, была дешевая уловка с моей стороны, но ты меня не разочаровала.
На Вадима невозможно было сердиться, и Надя принялась изо всех сил стараться правильно произнести непривычный звук, чтобы он остался доволен. Ей вдруг стало почему-то очень важно, чтобы Вадим ее похвалил, и, уже подходя к дому, она этого добилась.
— Молодец! Я уверен, ты легко его выучишь.
Со временем Сергей стал уходить из дома все чаще и чаще, и, поскольку упорно не рассказывал, куда ходит, Надя решила, что он встречается с Эсфирью. «Можно подумать, я стала бы возражать!» — мысленно хихикнула она. Сама же Надя стала проводить больше времени с Вадимом, который заполнил пустоту, образовавшуюся после отъезда Алексея. Их встречи стали отдушиной в бесконечном волнении о судьбе ее возлюбленного.
Но несмотря на теплоту и веселый нрав Вадима, несмотря на то что домашнее хозяйство было на ней и отнимало все время, Надю не покидало смутное беспокойство. Знакомое удобство кабинета, любимые книги, вечерние беседы с Вадимом за сотнями чашек чая не могли наполнить сердце покоем. Она стала чаще ходить мимо дворца Персиянцевых и представлять себе его комнаты. Она скучала по его красоте, по элегантным интерьерам, но потом вспоминала о нищете, и ей становилось стыдно за свою тягу к роскоши. Она решила, что должна искоренить в своем характере эту недостойную черту. Но недостойную ли? Быть может, это простая человеческая потребность? Кроме того, она не забывала и о том, какие возможности ей представятся в будущем. Выйдя за Алексея, она сможет очень многое сделать для обездоленных. И не только деньгами — она станет связующим звеном между привилегированной верхушкой и неимущим большинством. Надя пока не знала, как это осуществить, но решила, что первым делом добьется поддержки Алексея. Для этого понадобятся такт и настойчивость, но она была полна решимости воплотить в жизнь свой замысел.
За ноябрем пришел декабрь, минуло Рождество, и потом, в феврале, она получила от Алексея письмо, в котором он сообщал, что приезжает домой на побывку и не может дождаться той минуты, когда увидит ее.
Глава 12
Холодным и облачным февральским днем Надя отправилась в Исаакиевский собор. Она не была религиозной и раньше, случалось, спорила с верующей матерью, но ее почему-то всегда влекло к этому величественному храму. Приходила она туда не для того, чтобы молиться. Надя любовалась его пышным убранством — так же, как любовалась красотой дворца Персиянцевых, которой ей так недоставало с тех пор, как Алексей уехал па фронт. После душного трактира, куда она ходила с Сергеем и Вадимом, после своей квартиры с ее потускневшими красками и запахом лекарств, въевшимся в стены, ее душа требовала прекрасного.
В соборе в это время служб не проводили, и он был почти пуст. Удивительно, до чего светлым он был внутри. Розовый, белый и перламутровый мрамор наполнял внутреннее пространство теплом. Надя была уверена, что никто не заметил, как она вошла сюда. Ей не хотелось бы объяснять свой поступок Сергею и Вадиму, они все равно не поймут.
Она опустилась на колени перед алтарной решеткой, наклонилась и прикоснулась лбом к холодному мрамору. Его прохлада успокоила ее. Говорят, что мрамор не холодный, что он дышит, он живой, и она верила этому. Надя провела пальцами по лазуритовым квадратикам и малахитовым полосам инкрустации. Какие они гладкие и шелковистые! Какие яркие оттенки синего и зеленого! Настоящее сокровище. А мозаичные иконы, занимающие первые два ряда иконостаса! Какое наследие они представляют! До чего они прекрасны! Что может быть плохого в том, чтобы любить все это?
Как чудесно, когда твой разум воспаряет в небо, когда чувствуешь запах ладана, идущий из-за иконостаса. Ах, если бы Алексей был сейчас здесь, рядом с ней! Лучшего и представить себе было нельзя! Она подумала: где он в эту минуту? В безопасности ли он или воюет где-то в окопах? Из последнего письма, написанного явно в спешке, почти ничего нельзя было узнать. Он сообщал лишь, что его приписывают к другому штабу и что он собирается ненадолго приехать домой в этом месяце. Надя надеялась, что он написал это не только для того, чтобы она не волновалась, и скоро они действительно встретятся. Она поняла, что совсем ничего не знает о его внутренней жизни, и задумалась о том, почему ему всегда хотелось защитить ее. Как же он до сих пор не понял? Не понял, что она сильная и неунывающая и станет ему хорошей женой.
