Уилбур Смит - Троя. Падение царей
— За эту мысль стоит держаться. Мне никогда не нравилось думать о смерти…
— О, ты умрешь, — сказала Кассандра. — Все умирают.
Гершом почувствовал, как в нем поднимается раздражение, и попытался успокоиться. В конце концов, девушка была, той, которой коснулась луна. Однако один вопрос ему нужно было задать.
— Как же я могу и жить вечно и в то же время умереть?
— Наши имена будут жить вечно.
Кассандра нахмурилась и склонила голову набок.
— Да, — сказала она. — «Вечно» — неточное выражение. Наступит день, когда не останется никого, кто мог бы помнить. Но дело в том, что столь долгий срок вполне можно назвать вечностью.
— Если я умру, почему меня должно заботить, что мое имя будут знать какие-то незнакомцы? — спросил Гершом.
— Я не говорила, что тебя будет это заботить, — заметила она. — Ты знаешь, где мы?
— Внутри Великого Круга. Геликаон говорит, что скоро мы доберемся до Теры.
Кассандра показала вперед:
— Это остров Делос, центр Круга. Священное место. Многие верят, что там родились Аполлон и Артемида.
— А ты не веришь?
Она покачала головой.
— Солнце и луна не растут на море, как цветы. Но Делос и вправду священный остров. Он обладает могучей силой. Я чувствую ее.
— Какой силой?
— Той, что разговаривает с сердцем, — ответила Кассандра. — Ты сам ощущал такое, Гершом. Я знаю, что ощущал, — она улыбнулась. — Сегодня ночью я разведу молитвенный костер, а ты будешь сидеть со мной под светом звезд. Тогда ты начнешь узнавать.
Гершом поднялся на ноги.
— Ты можешь развести костер, если хочешь, царевна, но я не буду у него сидеть. У меня нет желания видеть то, что видишь ты. Я просто хочу жить, чтобы дышать и пить сладкое вино.
Я хочу жениться и растить сыновей и дочерей. Меня не заботит, будет ли мое имя жить вечно.
С этими словами он пошел прочь, к задней части палубы.
Шторм окончательно утих только далеко после полудня.
Геликаон посмотрел на расписанное красными полосами небо. Зимнее солнце заходит быстро, и скоро совсем стемнеет.
— Гребцы, по местам! — выкрикнул он.
Люди поспешили рассесться по скамьям, отвязали весла и вставили их в уключины. Ониакус послал людей на нос и на корму, чтобы поднять якоря. Потом взошел на кормовую палубу и встал у рулевого весла.
— На юг, — сказал ему Геликаон.
— На счет три, — пропел Ониакус гребцам. — Один — готовься! Два — погружай! Три — налегай!
Восемьдесят весел вонзились в воду, и «Ксантос» устремился прочь от маленького островка, в открытое море.
— И… налегай! И… налегай! И… налегай!
Ониакус некоторое время продолжал задавать ритм. Потом гребцы начали орудовать веслами совершенно синхронно, и его голос затих.
Когда мыс остался позади, Геликаон увидел вдали только несколько рыбачьих лодок — и никаких вражеских военных судов. Ветер был благоприятным, и шесть моряков стояли вдоль мачты, готовясь развернуть парус. Они смотрели на Геликаона, но тот покачал головой.
— Еще рано! — крикнул он.
Подойдя к левому борту, он пристально уставился вниз, на два ряда весел, которые разом поднимались и опускались. Потом перешел на правый борт и посмотрел, как движутся весла там.
— Шестое весло здесь работает хуже, чем шестое весло правого борта, — сказал Ониакус.
— Да, — ответил Геликаон. — Что случилось с гребцом?
— Прищемил палец крышкой люка. Ничего серьезного. Вероятно, лишился ногтя.
Присоединившийся к ним Гершом заглянул через борт.
— Я не вижу, чтобы с шестым веслом было что-то не так, — заметил он.
— Присмотрись повнимательней, — велел Геликаон.
Египтянин сощурил глаза, но в конце концов признался:
— Я не вижу того, что видишь ты.
— Ритм прекрасный, но весло не входит в воду так глубоко, как полагается. Движение чуть-чуть неровное. Если ты закроешь глаза, ты это ощутишь.
Геликаон увидел, что Гершом недоверчиво смотрит на него.
— Это не шутка, друг мой.
Гершом резко повернулся к Ониакусу.
— Ты можешь ощущать это… из-за одного весла из восьмидесяти? Говори правду!
Ониакус кивнул.
— Из-за боли в руке гребец слегка вздрагивает, когда погружает весло в воду. Я говорил ему, чтобы сегодня он отдохнул, но он гордый человек.
Несколько черноголовых чаек появились вверху, то взмывая ввысь, то резко опускаясь.
— Ты чувствуешь это? — внезапно спросил Гершом.
— Что? — откликнулся Ониакус.
— Одна из чаек насрала на палубу. Подожди, дай мне сменить позу, чтобы приспособиться к новому распределению веса судна.
Ониакус рассмеялся.
— Мы не издеваемся над тобой, Гершом. Если бы ты провел столько лет на борту корабля, сколько провели мы, ты бы тоже чувствовал малейшее изменение в движении «Ксантоса», как только у нас станет меньше припасов и осадка уменьшится, или когда парус намокнет, или когда устанут гребцы.
Гершома, казалось, не убедили его слова, но он пожал плечами.
— Я поверю тебе на слово. Итак, куда мы двинемся этим вечером?
— Может, на Наксос, может, на Миною. Я еще не решил.
— На Берегу Крона есть хорошее торговое поселение, — заметил Ониакус.
— И есть критские воины, — ответил Геликаон.
— Верно, но из местных. Готов поспорить, они не откажутся немного заработать. Я устал от сушеного мяса и жидкого бульона. Тебе запомнится это место, потому что там прекрасный пекарь.
— Ониакус меня убедил, — сказал Гершом. — Где находится Берег Крона?
— На острове Наксос, — ответил Геликаон.
— На самом большом острове Великого Круга, — добавил Ониакус. — Невероятно красивое место. Именно там я повстречал свою жену.
За этими словами последовало неловкое молчание. Потом Геликаон обратился к Гершому:
— Ониакус прав. Это красивый остров, но на Миное может быть безопасней. Тамошний царь еще не объявил, что вступает в войну. Он хитер и станет выжидать до тех пор, пока не будет знать наверняка, какая из сторон победит. Что еще важнее, у него только пять военных галер, и он не будет торопиться напасть на «Ксантос».
Зашагав прочь от Гершома, Геликаон дал знак стоявшим у мачты людям развернуть парус. Как только черный конь затрепетал у всех на виду, Ониакус выкрикнул приказ сушить весла.
Снова пошел дождь, слегка забрызгав палубу. Геликаон посмотрел в сторону носа. Маленький шатер уже починили, и Геликаон видел стоявших у борта Андромаху и Кассандру.
— Андромаха чем-то тебя оскорбила? — спросил Гершом.
— Конечно, нет. А почему ты так подумал?
— Ты почти не говорил с ней с тех пор, как началось путешествие.
Это было правдой, но Геликаон не желал обсуждать это с Гершомом. Вместо этого он пошел по центральному проходу к женщинам. Подойдя ближе, он увидел, что они наблюдают за дельфином. Когда Геликаон приблизился, Андромаха подняла взгляд, и он почувствовал притягательную силу ее зеленых глаз. Но первой заговорила Кассандра.
— Кавала все еще с нами, — сказала она, показав на дельфина.
— Ты ушиблась, когда упала? — спросил Геликаон.
— Нет. Гершом меня поймал. Он очень сильный.
Девушка задрожала.
— Хотела бы я, чтобы у нас был огонь. Очень холодно.
Геликаон увидел, что губы ее приняли голубой оттенок. Стащив свой тяжелый плащ, он набросил его на плечи Кассандры, и та плотно завернулась в ткань.
— Посиди некоторое время в шатре, подальше от ветра, — посоветовал Геликаон.
Она улыбнулась ему:
— Ты беспокоишься обо мне? Или хочешь поговорить с Андромахой наедине?
— Я беспокоюсь о тебе, маленькая сестренка.
— Тогда я пойду, — ответила она. — Ради тебя.
Наклонив голову, она исчезла в шатре.
Геликаон внезапно занервничал. Он встретился взглядом с Андромахой и сказал:
— Я редко чувствовал себя так неловко.
— Поэтому ты избегал меня с самого начала путешествия?
Ее глаза были холодными, в голосе слышался сдерживаемый гнев.
— Да. Я не знаю, как…
Голос его прервался. Что он мог сказать? Что всю жизнь мечтал найти любовь и что Андромаха была воплощением этой мечты? Что каждый день, с тех пор как он ее встретил, она в его сердце? Что, засыпая ночью, он мысленно видит ее лицо, а просыпаясь, первым делом думает о ней?
Геликаон вздохнул.
— Я не скажу, что у меня на сердце, — проговорил он наконец. — Только не жене дорогого друга и матери его сына.
— Да, — ответила Андромаха. — Сына человека, которого я люблю — люблю всем сердцем.
Эти слова, произнесенные со всей искренностью и страстью, рванули Геликаона за душу; он сделал шаг назад.
— Я рад за тебя, — сумел выговорить Геликаон — и увидел на ее глазах слезы.
Резко отвернувшись, он вернулся на кормовую палубу. Гершом внимательно посмотрел на него.
