Борис Васильев - Князь Святослав
Святослав объяснял все очень обстоятельно и неторопливо. Он продумал, как будет наступать без обозов, продовольствия и квасов с медами.
— Хорошо помню, — усмехнулся посадник. — И надолго ты их отправил, великий князь?
— Через месяц вернутся те, кто останется в живых. И тогда пойдут со мной в поход.
— Ну, мой-то вернется, — со спокойной усмешкой сказал посадник. — Он славно готовился под твою руку, великий князь.
— Обидно будет, если не вернется. Уж очень хорошо он мечет ножи. Ты навестил меня, чтобы справиться о нем, посадник?
— Я навестил тебя, великий князь, чтобы напомнить о нашем договоре. Совет «золотых поясов» принял решение заплатить берендеям и черным клобукам за их участие в твоем походе. Кроме основной оплаты им обещано, что они получат долю с добычи, которую ты определишь.
— Ты решаешь за меня, посадник.
— Я лишь угадываю твое решение, великий князь. Без конницы тебе не обойтись.
— Без чего еще мне не обойтись, посадник? — насмешливо спросил Святослав.
— Без добрых дружинников. Совет «золотых поясов» по моему предложению отправил тебе на насадах две с половиной сотни самых драчливых крикунов Великого Новгорода.
— Прими мою благодарность. Так без чего еще мне никак не обойтись в походе?
— Без харалужных мечей, великий князь. В Новгороде имеются товарищества, которые предпочитают волжский торговый путь пути из варяг в греки. Они привезли три таких меча, которые я и перекупил через подставных лиц.
— Харалужные мечи? — Святослав не мог скрыть своего изумления. — Впервые слышу.
Посадник, не оборачиваясь, протянул руку, и стоящий за его спиной новгородец тотчас же вложил в нее рогожный сверток. Посадник сорвал рогожу, в которой оказались мечи, и показал их Святославу. Два целых, а один — распиленный пополам.
— Я велел кузнечных дел мастерам распилить один клинок, чтобы понять его силу. Основной стержень откован из очень крепкого железа, он не гнется при ударе. Затем на него наклёпывается режущая сталь, а поверх нее — еще один слой мягкого железа. Получается самозатачивающееся оружие. Им можно колоть и рубить, как мечом, но можно и резать подпруги лошадей и застежки брони противника. У хазар нет такого оружия.
Великий князь с детским восхищением рассматривал небывалое смертоносное оружие. Гладил, пробовал вес, определял центр тяжести, резко взмахивал им, точно пробовал силу, необходимую для удара. Вдосталь наигравшись, тепло сказал посаднику:
— У меня нет слов. Проси что хочешь.
— Я просто соблюдаю договоренности, как всякий честный торговец.
— Какая там торговля! Ты подарил мне золотой клад.
— Сочтемся, — усмехнулся посадник. — Много не обещаю, но полста мечей мои кузнецы успеют отковать до начала твоего похода…
Посадник вдруг замолчал и прислушался. Издалека доносился согласный тяжелый топот.
— Кто-то движется сюда, великий князь.
— Так ходят только дружинники.
И впрямь к воротам стана в строю по три подошли около двухсот дружинников.
— Пропустить! — крикнул Святослав.
Стража распахнула ворота. Дружинники строем приблизились к великому князю, по команде рассыпались по одному, а воевода подошел к Святославу.
— Будь здрав, великий князь Святослав! Я, подвоевода Ратмил, увел своих людей от воеводы Морозко с его согласия. Мою сестру и отца продали в рабство хазары за недоимку. Прими нашу роту на верность и возьми нас в поход против хазар!
Все дружинники и сам Ратмил встали на колени и, склонив головы, положили перед собою мечи.
2
А в киевском дворце царило благодушие и семейные радости. Ольга, королева русов, наслаждалась близостью вновь обретенного сына, хотя никто и никогда не именовал его таковым, и спокойной, устоявшейся любовью к великому воеводе. Наслаждалась и двумя внуками, которых оставила ей возмущенная жестокостью мужа и отбывшая на родину европейская принцесса.
И совсем не вспоминала о Святославе.
Но Свенельд о нем не забывал. Его и радовала и настораживала невероятная активность сына перед уже решенным походом на Хазарский каганат. И он все время напоминал Неслыху об этом.
— Мои люди повсюду распространяют слухи, что великий князь Святослав готовится наказать вятичей и привести их в смирение, великий воевода.
— И в это верит Хазарский каганат?
— В каганате тоже есть мои люди.
— И все же, Неслых, меня это тревожит.
— Для этого пока нет оснований, великий воевода.
И вновь благолепие, спокойствие и любовь распустили розовые крылья над дворцом великой княгини. Был любимый сын, которого, правда, нельзя было признавать, были с юности любящие друг друга немолодые возлюбленные, заходил на дружеские пиры командир личной дружины княгини Ольги воевода Претич. Все было, и все рухнуло, когда дальние степные дозоры донесли о приближении к Киеву высокого Посольства Хазарского каганата.
— Посольство каганата?.. — встревожилась княгиня Ольга. — Зачем? Почему вдруг? Мы подписали все торговые и военные соглашения, мы соблюдаем их…
— Скажут сами, — буркнул Свенельд.
И пошел отдавать распоряжения об особо торжественной встрече.
Посольство встречали в Киеве ревом труб, барабанным грохотом и восторженными воплями толпы. Однако посольские слуги не разбрасывали, как обычно, подарков, а строго и молча шествовали прямо к дворцу.
Ольга встречала послов в тронном зале, как и предписывал этикет.
Вошел посол. К нему шагнули, чтобы принять верительные грамоты, но он, отстранив чиновников, выхватил меч.
— Великому кагану Хазарии стало известно, что киевские войска намерены ворваться в его пределы. И вот чем они будут встречены там!..
Швырнув тяжелый меч к подножию Киевского Великокняжеского трона, посол не оглядываясь неторопливо вышел из тронного зала.
3
Все онемели. Только Неслых выбежал за послом, все остальные словно замерли на своих местах. Вошедшие отроки неслышно подняли меч с ковра и тихо вынесли его из зала.
Великая княгиня Ольга вдруг вскочила и заметалась по тронному залу. Прижав руки к груди, она повторяла одну и ту же фразу:
— Нам не нужна война, Свенельд. Нам не нужна война…
— Война нужна Византии, — резко оборвал ее Свенельд. — Ее старая мечта — втравить нас в эту войну, чтобы по трупам наших воинов прорваться к Великому шелковому пути.
— Мы не выдержим этого…
— Выдержим. Мы все выдержим во имя спасения Великого Киевского княжения, моя королева.
Неизвестно, сколько бы времени они толкли воду в ступе, если бы неожиданно, вкрадчиво, без стука и дозволения не вошел Неслых.
— Я проводил хазарского посла до наших передовых постов, великая княгиня.
— А… А меч? Он же прилюдно швырнул меч к моим ногам.
— Меч — в его ножнах. Твои отроки передали его мне, и я уговорил посла вложить меч в ножны.
— Но ведь посол объявил нам войну.
— Он погорячился, великая княгиня. И весьма сожалеет об этом.
— Ступай в свои покои, королева русов, — вдруг сказал Свенельд. — Иногда возникают обстоятельства, о которых тебе удобнее не знать.
Великая княгиня молча вышла. Свенельд, в упор глядя на Неслыха, строго спросил:
— Сколько?
— Три шубы, великий воевода. Бобровая — для Хазарского кагана и две из черно-бурых лисиц — на усмотрение посла.
— И он согласился?
— Я объяснил послу, что он введен в заблуждение. Да, княжич Святослав готовит войско, но не против каганата, а против вятичей, которых ему не удалось примучить в первом походе.
— И он в это поверил?
— Они слишком любят шубы, великий воевода. Чем жарче страна, тем больше шуб требуется ее правителям.
— А откуда Хазарии стало известно о подготовке похода великого князя Святослава?
— Богатые люди.
— Я не понял твоего намека.
— Хазары щедро платят своим осведомителям…
— И ты их найдешь, Неслых. Кто бы они ни были, найдешь.
— И я их найду, великий воевода.
— Где?
— Начну с Новгорода. Только у них есть купцы, торгующие с Хазарским каганатом. А это значит, что в его благосклонности они очень заинтересованы.
Свенельд походил по палате, хмуря брови. Потом спросил, не глядя:
— А если хазарский посол не поверил в твои басни о войне с вятичами?
— Поверил, великий воевода. В басни верят охотнее, чем в правду.
Свенельд молча продолжал ходить, не поднимая глаз. Потом резко остановился, вскинул голову, глянул прямо в глаза Неслыха.
— Ты скажешь о своих людях в Хазарском каганате князю Святославу без посторонних ушей. Только с глазу на глаз.
— Только с глазу на глаз, — твердо повторил Неслых. — И только об одном.
— Почему об одном?
— Если понадобится, он узнает о других в свое время.
— Ты сказал о Новгороде… — Свенельд долго молчал, прежде чем произнести эти слова. — Из Новгорода я привез отрока в свиту великой княгини. Его отец рассказал мне, что был продан в рабство за недоимки, но его отбили печенеги и тут же без выкупа отпустили домой. Это похоже на правду?
