Дорога в 1000 ли - Федотов Станислав Петрович
– Что сообщает главный инженер дороги? – спросил император.
– Как ни странно, Югович уверяет, что всё спокойно, что цзянь-цзюни – губернаторы провинций – заверяют о лояльности к русским и гарантируют их безопасность, однако стало известно, что идёт мобилизация войск и раздача оружия мятежникам. Наша Охранная стража насчитывает около пяти тысяч человек. На две с половиной тысячи вёрст дороги этого количества катастрофически мало. Я предлагаю срочно сформировать из военных запасных и отпускников, а также из состава казачьих войск Дона, Кубани, Терека, Забайкалья и Амура ещё не менее пяти тысяч добровольцев и отправить в Сунгари [1], в распоряжение главы Охранной стражи генерал-майора Гернгросса.
– У вас всё? – спросил император.
– Всё, государь.
– Садитесь. Господа, прошу высказаться. Владимир Николаевич?
Ламсдорф вскочил:
– Ваше величество, последние пятьдесят лет Россия неудержимо стремится на восток. Это её историческая миссия – цивилизовать дикие земли, нести им блага прогресса, а кроме того…
– Владимир Николаевич, – укоризненно поморщился император, – вы бы ещё начали от сотворения мира. Ближе к делу.
– Посланник Гирс чуть не ежедневно шлёт телеграммы, – мгновенно переключился Ламсдорф, – требует военного вмешательства. Министерство иностранных дел поддерживает. Да, договор о концессии запрещает вводить войска в зону отчуждения КВЖД, но у нас есть секретный договор с цинским правительством о военной помощи.
– Императрица издала указ о поддержке повстанцев, – напомнил Витте.
– Но не разорвала секретный акт. Она лавирует. Боксёры ей нужны, чтобы их кулаки умерили вмешательство иностранцев в традиционную жизнь Китая, а когда они выполнят эту задачу…
– Она с ними не справится, – перебил Витте.
– Достаточно споров, господа, – прервал император и обратился к Куропаткину: – Ваше мнение, Алексей Николаевич?
Генерал поднялся, звякнув медалями.
– Ваше величество, войска в Маньчжурию следует ввести немедленно. Как в своё время в Бухару и Коканд. Момент сейчас как никогда подходящий. Климат там, конечно, не такой, как в Средней Азии, но и у них можно создать вторую Бухару.
А он по-своему прав, подумал Витте. Имеет опыт. За восемь лет, пока был начальником Закаспийской области, она просто преобразилась, из разбойничьего захолустья превратилась в цветущий край с прекрасным сельским хозяйством и торговлей. Солдафон, конечно, однако замечательно умеет договариваться с аборигенами. Глядишь, и Маньчжурию цивилизует. Но главное, конечно, торговля с богатым юго-востоком, железная дорога и незамерзающие порты…
От размышлений его отвлёк звон колокольчика: император вызвал секретаря. Тот появился мгновенно с раскрытым для записи блокнотом.
– Подготовьте следующие распоряжения, – голос монарха оставался ровным и поэтому казался равнодушным. – Первое: Охранную стражу КВЖД увеличить на шесть тысяч человек. Срочно. Исполнение возложить на военного министра. Второе: с 11 июня объявить частичную мобилизацию в Приамурском военном округе и быть готовыми ко всяким военным неожиданностям. Исполнение возложить на генерал-губернатора Приамурья. Третье: в согласии с договором о военной помощи Китаю оказать таковую в подавлении восстания ихэтуаней, не допуская разрушения всего построенного на КВЖД. Исполнение возложить на начальника Квантунской области. Четвёртое: при ведении военных действий мирному китайскому населению не чинить ничего противоправного, а если таковое случится, строжайшим образом наказывать и виновного, и его командира. Ответственность возложить на военного министра и командование соответствующих воинских частей. – Император помолчал и добавил: – Официально войска пока вводить не будем. Благодарю вас, господа.
А сам подумал: вот и славно, уложились, как раз успею в театр. И ещё мелькнула мысль, параллельно, – об исторической миссии России на Востоке. А ведь верно: после провала в Крымской войне и неудач на Балканах остался один путь – на Дальний Восток. Там-то нас останавливать некому – не карликовой же Японии!
2
Военный губернатор Амурской области генерал-лейтенант Константин Николаевич Грибский стоял у распахнутого окна своего рабочего кабинета и смотрел на китайский берег Амура, на серые на зелёном летнем фоне мазанки Сахаляна, малого городка напротив Благовещенска.
У дверей кабинета маялся навытяжку дежурный офицер личной канцелярии губернатора. Полчаса назад он принёс генералу письмо от главного начальника Охранной стражи строящейся Китайско-Восточной железной дороги генерал-майора Гернгросса и теперь ожидал дальнейших распоряжений. В руках держал наготове кожаную папку с письменными принадлежностями.
Было тихое утро субботы, 9 июня 1900 года; жаркое солнце наполняло кабинет золотым светом; из соседнего городского парка долетали разноголосые птичьи трели; по широкой реке сновали китайские торговые джонки и русские рыбацкие лодки; неподалёку, возле пристани, гуднул пароход…
Мир и спокойствие.
Благодать.
Век бы так наслаждаться!
Но генералу было не до наслаждения. Он не мог прийти в себя от прочитанного. Конечно, он знал из кратких сообщений Российского телеграфного агентства, публикуемых в «Амурской газете», о бушующем в Китае восстании, но о том, что оно может быть направлено против русских, ему как-то и в голову не приходило. Почти пятьдесят лет после подписания Айгунского трактата, вернувшего России левобережье Амура, сорок лет после утверждения Пекинского договора, передавшего русским земли Приморья, прошли в полном спокойствии. Да, он как человек военный и в какой-то мере политик понимал, что Россия точно так же, как Англия, Франция, как Северо-Американские Соединённые Штаты, воспользовалась положением Цинской империи, поставленной на колени европейцами: взяла в аренду половину Ляодунского полуострова с двумя великолепными портами. а потом вынудила согласиться на концессию по строительству КВЖД от Забайкалья к Владивостоку с Южной веткой от Сунгари на Порт-Артур и Дальний. Всё это так, но Россия никогда не грабила своего южного соседа, как это беззастенчиво делают европейские державы и та же Япония. Не унижала население. Ну боролась в меру сил с контрабандистами, с набегами шаек хунхузов, так кто с этим не борется? А тут на тебе – ихэтуани! Отряды во имя гармонии и справедливости! Большие кулаки!
Ничего себе гармония и справедливость! Грибский заглянул в письмо, хотя и так помнил, что там написано: «…свирепствуют вокруг Пекина и продвигаются на север, громя всё на своём пути… В Бэйгуане сожжена русская православная миссия, священник, слава богу, бежал…» Далее генерал-майор сетовал, что не может обеспечить полноценную охрану строительства КВЖД, поскольку стражников не хватает. И в конце просил послать добровольцев-казаков в Сунгари, чтобы помочь охране на Южной ветке дороги, где положение становится угрожающим.
Дежурный осторожно кашлянул. Грибский оглянулся, потом скользнул взглядом по стоящим в углу большим напольным часам и неприятно удивился:
– Что же вы, дорогой мой, молчите? А дело стоит! Почти час стоит! Пригласите ко мне к двенадцати часам сотника Первого конного полка Саяпина. Он живёт на улице Северной, возле Китайского квартала. – Офицер кивнул, мол, знаю. – А на три пополудни – полицеймейстера и коменданта города. Исполняйте!
…Наказной атаман Амурского казачьего войска принял сотника по походному разряду: в тёмно-зеленом мундире с генеральскими погонами, без звёзд и медалей, но с рубиновым крестом ордена Святого Владимира, обязательным для ношения. Жестом пригласил сесть к столу для заседаний и сам занял стул напротив. Помолчал, постукивая пальцами по гладкой столешнице. Саяпин – в чекмене тёмно-зелёного сукна с серебряными погонами сотника, украшенными витиеватой буквой «А», без шашки, но с кинжалом на поясе, – ждал, прямо, без подобострастия, глядя в лицо главноначальствующего, омрачённое тягостными думами, чего не могла скрыть роскошная седая борода.
