Георгий Гулиа - Заветное слово Рамессу Великого
Мернептах стоял, скрестив руки, и глядел себе на кончики сандалий. Его смущала эта откровенность отца, и он не знал, как ему поступить.
– А когда я вернулся к нашей благодетельнице Хапи, – продолжал фараон, – и умыл лицо ее божественной водой, трубы играли победу, а писцы и ваятели уже прославляли меня на все лады. И семеры лизали мне руки, как псы. Битва при Кодшу была возвещена всему миру, я был вознесен выше небес. И я стоял рядом с солнцем, которое на небе, и братом моим был Амон-Ра. Жрецы не жалели в храмах благовоний, которые из Пунта и Офира. На храмах высекались победные надписи – от пола до потолка. А та, кто знал правду, были сосланы на рудники в Нубию, и они подохли, как голодные шакалы. И живописцы. И писцы… Вот как все было…
Фараон передохнул. Он посмотрел в решетчатое окно и заторопился:
– Зачем я все это говорю тебе, принц Мернептах?
Тон был особенно сухой. Официальный.
– Не знаю, – глухо сказал сын.
– Чтобы остерегался лгунов и вертящих хвостами добрых собак, – сказал фараон. – Они могут погубить наш великий дом и запросто отдадут страну врагам нашим. Ты слышишь меня?
– Да, – ответил принц.
Фараон прикрыл глаза и тихо сказал:
– Иди.
И указал плетью на дверь.
Мернептах вышел из зала, и нубийцы прикрыли за ним двери, тяжелые, точно каменные плиты. Джау нетерпеливо бросился к нему.
– Что случилось? – спросил он. – И отчего ты так задумчив?
Принц отвел его в сторону, к большому окну, из которого был виден весь двор и Дельта была как на ладони. Солнце вставало за просторами азиатскими, и поднимался пар над рекой.
– Джау, – сказал принц, – он был слишком откровенным.
– Так.
– Он сказал, что битву при Кодшу проиграл…
– Так.
– … а не выиграл.
– Скорей! – крикнул Джау и побежал в зал, увлекая за собой принца.
А когда они добежали… Когда они приблизились к трону, благой бог лежал, запрокинув голову и опустив руки, из которых выпали знаки царственной власти. Золото, золото покрывало лицо фараона, и он уже был подобен мумиям, которые в пирамидах.
– Вознеслась душа, – проговорил жрец.
Принц стоял в полной растерянности. И он услышал как сквозь стену слова Джау, обращенные к новому фараону:
– Твое величество, свершилось предначертанное. И это должно было быть именно так, ибо откровенность его была чрезвычайной. Так может говорить благой бог только перед смертью. И он хотел помочь тебе, потому что был великим воином!
– Ты так думаешь? – спросил Мернептах.
Жрец промолчал.
1965
