Иван Фирсов - Адмирал Сенявин
За ночь подморозило. Тусклым утром редкие хлопья снега лениво опускались на застывшие во дворе лужи. После завтрака Николай Федорович заложил бричку и подвез брата до уездного города Боровска.
Прощаясь с ребятами, дядя взял с них слово, что они одолеют грамматику и арифметику, ежели имеют охоту учиться на флотского офицера. Накануне вечером, наслушавшись его рассказов, они промеж себя уговорились идти в моряки.
Расставаясь на почтовой станции в Боровске, Иван рекомендовал брату не мешкая везти ребят в Петербург и отдать в Морской кадетский корпус. Сам он отправился в Воронеж, чтобы затем следовать в устье Дона к крепости Святого Дмитрия Ростовского, где назревала борьба с турками на море…
Возвратившись в Комлево, Николай Сенявин, не откладывая, решил позаботиться о сыновьях. Сам он был все время в хлопотах по хозяйству, часто бывал в разъездах. Жена хотя и была сметливой и расторопной, но не обладала большими познаниями. В ту пору в округе обретался приходский священник отец Козьма, который добросовестно обучал грамоте помещичьих детей. Ему-то и предложил Сенявин взяться за дальнейшее образование сыновей. Приход у отца Козьмы был небольшой, даяния скудные, а потому он с радостью принял предложение Сенявина. Спустя три месяца Сергей освоил, с грехом пополам, два первых действия арифметики. Дмитрий продвинулся в чтении и вечерами по слогам читал матери сказки.
Зима уже переломилась, когда пришло известие из Петербурга о том, что Николай Федорович зачислен на службу во флот и ему надлежит не мешкая отбыть в распоряжение вице-адмирала Алексея Сенявина.
— Ну, вот и слава Богу! — обрадовался Николай Федорович и, не откладывая, стал собираться в дорогу.
Сборы были скорыми, поскольку он весть эту с нетерпением ожидал не одну неделю.
Дети помогали, а когда сложили вещи, Сергей смущенно сказал:
— Как же, тятенька, обучение нам обещанное на морских служителей?
Отец потрепал его по голове, хитро подмигнул и весело ответил:
— Что обещано, то и сбудется, чай, с вами матушка остается, она все знает.
Вечером он наставлял жену, чтобы весной, как только сойдет снег, ребят везла в Петербург. Там в разных ведомствах служат дальние родственники Сенявиных, у них можно остановиться, и они же помогут определить детей в Морской корпус.
После отъезда отца Сергей и Митя каждый день с нетерпением ждали отца Козьму, чтобы наверстать упущенное. Прежде тот добросовестно учил ребят, но вскорости начались разные церковные праздники, и он наведывался лишь раз-два в неделю. К тому же батюшка слыл веселым человеком и не прочь был погулять лишний раз.
В начале апреля 1770 года, как только сошел снег на проселках, Сенявины отправились в дальний путь в столицу. По дороге они заехали в Москву к родственникам, которые жили в Хамовниках. Мать и раньше, почти каждую зиму, подолгу гостила у них, но в этот раз Сенявины уехали на следующий же день, едва отдохнув с дороги. В Москве, в некоторых слободах, появилась неизвестная болезнь, и, боясь за детей, мать поспешила покинуть первопрестольную.
Спустя три недели через Московскую заставу въехали они в Петербург. Крытый возок переваливался на ухабах, брызгая грязью. Ребята с любопытством смотрели по сторонам, но кругом лежали унылые огороды, прикрытые почерневшим снегом, топорщились поваленные заборы, да изредка виднелись одинокие покосившиеся деревянные домики. Затем навстречу стали попадаться полосатые будки, торчали рогатки, потянулись дощатые тротуары вдоль невзрачных слободских улиц. В приоткрытую дверцу возка вдруг задул свежий ветер с каким-то странным, незнакомым прежде, бодрящим привкусом.
Остановились Сенявины недалеко от Мойки, у дальнего родственника, Федора Сенявина, служившего в полицейском ведомстве. Узнав о цели приезда, он захмыкал и покачал головой:
— Сие дело, матушка, многосложное и трудновыполнимое. Охотников ныне из дворянских детей для поступления в Сухопутный и Морской корпуса тьма-тьмущая, особливо в Сухопутный.
После долгих раздумий в дороге, несмотря на наказ Николая Федоровича, мать, наслушавшись рассказов о тяготах морской службы, надумала отдать в Морской корпус одного старшего сына, Сергея. Дмитрия же хотела определить в Сухопутный шляхетский корпус. Боялась, что с его непоседливостью и озорством натерпится Митя невзгод на море.
Чиновный служака пояснил, что в нынешние времена мало кто из дворян отдает своих сыновей в Морской шляхетский корпус, а больше норовят в Сухопутный.
— Суша — не море, — пояснил он. — Как говаривают, кто на море не бывал, тот и горя не видал. Балованные дворянские чада привыкли к земным благам, и жить без оных для них просто непостижимо. Главное же — в армии, особенно в гвардии, платят больше, чем на кораблях. Да и чины в армии поспевают намного быстрее. — Родственник почесал затылок и закончил: — Ну раз надумала, матушка, попытайся. Попыток — не убыток. Токмо прежде бумаг немало надобно изготовить казенных. В том я подсоблю тебе.
Для поступления в Кадетский корпус прежде всего требовалось подтверждение о принадлежности к дворянству. Чтобы получить его в Герольдмейстерской конторе, надо было потратить недели и даже месяцы. Однако прошло лишь два дня, и проворный родственник достал нужные свидетельства для Сергея и Дмитрия.
Сергея приняли в Морской кадетский корпус без особых проволочек. Это объяснялось тем, что директор корпуса вице-адмирал Голенищев-Кутузов хорошо знал родословную Сенявиных, а детей моряков брали туда в первую очередь. Да к тому же в ту пору в Петербург приехал с Азовской флотилии дядя, Иван Сенявин, уже в чине капитан-лейтенанта. Он привез письмо от брата, и все хлопоты по определению в Морской корпус Сергея он взял на себя. Спустя неделю Сергей уже в кадетской форме, сияющий и радостный, был отпущен на свидание с матерью и братом. Митя с завистью смотрел на форму Сергея и грустно сопел. Сергей знал, что Дмитрия постигла неудача.
В Сухопутном корпусе среди армейского начальства мало кто слышал о мелкопоместных дворянах Сенявиных. К тому же Дмитрий, которому не было еще и семи лет, на взгляд корпусного начальства, «не вышел ростом». Сергей не важничал, дружески хлопнул его по плечу:
— Не горюй, Митюха, поднатореешь в ученье, подрастешь малость — и айда к нам в морские кадеты.
Капитан-лейтенант Иван Сенявин обещал матери пока присматривать за Сергеем, а Дмитрия рекомендовал привезти через годик-два, но только определять его обязательно в Морской корпус, а не в Сухопутный.
— Негоже Сенявиным по иной тропке хаживать, — сказал он, ласково погладив Дмитрия по голове, — все родословие сенявинское славу Отчизне на морях добывало[6]. Вот и тятенька твой возвернулся на стезю морскую, стало быть, и тебе там надлежит пребывать.
Капитан-лейтенант рассказал матери, что на днях Адмиралтейств-коллегия наконец-то удовлетворила его просьбу и назначила на линейный корабль «Азия». Через месяц, в составе отряда кораблей, «Азия» отправлялась в Средиземное море на помощь эскадре адмирала Спиридова. Ребята прислушивались к рассказу дяди. Из Архипелага поступили первые известия об успехах. Среди турок, не ожидавших появления русской эскадры, начался переполох. Несмотря на превосходство в кораблях, на море они терпели поражения. На днях «Петербургские ведомости» сообщили о взятии крепости Наварин. Греки с восторгом встретили русских моряков. Повсюду создавались повстанческие отряды для помощи русским освободителям.
Братья, выслушав дядю, захлопали в ладоши, а Сергей закричал «ура!».
Как ни странно, меньше всех переживал неудачу с поступлением в Сухопутный корпус сам Митя. Он шалил, носился по комнатам. Перед отъездом дядя повел его посмотреть на Неву. По реке вверх и вниз плыли барки и небольшие шхуны. Пересекая их курсы, от одного берега к другому скользили гребные ялики и шлюпки. Некоторые из них шли под парусами, ловко лавируя под кормой проходивших судов. На Английской набережной Иван Сенявин подвел племянника к трехмачтовому купеческому бригу под голландским флагом. Расхаживая вдоль борта, рассказывал про устройство корабля, а затем, поговорив со шкипером, поднялся с племянником на судно. Мите все было здесь незнакомо и в диковинку. Аккуратно уложенные паруса, спущенные реи, скрученные в бухты просмоленные канаты, различные поделки на палубе, каюты, непохожие на обычное жилье, блестевший на солнце корабельный колокол — все манило чем-то новым и загадочным.
На мостике дядя подвел его к большому штурвалу, мальчик осторожно потрогал лоснившиеся рукоятки.
— Сие колесо руками матросов вращается, и оттого корабль по нужному румбу, сиречь направлению, следует, — объяснил Иван Федорович мальчику, затем повернулся к компасу: — А здесь устройство направление показывает, которым надлежит идти кораблю, дабы на подводные камни не наткнуться…
