Иван Лажечников - Ледяной дом
Если, однако, Лажечников двойствен в изображении Анны — и это ослабило историзм романа, — то обрисовка Бирона и бироновщины как чужеродной силы принадлежит к самым совершенным страницам «Ледяного дома». Удача писателя обусловлена тем, что он вскрыл язвы фаворитизма, раболепия, обнажил бесстыдную торговлю государственными интересами России, жажду личной наживы и разъедаемую корыстью нравственность придворного общества. Современники отлично понимали, что бироновщина — отнюдь не временное и случайное явление. В их памяти еще не изгладилась эпоха Александра I с ее чудовищной аракчеевщиной.
Острота сюжета определялась и противопоставлением бездарным выходцам из немецких земель «русской партии». Волынский защищает национальную политику, он русский не только по рождению, вероисповеданию, привычкам, нравам, языку, но и — главным образом — по смыслу государственной деятельности. Он продолжает политику Петра I, заботясь о благе и величии России. Между тем при дворе Николая I высшие государственные должности, как и при Анне Иоанновне, занимали Нессельроде, Бенкендорфы и пр. Их процветание оплачивалось разорением и бесправием русского народа, жестоким подавлением свободной мысли, циническим равнодушием к правам человека. Повсеместный сыск, шпионаж, «невинные забавы», распространенные при Анне, вошли в моду и в царствование Николая I. Устройство всевозможных «чайных» и «кофейных» домиков, беседок могло ассоциироваться со строительством ледяного дома, а Третье отделение мало в чем уступало зловещей Тайной канцелярии. Перекличка с домашним и придворным бытом Николая была слишком разительна, чтобы ее можно было не заметить. Многие сцены романа напоминали о том безмолвии, в которое погрузилось русское общество после расправы над декабристами. В романе людей охватывает ужас при виде «молодцев» Бирона. Жители в страхе спешат спрятаться, и улицы вмиг становятся пустынными, будто вымершими.
К безусловным достоинствам романа относится и сопряженность разных бытовых укладов. Высшая знать изображена и на торжественных приемах, и в домашнем окружении. Писатель стремился к тому, чтобы Анна, Бирон, Волынский предстали лицами официальными и частными. С этой целью Лажечников тщательно изучал исторические материалы. Русская история в то время была исследована неравномерно. Многие документы, касавшиеся царствования Анны Иоанновны, еще не обнародовались и хранились под спудом, а доступ к ним оказался для писателя закрыт. Тем значительнее заслуга Лажечникова, сумевшего опереться на небольшое число свидетельств и благодаря этому проникнуть в психологию людей, почувствовать общий климат эпохи и в целом правдиво передать жизнь различных общественных слоев XVIII века.
Противником Бирона, продававшего Россию Англии, выступил в романе Волынский, благородный человек, государственный муж, русский патриот, глава «русской партии». В обрисовке Волынского писатель пытался соединить противоречивые грани его облика. С одной стороны, Лажечников намеренно идеализировал Волынского как государственного деятеля, продолжая традицию, намеченную Рылеевым (дума «Волынский»), а с другой — хотел показать его частным человеком, подверженным страстям. Важнейшая черта Волынского — любовь ко всему русскому. Основываясь только на национальной принадлежности героя, Лажечников оставляет в тени социальные позиции Волынского. Такая неотчетливость художественного зрения, самого писателя неизбежно привела к неясности социально-психологической характеристики Волынского в романе. Писателя занимал не исторически достоверный портрет героя, а психологический тип, сочетавший в себе государственный разум гражданина и личную страсть. Интимные чувства героя мешают его гражданской патриотической деятельности, но разум его не властен над ними. Однако Волынский не в силах предать забвению и государственные интересы, отдавшись внезапно вспыхнувшей любви к Мариорице Лелемико. Он бьется в этих противоречиях. К чести Лажечникова, несколько механистический конфликт внутри героя — гражданина-патриота и страстной натуры — не разрешается грубо-прямолинейным превосходством разума над страстью или страсти над разумом. Для Лажечникова вполне законны и общественные добродетели Волынского, и его любовь. Чувство Волынского к Мариорице исполнено подлинной поэзии. Однако писатель подчеркивает, что для данной личности и в данных обстоятельствах свойственная Волынскому противоречивость оказалась гибельной.
В соответствии с таким замыслом Лажечников придал Волынскому идеально-исключительные черты — честность, прямоту, отвагу, гражданскую доблесть, смелость суждений, благородство. Но в таком описании героя писатель отступил от исторической правды: реальный Волынский нисколько не напоминал идеального гражданина. Это был типичный царедворец, вельможа, не брезговавший лестью, уличенный в служебных проступках и даже нечистый на руку. Известно, например, что однажды он познакомился со знаменитой дубинкой Петра I. Не стеснялся он и рукопашного самоуправства (истязание мичмана князя Мещерского, избиение поэта Тредиаковского, образ которого, кстати, в романе значительно искажен).
Два лика Волынского — непорочный государственный деятель и страстный человек — непосредственно связаны с сюжетом и построением романа. Борьба Волынского с Бироном осложнена тем, что Волынский, уже будучи женатым, влюбляется в прекрасную Мариорицу Лелемико, чей нежный и трогательно-поэтический портрет искусно выписан Лажечниковым. Вынужденный скрывать свою страсть, Волынский не может ни сдержать ее, ни избавиться от нее. Это вносит некоторый разлад в его кружок, но государственные интересы берут верх над личными чувствами: родственник жены прощает герою увлечение, полагая «преступную» любовь Волынского слабостью великого человека. Гораздо трагичнее для героя то, что его «незаконной» любовью ловко воспользовался Бирон. Не гнушаясь подлыми средствами в политической битве и зная о привязанности Анны Иоанновны к Мариорице, он вовлек ничего не подозревающую молдаванскую княжну в свою интригу против Волынского.
Тем самым в романе — то параллельно, то пересекаясь — идут две линии: общественная и любовная. Порою они вовсе не спаяны и независимы друг от друга. Этот недостаток объясняется неотчетливостью исторического облика Волынского и некоторой рассудочностью художественного мышления писателя. В традициях XVIII века он резко поделил героев на отрицательных («злодеев») и положительных, а в соответствии с веяниями романтизма мелодраматизировал действие. «Злодеи» у него, как заметил Белинский, изображены непременно с рыжими волосами. Они не скрывают ни своего необыкновенного коварства, ни неистовой злобы. Положительные персонажи окружены атмосферой таинственности (Мариорица, ее мать и др.). Вместе с тем писатель исторически верно запечатлел и лукавого Остермана, и осторожного Миниха. Лажечников остался в рамках действительной истории и не подчинил ее вымыслу. Он поставил любовную, романическую интригу в зависимость от исторических событий. Трагическая судьба Волынского и его возлюбленной определяется в конечном итоге политической схваткой героя с Бироном, приведшей Волынского на плаху, а Мариорицу — к тяжелому потрясению и смерти.
Несмотря на то что роман Лажечникова не свободен от идеализации главного действующего лица, от мелодраматизма, несмотря на присущую писателю ограниченность исторического мышления, в «Ледяном доме» реалистически верно изображены нравы эпохи, ужасы бироновщины, выразительны картины бытового уклада. Эта реалистическая струя властно пробивается в романе и составляет сильную его сторону. Художественную правдивость «Ледяного дома» сразу же признала критика. «Романы Лажечникова, — писал Белинский, — были фактами эстетического и нравственного образования русского общества и навсегда останутся достойны почетного упоминания в истории русской литературы». Другой великий современник Лажечникова — Пушкин, живо заинтересованный в развитии русской исторической прозы, в письме к Лажечникову выразил твердую уверенность, что «многие страницы» его романа «Ледяной дом» «будут жить, доколе не забудется русский язык».
В. И. Коровин
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Глава I
Смотр
Какая смесь одежд и лиц,
Племен, наречий, состояний!
«Братья-разбойники» А. С. ПушкинПоник задумчивой главой.
Пора весны его с любовию, тоской
Промчалась перед ним. Красавиц томны очи,
И песни, и пиры, и пламенные ночи,
Все вместе ожило; и сердце понеслось
Далече…
«Андрей Шенье» Он жеБоже мой! Что за шум, что за веселье на дворе у кабинет-министра и обер-егермейстера Волынского?[1] Бывало, при блаженной памяти Петре Великом не сделали бы такого вопроса, потому что веселье не считалось диковинкой. Грозен был царь только для порока, да и то зла долго не помнил. Тогда при дворе и в народе тешились без оглядки. А ныне, хоть мы только и в четвертом дне Святок (заметьте, 1739 года), ныне весь Петербург молчит тишиною келий, где осужденный на затворничество читает и молитвы свои шепотом. После того как не спросить, что за разгулье в одном доме Волынского?
