KnigaRead.com/

Михайло Старицкий - Буря

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн "Михайло Старицкий - Буря". Жанр: Историческая проза издательство -, год -.
Перейти на страницу:

— Приедет, он падок до панской ласки, — пожал презрительно плечами ловничий. — Все они, псы, только из зависти ненавидят шляхту, а дайте им, пане добродзею, почет и пенендзы[3], то такими сделаются заядлыми шляхтичами… Э, пся крев! — махнул он с сердцем рукой.

— Пан, кажется, недолюбливает их, особенно с того времени, — прищурился язвительно шляхтич, — как побывал в их руках?

— А, будь они прокляты! Разрази их перуны! — побагровел даже от злости Ясинский. — Смерть им и муки!

— Но как ты мог вырваться из рук этого дьявола Кривоноса? Почему он не содрал с тебя с живого шкуры? — допекал пышный пан расспросами и разжигал Ясинскому еще не зажившую рану.

— Единый бог и матка найсвентша спасли меня, — прижал кшижем[4] к груди руки Ясинский. — Ой пане подстароста, если бы ваша мосць знали, что то за бестии, что то за звери! Меня вельможный пан послал тогда известить князя о Кривоносе… Правда, я уже чересчур зарвался своею храбростью, ну, меня и схватили… Натурально, — один на сто, — не устоишь! Перебил я десятка два этой рвани, а все–таки взяли, — махал себе в разгоряченное лицо шапкой Ясинский. — Другой бы стал унижаться, проситься, и хлопы бы смиловались; но я не такой: всю родню ихнюю распотрошил, а кто ближе подойдет — в ухо! Не могу, гонор есть! Ну, меня этот двуногий сатана велел было вешать, но Чарнота просил остановить казнь и подождать Хмельницкого, что тот, мол, натешится… Обрати, пане, внимание, что этот тайный и ловкий зрадник в одной шайке с ними… Вот меня связали, заткнули рот и бросили пока в балке под Жовнами, прикрыв хмызом, а сами отправились, кажись, под Лубны… Лежу я день, лежу другой, вижу, конец приходит. Начал я выть и веревки рвать, ничего! Веревки только врезываются в тело, хмыз колет глаза, лицо, земля лезет в горло, а вытье мое еще примануло волков. Вижу, конец. Начал молитву читать. Вдруг что–то — тарах, тарах! И на меня! Я обмер. А это был именно мой спаситель: какой–то хлоп ехал, лошадь его испугалась волков, ударила в сторону и опрокинула повозку на меня. Таким образом был я обнаружен и спасен, — расстегнул даже от волнения жупан Ясинский.

— Так ты готов им мстить? — спросил подстароста, понизив голос и пронизывая Ясинского пытливым взором.

— Месть и истребление! Вот, пане, мой лозунг до смерти.

— И сегодня не раздумал? — проговорил еще тише и вкрадчивее подстароста.

— Мое слово — кремень, — ответил напыщенно Ясинский, — но для вельможного пана я готов рискнуть и головой.

— И пан никогда не раскается, вечная благодарность и дружба, — бросал, отдуваясь, фразы подстароста, — да и риску никакого: в темном лесу так легко ошибиться прицелом — на полеванье бывает столько печальных случайностей, а пан плохой стрелок.

— Да, ясный пане, очень плохой, — улыбнулся хвастливо ловничий, — на сто шагов попадаю в око.

Пан подстароста Чаплинский засмеялся и, потрепав ловничего одобрительно по плечу, поехал с ним вместе выбрать место, с которого было бы лучше начинать гон.

Между тем, к сборному пункту начало подъезжать и пышное панство, потянулись элегантные экипажи, рыдваны, колымаги, кареты, окруженные блестящими кавалькадами. Экипажи были запряжены чистокровными лошадьми встяж и управлялись кучерами с бича. В первой карете ехал местный пан староста, еще молодой годами, но уже с изношенным и помятым лицом. В другой карете ехал важный магнат князь Заславский. В открытых экипажах ехали более или менее тучные вельможные и простые паны.

Между кавалькадами гарцевала на лихом скакуне эффектная красавица. Рыжеватые волосы ее оттеняли необычайную белизну ее кожи; карие глаза ее сверкали огнем из- под густых бархатных бровей; во всей фигуре ее было что–то огненное, жгучее…

Пушистые ковры были уже разостланы на пригорках; на них были накинуты в беспорядке шитые шелком подушки. Общество разместилось. Появились повара и лакеи из особенных специальных фургонов.

В это время к панству подъехал грациозным аллюром человек лет сорока пяти. На свежем, мужественном лице его играли энергия и сила. И по осанке, и по одежде всадника смело можно было признать за уродзоного шляхтича.

— А, пан писарь, наш генеральный писарь!{2} — произнес подстароста, посматривая с недоумением кругом, — а где же пышна крулева? Неужели она осталась дома? Тогда это ясное, ласковое утро превратится в зловещий мрак.

— Панна Елена сейчас приедет, — ответил сухо пан писарь.

— А, спасибо, спасибо, сват! — обрадовался чрезмерно Чаплинский, — и от себя, и от всего панства благодарю я! Потому что панна Марылька… никак я не могу привыкнуть к новому имени, — уронил он с презрением, — да, полагаю, наша пышная панна приведет здесь всех в небывалый восторг: нет ведь на всем свете другой такой звездочки!

Неприятная дрожь пробежала по телу у пана писаря, но, подавив в себе негодование, он молча подошел к знакомой ему шляхте. Сам пышный пан староста любезно кивнул ему головой и процедил сквозь зубы: «Прошу пана сесть!»


II


Утро разгоралось яркое и блестящее. День обещал быть роскошным, одним из тех дней, которыми нас дарит на прощанье осень и про которые сложилась даже пословица: «Хто вмер, той каеться, хто жывый, той чваныться».

Лес в своем пышном осеннем уборе сверкал под лучами яркого солнца всеми оттенками золота и бронзы; кроны деревьев, как грандиозные купола, теснились и толпились в долине и вновь подымались за нею, убегая широкими волнами в синеющую даль. Между светло–золотыми покровами клена вдруг подымался иногда, словно мрачный монах, почерневший глод; напротив него ярко алел, точно обрызганный кровью, молодой берест; вокруг темного дуба вился в иных местах дикий виноград, щеголяя своими лиловыми листиками.

Вся эта смесь мягких переливов тонов с яркими переходами, все это подавляющее величие векового леса производили неотразимое впечатление. Рыжеволосая красавица не могла устоять от восторга и шумно высказывала свои впечатления молодому, нежному пану.

— Ах, мой пане, какая прелесть, какая роскошь! Этот предсмертный наряд так прекрасен. Я непременно устрою себе такой же.

— Позвольте! — восклицал молодой обожатель. — У пани источник жизни и света, пани не увядающий лес, а лучезарное солнце!

— Вот то–то, пане, и худо, — вздохнула с очаровательной улыбкой красавица, — от солнца все прячутся и — прямо в лес, а когда я облекусь в умирающие цвета, мне будут оказывать больше трогательного внимания… Сам пан почует новую волну в своем сердце.

— Ну, пани Виктория! — всплеснул руками пылкий шляхтич, — ничего уже с моим сердцем статься не может: все оно перетлело в уголь.

— Ах, бедный, — уронила с сожалением пани Виктория, — какое же у пана непрочное сердце!

— Агей, до забавы! — раздался в это время громкий возглас пана господаря.

— Начинать пан прикажет? — подскочил Чаплинский.

— Да. А что, у пана отмечены лучшие места для моих почетных гостей?

— Отмечены, пане!

— Мне бы особенно хотелось угодить князю Заславскому. Я ему уступлю свое место. Вероятно, вы для хозяина приберегли самое лучшее?

— Конечно, ясновельможный пане, — поклонился подобострастно Чаплинский и затрубил в серебряный рожок.

На этот призывный звук ответили и из глубины леса, и из дальних опушек другие рожки, давая тем знать, что все на своих местах и ждут распоряжений. Пан староста Чигиринский знаком пригласил своих гостей пожаловать в лес, а пан подстароста начал их расставлять по звериным тропам. Пану писарю указано было место гораздо ниже, в непроходимой трущобе, которая и поручалась ему одному.

«Уж не желают ли они выгнать на меня медведя?» — подумал пан писарь и осмотрел свой отточенный, дорогой ятаган.

Когда именитые гости стали на своих местах, тогда Чаплинский предложил пану старосте занять излюбленное им место; оно находилось хотя немного и дальше, но зато представляло единственный лаз для зверя, так что все ушедшее из леса от пули должно было натолкнуться неизбежно на притаившегося здесь мысливца. Молодой Конецпольский одобрил предложение и пошел вслед за подстаростой вверх по опушке.

— Вельможный пане, — остановился Чаплинский, пропуская пана старосту вперед, — как вы насчет Суботова, о котором я вам вчера говорил?

— А что? — повернулся быстро пан староста, думавший совсем о другом.

— Да то, что Хмельницкий владеет им незаконно…{3} us occupandi[5], не имея на то никаких закрепляющих документов; ведь это земли, принадлежащие к староству, значит, каждый пан староста может наделять их кому хочет, но только за своего пановання, для нового же старосты постановления предшествующего не обязательны.

— Но пан забывает, — возразил с некоторою досадой молодой Конецпольский, — что предшественником моим был на этот раз мой отец, которого я глубоко чту и воля которого для меня священна.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*