Конн Иггульден - Кости холмов
Джучи чувствовал пытливый взгляд военачальника и не терял бдительности. С ним он провел больше времени, чем даже с отцом, но старые привычки трудно преодолеть. Джучи не доверял никому, даже Субудаю, несмотря на безграничное уважение к этому человеку. Командир Волчат был создан для войны, хотя и отрицал это. Субудай превыше всего ценил разведку, военную выучку, тактику, лук и стрелы, но те, кто шел за ним на войну, верили только в то, что он победит при любых шансах. Другие могли придумать новую конструкцию меча или седла, а вот Субудай создавал новые армии, и Джучи знал, что иметь такого наставника – особая честь. Юноша надеялся, что на востоке дела его брата Чагатая продвигались так же успешно. Как же легко было теперь, скача по холмам, помечтать и представить, как онемеют от удивления отец и братья, когда увидят, как Джучи повзрослел и окреп.
– Какая самая важная вещь лежит у тебя в мешках? – вдруг спросил его Субудай.
Джучи на мгновение поднял глаза на сгущающиеся облака. Субудай любил проверять его знания.
– Мясо, генерал. Без мяса я не смогу воевать.
– Разве лук не важнее? – переспросил Субудай. – Кто ты без лука?
– Никто, генерал. Но без мяса я ослабну и не смогу стрелять.
Услышав, что юноша повторяет его же собственные слова, Субудай проворчал:
– Когда мясо закончится, сколько ты протянешь на сушеной крови и молоке?
– Шестнадцать дней – самое большее. Если не умру от ран.
Джучи отвечал не задумываясь. С тех пор как вместе с Субудаем они покинули цзиньскую столицу, юноша хорошо выучил ответы.
– Какое расстояние ты сможешь пройти за это время? – продолжал Субудай.
– Чуть больше полутора тысяч миль, если буду менять лошадей. И еще половину этого расстояния, если буду спать и есть в седле, – пожал плечами Джучи.
Заметив, что юноша с трудом концентрируется на ответах, Субудай сменил тактику.
– Чем опасны холмы впереди нас? – резко спросил он.
Джучи растерянно поднял голову.
– Я…
– Быстро! Люди ждут от тебя решения. Их жизнь зависит от твоего слова.
Джучи сглотнул. Субудай давно стал для него учителем.
– Солнце у нас за спиной, значит, когда мы поднимемся на вершину холма, то будем видны как на ладони с расстояния нескольких миль, – ответил Джучи. Субудай начал было кивать, но юноша продолжил: – Земля сухая. Когда перевалим за гребень гряды, в воздухе за нами останется облако пыли.
– Хороший ответ, Джучи, – похвалил Субудай.
С этими словами он ударил пятками лошадь и помчался вперед к гребню холма. Как и предсказывал Джучи, отряд из ста всадников поднял ввысь целый столб красноватой пыли и мелкого песка. Кто-нибудь мог легко их заметить и сообщить об их местонахождении.
Достигнув вершины, Субудай не остановился и проскакал чуть дальше. Джучи последовал за ним, и в следующее мгновение глоток пыли заставил его прокашляться в руку. Субудай остановил лошадь в пятидесяти шагах от гребня. Дальше начинался крутой спуск в долину. Без всякой команды монголы окружили своего полководца широким двойным полукольцом наподобие натянутого лука. Тактика поставленного над ними военачальника давно была им знакома.
Насупив брови, Субудай уставился вдаль. Внизу, зажатая холмами, тянулась плоская равнина. По равнине бежала река, полноводная после весенних дождей. Вдоль берега реки медленно продвигалась колонна, пестреющая хоругвями и знаменами. От волнения Джучи почувствовал, как внутри что-то сжалось, но все равно испытал некоторый восторг от увиденного – зрелище и в самом деле заслуживало восхищения. Десять или одиннадцать тысяч русских конных витязей шествовали впереди под развевающимися красно-золотыми штандартами. Позади конного войска тянулся длинный обоз из телег и запасных лошадей. На повозках и рядом с ними двигалось несколько тысяч женщин, детей и прислуги. Как раз в этот момент солнце выглянуло из-за серых туч и позолотило долину гигантским лучом. Латы витязей весело заиграли на солнце.
Их лошади, массивные и косматые, были почти вдвое крупнее монгольских низкорослых скакунов. Дай сами всадники в глазах Джучи тоже выглядели необычно. Закованные в кольчугу с головы до колен, они казались тяжелыми и грузными, точно изваянными из камня. Лишь голубые глаза да кисти рук оставались незащищенными. Облаченные в доспехи витязи подготовились к битве, в руках они держали длинные копья. Направленные стальным наконечником к небу, копья были вставлены торцом в кожаную чашку у стремени. Еще Джучи разглядел секиры и мечи, висящие на ремне возле талии. К седлу каждого воина был прикреплен листообразный щит. Над головами колыхались узкие треугольные флаги. В игре солнечного света и тени все смотрелось довольно эффектно.
– Они должны нас заметить, – пробурчал Джучи, подняв глаза на облако пыли вверху.
Субудай услышал его и повернулся в седле.
– Это не люди степей, Джучи. Их глаза не приспособлены видеть на таком расстоянии. Ты испугался? Их мужчины такие огромные. Я бы испугался.
На мгновение Джучи овладела злость. Если бы эти слова сказал его отец, их можно было бы принять за насмешку. Но Субудай говорил с огоньком в глазах. Чуть старше двадцати, он был еще слишком молод, чтобы командовать даже сотней. В нем не было страха, и Джучи знал, что его командира не пугают ни мощные боевые кони русских, ни грозные всадники. Он верит только в скорость и стрелы своих Волчат.
Джагун делился на десять арбанов, каждый с десятником во главе. Только десятники, по приказу Субудая, имели тяжелое вооружение. Остальные носили кожаные туники, поддетые под дээлы. Джучи знал, что Чингис предпочитал тяжелую конницу легкой, но воины Субудая, кажется, научились воевать с минимальными потерями. В бою они могли действовать проворнее и быстрее русских тяжеловесов, и к тому же в монголах отсутствовал страх. Вместе со своим полководцем они жадно смотрели вниз и ждали, когда их заметят.
– Ты знаешь, что твой отец прислал гонца с приказом возвращаться домой? – спросил Субудай.
– Об этом все знают, – кивнул Джучи.
– Я намеревался идти дальше на север, но я слуга твоего отца. Он велит – я подчиняюсь. Тебе это понятно?
Джучи пристально посмотрел на своего командира, позабыв на время о русских витязях в долине.
– Понятно, – ответил он с бесстрастным видом.
Субудай тоже посмотрел на своего воспитанника довольным взглядом.
– Надеюсь, что это так, Джучи. За твоим отцом можно идти хоть на край земли. Хотелось бы услышать, что он скажет, когда увидит, как сильно ты возмужал.
Джучи едва справился с приступом гнева, на миг исказившим его лицо, но тотчас взял себя в руки и сделал глубокий вдох. Во многих отношениях Субудай заменил ему отца, но юноша не забывал и о том, что этот человек – преданный слуга хана. Достаточно одного слова Чингиса – и Субудай убьет его собственными руками. Глядя на Субудая, Джучи подумал, что, наверное, в его сердце останется немного места для сожалений, но слишком мало для того, чтобы сохранить юноше жизнь.
– Отцу понадобятся преданные люди, Субудай, – объяснил Джучи. – Он не позвал бы нас, чтобы строить или отдыхать. Снова отыщет новые земли для разорения. Он как волк – вечно голоден и будет насыщать брюхо, пока не лопнет.
Нелестные слова в адрес хана заставили Субудая сердито нахмурить брови. За три года походов он ни разу не слышал, чтобы Джучи говорил об отце с любовью и теплотой. Правда, в его словах время от времени звучала тоска, но и та проявлялась все меньше с течением лет. Покинув дом мальчиком, Джучи вернется к отцу мужчиной. В этом Субудай давно перестал сомневаться. Несмотря на свою несдержанность, в бою Джучи действовал хладнокровно, и солдаты глядели на него с уважением.
– У меня есть еще один вопрос для тебя, Джучи, – сказал Субудай.
– У тебя всегда есть вопрос, генерал, – хихикнул Джучи.
– Мы водили этих железных витязей за собой многие мили, чтобы измотать их лошадей. Перехватывали и допрашивали их разведчиков. И все же я так и не узнал, что за Иерусалим они ищут и кто такой этот Иисус. – Субудай пожал плечами. – Может быть, настанет день, когда я увижу его насаженным на мой меч, но мир велик, а я не могу разорваться на части.
Говоря с Джучи, Субудай не отрывал глаз от вооруженных всадников в долине и длинный обоз позади них.
– Так вот мой вопрос, Джучи. Эти витязи для меня ничего не значат. Твой отец велел мне возвращаться назад, и я готов отправиться в путь прямо сейчас, пока на летних пастбищах довольно корма для лошадей. Тогда что мы тут делаем? Ждем, когда враг вызовет нас на бой?
– Отец назвал бы это именно так. Он сказал бы, что для мужчины нет ничего лучше, чем прожить жизнь на войне с врагами. А еще он, наверное, сказал бы, что тебе нравится это занятие, генерал, и это единственная причина, по которой ты это делаешь, – ответил Джучи с холодным блеском в глазах.
Субудай ничуть не смутился.
