KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Проза » Историческая проза » Иван Фирсов - Адмирал Сенявин

Иван Фирсов - Адмирал Сенявин

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Иван Фирсов, "Адмирал Сенявин" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

…Последнюю ночь в пути он бодрствовал. Светлые зори сменяли друг друга, не расставаясь, ночью было видно как днем. Вдоль дороги высились безмолвные сосны. Из лесной, чащи тянуло прохладой, позабытыми запахами смолы и хвои.

В Боровск приехали с первыми петухами. Торцовая с выбоинами мостовая в центре сменилась песчаной колеей. Околица Боровска незаметно, огородами, сливалась с комлевскими пустырями.

В доме еще все спали, и поэтому спросонья никто ничего сразу не разобрал, а когда полуодетая Мария Васильевна узнала сына, припала к нему и заплакала. Одним из первых появился комлевский священник отец Козьма. Увидев своего выученика, прослезился. Допоздна просидели они за накрытым столом, делясь новостями.

Дмитрий наотрез отказался спать в отдельной комнате. Устроился прямо на полу, недалеко от матери. Ночью всматривалась она в родные черты, изредка вытирая слезы. Не тревожила сына своей печалью. Последние два года приезжал в Комлево муж и, не таясь, добрую половину времени проводил в соседней деревне у молодухи Маруськи Беседновой, дочери отставного прапорщика. Да разве утаишь шило в мешке. Накануне отъезда, вечером, мать пригласила гостей. Когда изрядно выпили, отец Козьма подмигнул Дмитрию, и они вышли в сад.

— Слышь-ка, Дмитрий Николаевич, ты матушку-то приголубь да утешь. Супруг-то ейный, стало Николай Федорович, греховодил в Комлеве с одной девицей. Так она извелась. Токмо ты ей вида не подавай, так-то лучше…

Теперь только понял Сенявин затаенную грусть, которая появилась в глазах матери.

Едва они вернулись, Мария Васильевна повеселела. Она как раз рассказывала гостям, что верит в добрые приметы.

— Приметила я, мой Митенька, — продолжала она прерванный разговор, — почивает, закинув руки за голову. Сей знак добрый, и, сказывают люди, тому человеку в больших чинах предстоит хаживать. — И мать припала к сыну.

Сидевшие за столом оживились, заулыбались, а Дмитрий, обняв мать, засмеялся:

— Чему, матушка, быть, тому не миновать. Токмо приметам моряку не с руки судьбу свою вверять.

Он усмехнулся и вспомнил, сколько раз пришлось выслушивать от умудренных опытом, не робкого десятка моряков о разных приметах. Искренне верили они в них и свято соблюдали. У него это не привилось. Видимо; такой уж он бесшабашный, но до сих пор старался делать все просто, и все у него получается.

Выехал Сенявин рано, солнце еще не взошло, и к полудню был далеко от Комлева. В первых числах июля под самым Таганрогом нагнал Лызлова и свою команду.

Палящие лучи солнца падали почти отвесно. Трава на вершине холма пожелтела. К полудню небольшой обоз въехал на высокий холм. Отроги холма спускались на полторы-две версты к югу, постепенно раздваивались, расходились в обе стороны огромными серпами, образуя большой залив.

В зеркальной глади бухты отражались корпуса и рангоут стоявших на рейде, видимо, мелкосидящих судов. Это можно было сразу определить по их относительно приземистым бортам и невысоким мачтам.

В одноэтажном здании конторы начальника порта полусонный, утомленный нестерпимой жарой и обедом прапорщик принял документы на команду. Тут же вызвал усатого унтер-офицера, который забрал матросов и отвел в стоявшие во дворе казармы экипажа.

— Флот, — пояснил он, — с флагманом, их превосходительством Тимофеем Гаврилычем Козляниновым[29] в Керчи. Там вас и определят. Через день-другой туда будет оказия, и вы отправитесь. — Прапорщик показал в открытое окно на большие мазанки неподалеку. — Офицеры в них проживают, столуются в экипаже с матросами. А пока суд да дело, окунитесь в море. Небось впервой здесь?

Через час, даже не позавтракав, друзья гонялись вперегонки нагишом по песчаной косе, плескались в теплой, будто парное молоко, воде и, плюхнувшись на горячий песок, дремали после утомительной дороги. Последствия они почувствовали, когда легли на соломенные тюфяки — спина, ягодицы, ноги воспалились до волдырей, и они в сердцах вспоминали прапорщика.

На третий день задул восточный ветер, и двухмачтовый галиот с прибывшими отплыл в Керчь. Сенявин приглядывался к начальнику галиота, посматривал на паруса, слушал его команды. На таком судне он был впервые. Довольно крутые волны, не то что на Балтике, били в корму, норовили сбить с курса, и двое рулевых матросов с трудом удерживали громадный румпель.

— Море здесь мелкое, — делился с ними лейтенант, — меляки да косы вокруг. Волны круты и коварны. Неровен час шторм разыграется так, что днищем можно и дна коснуться. Потому тут все суда плоскодонные.

Высунувшись из каюты, Лызлов поманил Дмитрия. В углу на рундуке примостился поручик, который прискакал на пристань, весь в пыли, перед самым отходом галиота. Лызлов познакомил их. Оказалось, это курьер от самого Потемкина, послан к начальнику эскадры. Поручик интересовался петербургскими новостями, вздыхая, вспоминал привольное житье в столице.

— А здесь, господа, не разбежишься. Правда, мне-то грех жаловаться. Со светлейшим князем не соскучишься, а в полевых войсках тягостно. Особливо в Крыму.

— Что так? — спросил Лызлов.

— Смута в Крыму уже который год не прекращается, — начал поручик, — тому причин немало. Когда Шагин-Гирей утвердился в Бахчисарае, — рассказывал он, — турки продолжали домогательства. Порта тайно возбудила против него крымских татар, посылала своих эмиссаров в Закубанье, к горцам и ногайцам. Тогда-то в Таврию послали с войсками генерал-поручика Суворова[30], но строго наказали — порядок наводи, а войны не начинай. Суворов все сладил, к тому же и турецкий флот по-мирному из Ахтиарской бухты изгнал.

— Каким же образом? — прервал недоуменно Сенявин и переглянулся с Лызловым.

— Сметливый сей генерал. — Поручик усмехнулся и продолжал: — В Ахтиаре стояли корабли турок, а вокруг казачьи пикеты расположились. Как-то янычары обманом двух казаков на берегу остановили, стрелять по ним начали и одного казака убили. Суворов сразу по всем бухтам укрепления поставил, батальоны с артиллерией да конницей расположил. Турецкому адмиралу передал, что с оружием турок на берег не пустит. Ну, а туркам и вода и припасы нужны. Да и под пушками стоять, видимо, надоело. Убрались они из Ахтиара восвояси потихоньку. — Поручик вынул трубку, набил табаком и закурил.

— А что же с Шагин-Гиреем стало? — спросил Лызлов.

Поручик махнул рукой.

— В Тамани проживает старший брат крымского хана — Батыр-Гирей, фанатик, приверженец старинных обычаев и ревностный мусульманин. Осенью прошлого года он подбил ногайцев и крымских мурз против брата и начал его везде поносить и подстрекать против татар. К тому же глава мусульман — крымский муфтий — в своих проповедях обличает Шагина в отступничестве от Корана и подражании неверным. Того и гляди Шагин-Гирею придется смазывать пятки салом, — закончил поручик.

Поздно вечером галиот бросил якорь у Еникале, а на следующий день прибыл в Керчь. На рейде стояла эскадра: корвет, шесть бомбардирских кораблей, три шхуны, бриг и мелкие суда.

— Негусто, брат, — проговорил Лызлов, покачав головой.

— Сие далеко не все, — пояснил капитан галиота, — а кроме того, вскорости прибудут новопостроенные фрегаты из Хоперска и Таврова.

Прибывших мичманов расписали по кораблям. Сенявина назначили на флагманский корвет «Хотин». Командир «Хотина» капитан-лейтенант Алексей Тверетинов обрадовался — на корабле всего шесть офицеров, вахту нести некому.

Тверетинов рассказал Сенявину, что эскадра охраняет подступы к Еникальскому проливу и крымское побережье. В эту кампанию, 1782 года, впервые под флагом капитана бригадирского ранга Козлянинова эскадра плавала вокруг Крыма и зашла в Ахтиарскую бухту.

— Бухта сия, которой, пожалуй, нет равной в Европе, — рассказывал офицерам в кают-компании Тверетинов, — акватория весьма обширна, множество удобных мелких бухточек, берега высокие, надежно от всех ветров укрывают.

— А каков грунт на дне? — спросил Сенявин.

Командиру понравилась любознательность мичмана, видимо имевшего неплохой опыт.

— Грунт надежный для стоянки, илистый, — ответил он. — До полусотни кораблей поместится там враз на якорях, не менее. На берегу по балкам да лощинам довольно много ключей да колодцев.

Сенявин подумал: «Не зря Алексей Наумович хвалил эти места. Видимо, и в самом деле отменные для морской службы».

Три недели спустя Тверетинова срочно вызвал начальник эскадры. Подтвердились худшие опасения, которые высказывал на галиоте поручик: Шагин-Гирей круто обошелся с непокорными. Он приказал повесить муфтия и двух знатных мурз и объявить с минаретов, что так будет с каждым смутьяном. Это озлобило татар до предела. Неделю назад родственник хана Махмут-Гирей поднял бунт и захватил Бахчисарай. Шагин-Гирей с верной гвардией — бишлеями — бежал под защиту наших войск и сейчас отсиживается в Керчи.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*