Михаил Ишков - Семирамида
Нинурта оторопело, обретая, наконец, реальность, глянул на коленопреклоненных Бурю, Ушезуба, Набая, двух других воинов, затем, с недоумением, на жену. Затем не спеша расстегнул фибулу, скреплявшую накидку у горла, и обернул ею жену. Тут только Шами почувствовала жуткий холод. Плащ был короток, но вид голых, в крови, ног женщины или, точнее, грозный львиный оклик произвел необыкновенное действие на прибывавших и прибывавших на поляну воинов.
Все столпившиеся на поляне молча становились на колени. Когда затих львиный рык, тишину нарушило глуховатое солдатское пение.
Силу дала тебе Иштар.
Той силой круши врагов.
Той силой рви их на части.
Той силой разбей им головы.
Той силой…
Нинурта посадил супругу на коня, повел его за узду к опушке. Сюда со всех сторон мчались всадники. Шаммурамат сидела, раздвинув ноги, – они, окровавленные, исцарапанные, оголились до середины бедер, но теперь никому не приходило в голову отрицать родство этой земной женщины с владычицей Иштар.
По приказу наместника головы убитых сирийцев насадили на пики и понесли в сторону города. Там их выставили возле главной башни, а содранной с негодяев кожей обили ворота.
В городе ждали Салманасара.
Глава 6
После того, что случилось на охоте, Шаммурамат заперли на женской половине дворца, отделенной от остальной цитадели глухой крепостной стеной. После нескольких дней, проведенных в беспамятстве, – Шами донимали жар и сухость губ, – Иблу лично запретил ей приближаться к воротам, ведущим на женскую половину. Чтобы пресечь попытки невестки проявить инициативу, наместник строго-настрого приказал Ишпакаю не отходить от «шальной», как выразился он, «скифянки» и не позволять ей вырваться за пределы отведенных ей комнат.
Сидеть во дворце было скучно. Единственное развлечение – наблюдать со стены, как к месту сбора каждый день прибывали отряды вооруженных людей. Скоро в окрестностях Ашшура их собралось более ста тысяч. Зверские рожи заполнили улицы священного города. Теперь о том, чтобы выехать в город, и речи быть не могло.
За стенами цитадели с рассвета до заката непрерывно били барабаны. На специально вспаханных участках городской пустоши безостановочно маршировали выстроенные в шеренги щитоносцы-редумы[20]. Барабаны задавали темп ходьбы, при этом всякого, кто ломал строй – опаздывал или забегал вперед, – декумы укладывали на землю и били палками. Щиты были тяжеленные, прямоугольные, двухметровые, на каждом эмблема той или иной эмуку. С их помощью щитоносцы должны были в бою прикрывать лучников-баирумов, которые в свою очередь тренировались на ближайших холмах. Напротив главных городских ворот, где была устроена переправа через Тигр, тяжеловооруженные пехотинцы из «золотого полка», совместно с конницей, не зная отдыха, форсировали Тигр на надутых воздухом бурдюках. На утоптанной пойме знатные упражнялись в управлении колесницами.
Вся эта кутерьма сопровождалась беспробудными ночными пирами, которые царь Ассирии устраивал для своих приближенных в походной ставке. Более двух семидневок Шами не видела мужа. Время она проводила в компании с Ишпакаем. Евнух, предупрежденный Нинуртой, – если ты проворонишь и Шами выкинет какую-нибудь штуку, тебе прижгут пятки раскаленным железом, – был пронизан энтузиазмом. Сначала он в течение нескольких дней рассказывал заскучавшей женщине о необычайных приключениях в южных морях Синдбада-морехода, затем поведал о невероятных похождениях цирюльника из славного города Сиппара, наконец, попытался привлечь внимание Шами к удивительной истории, которая случилась в достопамятные времена с вавилонским царем Бау-иддином и его сыном, которые влюбились в одну и ту же девицу.
Шами прервала евнуха.
– Я уже слыхала эту историю. Бау проявил великодушие и уступил красавицу сыну.
– Точно! – восхитился Ишпакай. – Но известно ли тебе, о восхитительная, что случилось с самим царем, чье благородство и доброта не знали пределов, ведь он поступился тем, что наиболее дорого каждому, кто испытал чары Иштар.
Шами зевнула и тут же прикрыла рот рукой, чтобы не выпустить свою ламассу, так удобно прижившуюся в ней и так отважно оберегавшую ее шимту.
– У заморской царицы оказалась дочь, которая охотно облегчила страдания великодушного Бау.
Ишпакай просиял.
– Так оно и было, но известно ли тебе, о женщина, – спросил евнух, – какое несчастье приключилось с жителями Вавилона, когда у обеих пар родилось по младенцу мужского пола? Ни кто в государстве не мог вразумительно объяснить, кем мальчики приходились друг другу, ибо первый родился от отца и дочери, а второй от сына и матери. Когда вавилонские жрецы в зависимости от степени родства попытались установить порядок престолонаследования, в городе едва не началась кровавая распря, ведь каждый гражданин готов был ценой собственной жизни отстаивать собственную точку зрения.
– Что тебе за дело, Ишпакай, до мучений жителей Вавилона, пытавшихся силой решить эту головоломку?! Если я задумчива и мысли мои заняты, это не значит, что ты можешь приставать ко мне с досужими расспросами. Прекрати и знай, что с теми, кто бесцеремонно вмешивается в чужие дела, случится то, что случилось с настырной обезьяной, потерявшей разум из-за неумеренного любопытства.
На сытом округлом лице евнуха прорезалось нескрываемое удивление.
– Что же случилось с обезьяной? – осведомился он.
– Случилось так, что некий плотник решил расколоть бревно. Он взял два клина, подобно всаднику, устроился на бревне и принялся раскалывать его, вбивая клинья по очереди. Не закончив работу, он отлучился по какой-то нужде, а наблюдавшая за его работой обезьяна, усевшись в той же позе, что и плотник, принялась раскачивать забитый в дерево клин. Пока она усердствовала, ее яички провалились в щель. Я не стану, Ишпакай, рассказывать, что случилось с обезьяной, когда она вытащила клин.
Ишпакай виновато улыбнулся:
– Такого рода несчастье не может грозить тому, у кого нет яичек.
Он вздохнул.
– Выбор у тебя, красавица, невелик. Либо я замолчу, тогда тебе будет труднее прикидываться скучающей, либо я продолжу рассказ. Слушая мои волшебные истории, тебе будет легче скрыть свою тоску или, что еще хуже, очередной коварный замысел. Так что наблюдай, как храбрые ассирийские воины готовятся к походу, и слушай меня.
Все ценности жизни, Шами, равнозначны, и отсутствие хотя бы одной из них, даже такой малости, как свобода, вызывает меланхолию и влечет к причудам. Если возразишь, – мы оба люди возвышенного ума и нам не пристало довольствоваться назначенной участью, наше назначение стремиться к высшему, – я готов согласиться с тобой. Соглашусь и с тем, что счастья может добиться только тот, кто готов рискнуть, но не за счет ближнего своего, ведь я могу поплатиться за твою дерзость обожженными пятками. Поэтому выслушай внимательно историю, случившуюся с садовником Шукаллетудой.
– Я слыхала о нем. Впрочем, ты прав, и нет причины затыкать тебе рот. Мне действительно надоело наблюдать за этими зверскими рожами и, страдая от безделья, поджидать мужа.
– Тогда утихомирься и послушай. Жил в окрестностях славного Урука искусный садовник Шукаллетуда. Сил не жалел, возделывал свой сад, поливал деревья и грядки – все напрасно. Жаркий ветер пустыни иссушал почву, губил растения. Не зная, как справиться с бедой, садовник обратил взор к звездам и спросил – отчего вокруг злое да злое и нет управы на демона пустыни. Стал он просить божественного знака, и боги послали ему весть – посади дерево сарбату, которое в любой час дня простирает свою тень с запада на восток, и ты обретешь радость в сердце.
Посадил Шукаллетуда дерево сарбату, и все растения в саду расцвели пышным цветом.
Однажды Иштар после долгого и трудного пути решила отдохнуть неподалеку от сада Шукаллетуды. Садовник увидел из-за изгороди прекрасную богиню. Неземная красота богини сразила его. Он опустился перед ней на колени и поцеловал. Видя, что Иштар сразил беспробудный сон, Шукаллетуда осмелел и овладел спящей богиней, удовлетворив тем самым свою внезапно вспыхнувшую страсть.
Проснувшись с первыми лучами солнца, Иштар была глубоко оскорблена дерзостью простого смертного и решила, во что бы то ни стало, отомстить ему. Так как богиня не знала, кто именно оскорбил ее, месть пала на головы всех жителей страны.
Вначале Иштар напитала все колодцы страны кровью. Затем наслала разрушительные ураганы. Затем подняла воды и затопила страну. Однако каждый раз Шукаллетуда обращался к отцу, и мудрый старик советовал ему отправляться в многолюдные города, чтобы богиня не могла отыскать его среди толпы.
Горько стало на сердце Иштар, когда осознала, что не в состоянии отомстить смертному. Отправилась она к богу мудрости Энки и попросила у него помощи. Пусть скажет всеведущий, как отыскать негодяя, отважившегося посягнуть на ее честь…
