Евгений Маурин - Венценосный раб
И покачивая своей умной, седой головой, граф Шеффер припоминал историю знаменитейших артисток, сделавших блестящую карьеру.
Родоначальницей их надо считать Феодору, танцовщицу и открытую распутницу, что все же не помешало ей стать супругой императора Юстиниана!
Элеонора Гвайн, рыночная торговка в детстве, потом актриса, стала любовницей Карла II Английского; она прижила с ним сына, и последний был возведен королем в герцогское достоинство.
Девица Флоренсак, французская актриса, была открытой сожительницей герцога Орлеанского Филиппа II. Родившийся от этого сожительства сын был возведен в сан архиепископа Камбрэйского.
Мария Анна Киноль, сочлен труппы театра «Комеди Франсэз», стала супругой богатейшего, глупейшего и аристократичнейшего графа де Невэр. Людовик XV наградил ее орденом Святого Михаила!
Мангеймская актриса Жозефа Зейферт, возлюбленная баварского курфюрста Карла Теодора, получила титул графини Гейдек, а рожденный ею сын – князя Бреценгейм.
Розалия Дютэ, фигурантка парижской оперы, пройдя через руки многих поклонников (среди них особенно известны герцог Дюрфор и маркиз де Жанлис), попала к герцогу Луи Филиппу Орлеанскому, который был настолько пленен ею, что не мог провести дня без нее и посещал ее ежедневно. По этому поводу остроумные парижане каламбурили, что герцог Луи Филипп привык «prendre tous les soirs du the»[4].
Английская актриса Мэри совсем было вскружила голову принцу Уэльскому (впоследствии королю Георгу IV), и не ее вина, если их связь не продлилась больше года: в их отношения вмешался король-отец. Зато другой английской актрисе, Елизавете Фэррен, немало погрешившей в свое время, удалось стать женой графа Дэрби, представителя знатнейшей английской семьи.
Ну, а брат Густава III, герцог Фридрих-Адольф Остготландский? Разве не забыл он обо всем в объятиях шведской актрисы Софии Авфросинии Гагман?
Да, что-то роковое было в этих сетях, которыми умели опутывать «принцессы парусиновых дворцов» сильных мира сего. И король Густав тоже был опутан. Было бы бесполезно стараться порывать теперь опутавшую его сеть – этим можно лишь сильнее затянуть ее, но необходимо было стоять на страже, чтобы не дать авантюристке толкнуть короля на что-нибудь уж очень нелепое!
Раздумывая так, Шеффер направлялся в вестибюль, как вдруг его нагнал один из пажей и передал желание королевы поговорить с ним.
Шеффер поднялся в апартаменты Софии Магдалины. Он застал королеву сильно взволнованной, а ее красные веки свидетельствовали, что она недавно плакала.
С первых же слов София Магдалина обрушилась на графа целым каскадом жалоб. Далее так продолжаться не может! Король забывает все приличия, забывает о своем сане, о священных обязанностях монарха! Скандал слишком разросся! Каково ей, королеве, читать, как ее мужа чуть ли не ежедневно обливают помоями! Но, видно, ему мало этого: только что ей, королеве, передали из верных источников, что Густав собирался пожаловать своей метрессе графский титул и уже приказал архивариусу подыскать что-либо подходящее. Этого она ни за что не допустит! Лучше она приведет в исполнение свою угрозу и разведется с королем, чем допустит совершиться такому открытому скандалу. Король потерял голову, он сам не знает, куда его увлекает позорная страсть. Но какой скандал, какой скандал! Она должна будет развестись – нельзя терпеть это! Но развод будет не менее скандален, возможна война… Да и каково будет ее положение разведенной королевы? Между тем король упрям, и если он уж что вбил себе в голову… Вот поэтому-то она и решила посоветоваться с графом Шеффером, который один только и может иметь какое-нибудь влияние на короля!
– Ваше величество, – сказал Шеффер, – позволите ли вы мне говорить совершенно откровенно, без недомолвок?
– Но я прошу вас об этом!
– В таком случае извините меня, государыня, но до известной степени вы сами виноваты в том, что король заходит так далеко!
– Я? Но каким же образом?!
– Я сейчас объясню это вашему величеству. Но сначала разрешите мне один вопрос: кто негодует на поведение короля – королева или супруга?
– Супруга? – София Магдалина пренебрежительно повела плечом. – Это было бы смешно с моей стороны. Ведь вы знаете, милый граф, что наш брак был обычной политической сделкой и что с самого начала король делал все, чтобы не внушить мне никаких теплых чувств к нему… Уж не думаете ли вы, что я ревную его. Нет, меня только оскорбляет, когда он публично и в моем присутствии начинает до неприличия открыто заглядываться на других женщин. Я требую, чтобы он не ставил меня в нелепое положение и на виду у других не забывал, что он – король, а я – королева! Ревновать его!.. С тех пор как я дала Швеции наследника трона, ни мне от него, ни ему от меня больше ничего не надо. Нет, милый граф, супруга равнодушно молчит, и только королева требует, чтобы с нею считались!
– Значит, королева заинтересована не в том, чтобы галантные приключения короля прекратились…
– Было бы слишком наивно желать этого!
– А в том, чтобы эти приключения не выходили из рамок приличия. Хорошо. Теперь позвольте мне предложить еще несколько необходимых вопросов. Если не ошибаюсь, на прошлой неделе на интимном вечере у вашего величества был русский посол Аркадий Марков?
– Но я не вижу в этом ничего особенного.
– Значит, ваше величество не знает, что Марков открыто стоит во главе той клики, которая стремится раздуть скандал как можно больше! Затем, известно ли вашему величеству, что датский посол тоже принимает участие в этой травле, основываясь на необходимости защищать шведскую королеву, являющуюся в то же время датской принцессой?
– Уж не думаете ли вы, что он делает это по моему желанию?
– Боже меня упаси! Смею ли я думать это? Я только хотел отметить этот факт, который приобретает некоторое значение, так как за послом идет вся датская колония. Затем, обратили ли вы, ваше величество, внимание, что недавно в театре, когда Аделаиде Гюс была устроена враждебная демонстрация частью зрителей, в этой части были также некоторые кавалеры и дамы из числа приближенных вашего величества, например, граф и графиня Бьелке, один из Флеммингов, молодой барон Ферзен, граф…
– К чему вы перечисляете мне их имена? Неужели вы думаете, что меня касается, как относятся мои приближенные к игре того или иного артиста? Если они шикали, значит, игра Гюс заслуживала того!
– Нет, ваше величество, и вы сами знаете, что игра Аделаиды Гюс ничего, кроме одобрения, не заслуживает! Злейший враг этой госпожи в душе должен признать, что это – великая актриса. Вся беда в том, что театром пользуются для сведения с нею особых счетов, и вот это-то ухудшает то дело, о котором вашему величеству благоугодно советоваться со мной. Сведения, сообщенные вам, государыня, совершенно верны: всего полчаса тому назад король поделился со мной намерением дать госпоже Гюс титул графини Лильегорн…
– Боже! Я так и знала!
– Но мне удалось отговорить его величество от этого намерения…
– Неужели? Неужели, милый граф, вам и в самом деле удалось это?
– Но я отнюдь не могу ручаться, что в скором времени король вновь не нападет на эту мысль с тем, чтобы обязательно осуществить ее! Очень возможно, что это случится уже завтра, именно завтра, если ваше величество не соблаговолит помочь мне удержать его величество от этого необдуманного шага!
– Господи, могу ли я не захотеть? Что я должна сделать для этого?
– Прежде всего, вашему величеству необходимо твердо усвоить себе философское значение артиллерийской истины: сила взрыва зависит от сопротивления. Заверните порох в бумагу и подожгите его – ничего кроме вспышки не получится! Но, чем прочнее будет стенка, тем сильнее взрыв… Вы сами изволили заметить, что король по натуре очень упрям. Но взрывчатая сила его души невелика, и, не будь сопротивления извне, ничего особенного не произошло бы. Короля раздражает травля, предпринятая против его увлечения, и, чем больше оскорбляют Гюс, тем сильнее стремится он вознаградить ее, чем ниже хотят поставить ее враги, тем выше стремится вознести ее король. Вот почему его величество афиширует свои отношения к ней, вот почему он додумался до дарования ей графского титула, и если дело пойдет так и дальше, то его величество способен еще – Боже упаси! – сделать эту гетеру статс-дамой шведской королевы! Кроме того, это преследование придает королевской фаворитке ореол романтичности, что только усиливает страсть короля. Но стоит сегодня смолкнуть вражде – и уже завтра королю и в голову не придет дразнить общественное мнение. В тиши подаренного ей дворца он будет вкушать свое счастье, которое не продлится долго, потому что – повторяю – только желание идти наперекор, только упрямство поддерживает эту страсть. Мало-помалу король разглядит все недостатки, все пороки своей подруги, и тогда…
