Кристиан Жак - Битва при Кадеше
Рамзес обратил внимание на странного воина, бежавшего по направлению к лесу.
— Взять его, — приказал он льву.
Расправившись с двумя последними жертвами, зверь бросился на убегавшего и прижал его к земле. Несмотря на то, что лев пытался сдерживать свою силу, он все же смертельно ранил своего пленника, который упал на землю со страшной раной в спине. Рамзес рассмотрел человека. У него были длинные волосы и неровно подстриженная борода, его длинное, в красную полоску, платье было разодрано в клочья.
— Позовите Сетау, — потребовал Рамзес.
Сражение подходило к концу. Сирийцы все до единого были уничтожены, а египетская армия понесла незначительные потери.
Запыхавшийся Сетау прибежал к Рамзесу.
— Спаси этого человека, — приказал ему властитель. — Он не сириец, а житель пустыни. Он должен объяснить нам свое присутствие в крепости.
Бедуин, обычно занятый отправкой караванов со стороны Синая, — и так далеко от дома… Сетау был заинтригован.
— Твой лев хорошенько над ним поработал.
Лицо раненого было покрыто потом, кровь текла из ноздрей, затылок размозжен. Сетау пощупал пульс и послушал удары сердца, столь слабые, что не оставалось никакого сомнения в том, что житель пустыни умирал.
— Он может говорить? — спросил царь.
— Челюсти сведены судорогой. Но один шанс, возможно, еще есть.
Сетау удалось вложить в рот умирающего обернутую материей деревянную трубочку и влить туда жидкость, приготовленную на основе корневища кипариса.
— Это должно успокоить боль. Если у него крепкое здоровье, он проживет еще несколько часов.
Житель пустыни увидел Фараона. Испуганный, он попытался приподняться, раздавив деревянную трубку зубами. Он задергался, как птица с перебитым крылом, пытающаяся взлететь.
— Спокойней, мой друг, — посоветовал Сетау.
— Я буду за тобой ухаживать.
— Рамзес…
— Это действительно Фараон Египта, который хочет с тобой говорить.
Взгляд бедуина остановился на синей короне Фараона.
— Ты прибыл из Синая? — спросил Рамзес.
— Да, это моя родина…
— Почему ты сражался на стороне сирийцев?
— Золото… Они пообещали мне золото…
— Ты встречал хеттов?
— Они оставили нам план сражения и ушли.
— С тобой были и другие бедуины?
— Они все бежали.
— Ты не встречал еврея по имени Моисей?
— Моисей…
Рамзес описал своего друга.
— Нет, я его не знаю.
— Ты слышал что-нибудь о нем?
— Нет, не думаю…
— Сколько человек внутри крепости?
— Я… я не знаю.
— Не лги.
С неожиданным проворством раненый выхватил свой кинжал, вскочил и попытался убить Фараона. Одним коротким ударом по руке Сетау обезоружил нападавшего.
Усилие бедуина было слишком резким. Лицо его перекосилось от боли, тело выгнулось дугой, и он упал замертво.
— Сирийцы пытались объединиться с бедуинами, — заметил Сетау. — Какая глупость! Никогда эти народы не найдут общего языка.
Сетау вернулся к раненым египетским воинам, уже находившимся под опекой Лотос. Мертвые были завернуты в циновки и погружены на колесницы. Обоз, охраняемый воинами, отправится в Египет, где несчастные пройдут обряд воскрешения.
Рамзес погладил своих лошадей и льва, чье глухое рычание походило на мурлыканье кота. Многие воины собрались вокруг властителя и подняли свое оружие к небу. Таким образом они приветствовали того, кто с ловкостью опытного воина привел их к победе.
Военачальники, поспешив поздравить Рамзеса, еле смогли пробраться к нему.
— Вы заметили отряды сирийцев в соседних лесах?
— Нет, Ваше Величество. Разбивать лагерь?
— Есть занятие поважнее: взять Мегиддо.
Глава 18
Амени провел ночь в своем кабинете. Он хотел сделать часть своей завтрашней работы и таким образом выиграть несколько часов, чтобы заняться делом Серраманна. Когда болела спина, доставляя ему невыносимое страдание, он брал в руки палочку для письма, выточенную из позолоченного дерева в форме колонны, увенчанной лилией — эту чудесную вещь ему подарил Рамзес при назначении на должность своего личного писца — и вскоре силы возвращались к нему.
С юности Амени и Рамзеса связывали невидимые нити. Амени интуитивно чувствовал, когда сыну Сети что-то угрожало. Много раз он видел, что смертельная опасность подстерегала царя и что только магия помогала ему избежать несчастья. Если разрушится эта защитная стена, возведенная божественными силами вокруг Рамзеса, не приведет ли неустрашимость Рамзеса к гибели?
А что, если Серраманна был одним из камней в этой стене? Амени тогда совершил серьезную ошибку, помешав воину охранять Фараона. Обоснованы ли эти угрызения?
Обвинение опиралось на свидетельские показания Ненофар, любовницы Серраманна. Амени приказал привести ее, чтобы допросить более подробно. Если эта девушка солгала, он заставит ее сказать правду.
В семь часов ответственный за расследование — уравновешенный пятидесятилетний мужчина — вошел в кабинет личного писца Рамзеса.
— Ненофар не придет, — объявил он.
— Она отказалась следовать за вами?
— Дома никого не оказалось.
— Она действительно жила в указанном месте?
— По свидетельству соседей — да, но она несколько дней назад уехала.
— Не сказала куда едет?
— Никто ничего не знает.
— Вы обыскали ее жилище?
— Безрезультатно. Даже ящики для белья оказались пусты. Создается впечатление, что эта женщина хотела уничтожить все следы своего существования.
— Что вы узнали о ней?
— Похоже, что она очень легкомысленна. Злые языки утверждают, что она жила, торгуя своим телом.
— Следовательно, она должна была работать в одном из увеселительных заведений?
— Ничего подобного. Я провел необходимое расследование.
— К ней приходили мужчины?
— Соседи утверждают, что нет, но сама она часто отсутствовала, особенно ночью.
— Нужно найти ее и узнать имена ее любовников.
— Мы сможем это сделать.
— Поторопитесь.
Чиновник ушел. Амени снова погрузился в изучение табличек, на которых Серраманна написал донесение своим хеттским сообщникам.
В тишине своего кабинета, в этот утренний час, когда мысль работает особенно четко, перед ним забрезжила догадка. Чтобы проверить ее правильность, Амени должен был дождаться возвращения Аша.
Крепость Мегиддо, воздвигнутая на скалистом утесе, произвела большое впечатление на воинов египетской армии, расположившихся на равнине. Нужно приготовить большие лестницы, которые будет трудно приставить к стенам крепости, — полетят стрелы и камни обороняющихся.
В сопровождении Аша Рамзес объехал в колеснице вокруг крепости на большой скорости, чтобы не быть удобной мишенью для лучников.
Ни одна стрела не была пущена в него, ни один лучник не появился на крепостной стене.
— Они будут прятаться до последнего, — решил Аша. — Таким образом они не потратят напрасно ни одной стрелы. Лучшим решением была бы длительная осада.
— Запасы Мегиддо позволят им продержаться в течение многих месяцев. Что может быть более безнадежным, чем нескончаемая осада?
— Бесконечно совершая приступы, мы потеряем много людей.
— Ты считаешь меня жестокосердым человеком, думающим только о новой победе?
— Разве слава Египта не стоит выше людских судеб?
— Любое существо драгоценно для меня, Аша.
— Что ты предпримешь?
— Мы расположим колесницы вокруг крепости на расстоянии полета стрелы, а наши лучшие лучники уничтожат сирийцев, которые попытаются показаться в проемах бойниц. Три отряда добровольцев установят лестницы, прикрываясь щитами.
— А если взять Мегиддо не удастся?
— Попробуем. Думать о провале — уже потерпеть поражение.
Энергия, исходящая от Рамзеса, придала новую силу воинам. Нашлось много добровольцев. Лучники подталкивали друг друга, чтобы устроиться в колесницах, которые должны были окружить крепость. Издали строение напоминало молчаливого и беспокоившегося зверя. Колонны пехотинцев с длинными лестницами на плечах приблизились к стенам крепости. Когда они начали их устанавливать, сирийские лучники появились на самой высокой башне и натянули тетиву. Но никто из них не успел прицелиться. Египетские стрелы уничтожили сирийцев. Вторая волна защитников — все с густыми волосами, перевязанными лентой, и остроконечными бородами — пришла им на смену. Сирийцам удалось все же выпустить несколько стрел, но они не задели ни одного египтянина. Фараон и лучшие стрелки Египта уничтожили их.
— Слабое сопротивление, — сказал Сетау старый воин. — Можно подумать, что эти люди никогда не сражались.
