Сергей Житомирский - Ромул
— Мой только и ждёт случая от меня избавиться. Он меня ненавидит, считает, что я не его дочь, и наверно он прав. Знаешь что, давай я свяжу наши сердца магическим обрядом. А когда придёт время, узаконим брак перед людьми. Завтра праздник, приходи утром на озеро в одно место. Я сейчас тебе объясню.
И она рассказала Ромулу, как найти скрытый кустами потаённый грот в прибрежных скалах под городской стеной.
В той части озёрного берега, где городская стена наступала на выходы камня, незаметная тропка ныряла в заросли, обнимавшие серую покатую скалу. За кустами, как и говорила Герсилия, Ромул обнаружил расселину, ведущую в небольшую пещерку, где на куче сухих листьев сидела девушка.
— Нашёл! — обрадовалась Герсилия.
Грот был заполнен дымом. Прозрачная струйка поднималась над возвышением, сложенным из нескольких плоских камней.
— Эти камни будут алтарём, — объяснила Герсилия. — Сейчас я проделаю нужный обряд, и расторгнуть наш брак сможет только Кульсу.
— Не нужно никакого колдовства, — возразил Ромул. — Мы с тобой поженимся по обряду конформиати, как положено жрецам Юпитера. Это тоже нерушимый жреческий брак, единственный в жизни.
— Один обряд хорошо, а два лучше, — нахмурилась она.
Ромул не стал возражать. Он любил Герсилию, и никакое колдовство не могло хоть что-то изменить. Он остался у входа и стал наблюдать за девушкой, приступившей к ворожбе.
Сперва Герсилия трижды обмотала алтарь цветной лентой, подула на него и опустила в угли несколько скрученных листьев. Струя дыма поднялась к потолку пещерки.
— Это мы сжигаем побеги целебной вербены и ладан, — стала она разъяснять свои действия, — а теперь я беру твою восковую фигурку и тесьму из трёх нитей разного цвета.
Она взяла у стены пёстрый шнурок и продолговатый предмет, как понял Ромул, его лепное изображение.
— Смотри, я трижды обматываю твой образ трёхцветным шнуром, — продолжала Герсилия, — и трижды обношу его вокруг алтаря. Теперь нужно связать шнур тройным узлом: высшие силы любят число три. Дальше сложим сухие ветки благородного лавра с пучком ядовитых трав и посыплем мукой. На это колдовское ложе, Ромул, я кладу твоё изображение. Кладу, и сжигаю его.
Герсилия проделала всё, о чём говорила, снова опустилась на колени, положила на алтарь приготовленную жертву и дунула под неё. Вспыхнувшее пламя озарило лицо девушки.
— Как ты, Ромул, сжигаешь меня, — воскликнула она, — так я сжигаю тебя в лавре!
Герсилия застыла, наблюдая, как плавится и горит воск. Когда пламя угасло, она поднялась и виновато улыбнулась Ромулу:
— Вот и всё, теперь мы связаны навеки. Когда остынет, надо будет бросить пепел в воду через голову. — Герсилия подошла к Ромулу, прижалась к нему и прошептала: — А теперь поцелуй меня...
Следующее свидание Герсилия назначила в одном из домишек в заброшенной части города. Это место было намного удобней пещеры: сохранилась крыша, был стол, пара расшатанных табуретов, посуда, съестные припасы и подобие ложа, которое на удивление Ромула оказалось чистым и мягким. Видимо, Герсилия велела служанке привести их тайное убежище в порядок.
Несколько оставшихся до разлуки счастливых месяцев они встречались здесь почти каждый день. Ромул думал о Герсилии непрерывно и не понимал, как прежде мог жить без неё. Он любил её глаза, губы, волосы, голос, слова и нежные ласки, от которых можно было потерять разум. А время летело, осень, несущая неизбежную разлуку, приближалась.
В тот день на предложение Герсилии встретиться завтра, Ромул вынужден был ответить отказом: завтра Никанор должен был вести его с братом в гости к Агису. Купец пригласил учителя и попросил привести подопечных своего альбанского друга Гнея. И хотя сбор был вечерним, Ромул не имел возможности исчезнуть из дома на полдня. Герсилия не рассердилась, только попросила подробно рассказать, что будет у Агиса.
Моросил дождь. В сумерках в сопровождении слуги с факелами для освещения обратной дороги Никанор, Ромул и Рем дошли по мокрым булыжным улицам до знакомой стены, над которой поднимались ветки деревьев. Сад выглядел неуютно, зато дом со светящимися занавесками окон и вкусными запахами из кухни манил к себе.
Приглашённых провели через атрий, центральный зал с квадратным отверстием в потолке и каменным бассейном, куда сверху текли дождевые струйки, в большую комнату, где хозяин беседовал с несколькими гостями. Вдоль трёх стен помещались столы с блюдами сушёных фруктов, чашами, кувшинами с вином и водой. Перед столами были ложа для любителей есть полулежа, рядом с ними столики с угощениями. Ромула заинтересовали росписи на верхней части стен. На тщательно подогнанных досках были нарисованы корабли с надутыми парусами, которые плыли среди волн и рыб, другие корабли с голыми мачтами стояли у берега, и маленькие человечки что-то сгружали с них. Рядом зеленели луга, паслись коровы и лошади, рос лес, где можно было разглядеть оленей, кабанов, волков, лис и медведей.
Гостей было человек пятнадцать, среди них несколько нарядных женщин. Никанор показал братьям жену Агиса Илию, стройную, улыбчивую красавицу со светлыми волнистыми волосами. Возле неё вертелись трое детей, двое мальчиков-подростков и девочка лет пяти. Ростом и шириной плеч выделялся круглоголовый мужчина с орлиным носом и спущенными на лоб волосами. Ромулу его лицо показалось знакомым, хотя он и не смог припомнить, где его видел. Гигант почти не участвовал в разговорах и, вероятно, в этой компании был чужаком, как и они с Ремом. Агис показывал гостям стоявший у свободной стены резной сундучок на высоких ножках, где лежали десятки свитков. Это были греческие стихи — их переводы на латинский, сделанные хозяином, и его собственные сочинения.
Гости стали рассаживаться на скамьях. Никанор, Ромул и Рем сели за угловой стол, Агис с Илией и детьми расположились напротив с краю. Когда гости насытились, Агис подошёл к креслам, поставленным около книжного сундучка, и сказал:
— Друзья, я собрал вас, чтобы спеть своё новое сочинение. Вы уже слышали в прошлом году мой латинский пересказ стихов Гомера «Бой Энея с Диомедом» и «Коварство деревянного коня». А сегодня я спою вам песнь о делах, про которые греки ничего не знают. Я назвал эту песнь «Конец скитаний Энея». Илия подыграет мне на самбуке.
Агис достал из сундучка свиток, сел и развернул его перед собой. Илия подошла, взяла самбуку, устроилась рядом. Она тронула струны, и Агис запел:
Наступил рассвет,
вода сделалась алой,
Засверкала в лучах
юной Авторы.
Ветер стих,
одни только вёсла морщат
Гладкую воду.
Вот в крутых берегах,
лесом покрытых,
устье сильной реки,
мутной и быстрой.
«Тибр! — кричит Полинур. —
Эней, не пора ли
К берегу править?»
Десять старых судов,
битых ветрами,
правят вправо,
воле дождя послушны,
завершают путь
в заливе тенистом,
С морем прощаясь.
Сосны, буки, дубы
флот окружают.
Над лесами снуют
стаи пернатых,
Мчатся взад и вперёд,
песнями славя
Светлое небо.
Слышат тевкры-троянцы
слово Энея:
«Здравствуй, край,
назначенный нам богами,
Вам привет,
пенаты верные Трои,
Путь наш окончен!
Позади изгнанье,
бури, невзгоды,
Веселитесь! Конец
нашим скитаньям.
Здесь отныне наш дом,
данный судьбою,
Родина наша!»...
Ромул заслушался стихами, рисовавшими картину полусказочного прошлого намного ярче, чем он представлял её в своих детских мечтах. Герои Агиса дышали, жили, радовались и стонали от боли. Казалось бы: мир заключён, сыграна свадьба Энея с Лавинией, троянцы построили рядом с Лаврентом свой город Лавиний, у Энея появился сын Асканий, всё складывается хорошо. Но тут царь рутулов Торн и его друг Мезенций, царь-лукумон этрусского города Цере, решили идти войной на латинов.
На этом песня обрывалась. Ромул знал, что Эней победил в этой битве, но был убит и похоронен над речкой Нумиком, пограничной между латинами и рутулами, и представлял содержание будущей песни.
«Когда-нибудь обязательно закажу себе копию», — подумал он.
Герсилия предложила провести прощальную встречу в пещерке под стеной. Было пасмурно, Ромул пробрался через кусты и долго сидел, ожидая. Наконец девушка появилась, обняла его и печально сказала, что сегодня должна будет уйти раньше обычного. Часы последнего свидания Ромул запомнил до мельчайших подробностей.
