Виктор Поротников - Батыево нашествие. Повесть о погибели Русской Земли
Пребрана с тревогой в голосе спросила у матери:
– Неужто мунгалы до Рязани доберутся?
Глаза Вассы стали серьезными.
– Не пугайся, милая, – сказала она и погладила дочь по волосам. – Князья наши этого не допустят. А коль и дойдут мунгалы до Рязани, то ворваться в город они все равно не смогут, ибо валы и стены рязанские им не преодолеть. Ведь и половцы в былые времена не раз подступали к Рязани, но так ни с чем и уходили в свои степи.
За обедом Мирошка, наслушавшись на торжище разговоров про татар, завел речь о том же:
– Может, конечно, и так случиться, что промешкают князья наши, войско собирая, и татары под Рязанью объявятся. Токмо страшиться этого не стоит. – Мирошка ободряюще подмигнул жене и дочери. – Рязанские стены безбожным мунгалам не одолеть! Эти валы и стены возводил незабвенный князь Ростислав Ярославич, когда вышел из-под власти Чернигова и не желал склонять голову перед сильным в ту пору Муромом. Это было еще при моем прадеде, который сам валил деревья под срубы, на коих потом, засыпав их камнями, рязанцы возвели восточный и южный валы вокруг города. Столь высоких валов нету ни в Муроме, ни в Пронске, ни в Коломне. Сказывают, что в Суздале валы и то ниже рязанских. Вот так-то!
Мирошка отхлебнул из кружки квасу и горделивым голосом продолжил:
– При ратолюбивом князе Глебе Ростиславиче рязанцы дважды обновляли стены Рязани и перестраивали воротные башни. В те времена рязанцы постоянно враждовали с суздальцами. Мой дед, который всю жизнь с топором не расставался, помогал перестраивать те воротные башни. А при князе Игоре Глебовиче, помню, рязанцы целое лето всем миром углубляли рвы перед валами. Вынутой из рвов землей укрепляли вал вокруг детинца. Я тогда был молодой и работал за троих, – похвастался Мирошка.
– Так уж и за троих? – усомнилась Васса.
– Ну, за двоих! – насупился Мирошка.
Васса молча усмехнулась, тем самым выражая сомнение, что и на такое усердие ее супруг вряд ли был способен в молодые годы.
После обеда Пребрана вышла за ворота и столкнулась нос к носу со Стояной.
– Родион увидеться с тобой желает! – с ходу выпалила Стояна. – Уезжает он сегодня по воле князя в Чернигов! Беги скорее! Родион ждет тебя у часовни, близ женского монастыря.
Эта деревянная покосившаяся часовенка возле подворья женского монастыря была обычным местом свиданий Пребраны и Родиона.
Пребрана где бегом, где торопливым шагом добралась по узким улицам Рязани до бревенчатой монастырской стены, прошла вдоль нее, обогнув угловую башню, и вышла к древней часовне, увенчанной тесовой маковкой с православным крестом.
Родион, одетый по-дорожному, сидел на ступеньках у входа в часовню. Рядом стоял его рыжий конь, потряхивая гривой.
Увидев запыхавшуюся Пребрану, Родион бросился к ней.
Пребрана и не предполагала, что ее увлечение Родионом перерастет в столь сильную привязанность к нему. Прошедшие лето и осень были наполнены для Пребраны трепетной радостью именно по причине ее частых встреч с Родионом. Они уже без стеснения целовались друг с другом. А несколько дней назад Родион признался Пребране, что хочет взять ее в жены. Он собирался поговорить о засылке сватов со своими отцом и матерью…
– Уезжаешь? Надолго? – волнуясь, промолвила Пребрана, поцеловавшись с возлюбленным в уста. – К чему такая спешка?
– Орда татарская к землям нашим подвалила, так Юрий Игоревич рассылает гонцов к соседним князьям, уповая на их помощь, – сказал Родион, поправляя шапку на голове. – Мне велено добраться до Чернигова, передать грамотку тамошнему князю и призвать домой Ингваря Игоревича, который пребывает с дружиной в Чернигове и не ведает о напасти татарской. Князь повелел мне скакать без передышки, лучшего коня мне дали. Однако при любой спешке путь до Чернигова займет дней шесть, не меньше. А обратный путь будет еще более долгим, ибо обратно я с воинством Ингваря Игоревича проследую.
– Стало быть, долго не увидимся, – с грустной улыбкой обронила Пребрана, уткнувшись лицом в широкую грудь Родиона.
– Я буду думать о тебе в дороге и там, в Чернигове, горлица моя, – ласково проговорил Родион, мягко обняв Пребрану за плечи. – Вот увидишь, разлука мигом пролетит!
– Ты успел поговорить с отцом-матерью о… нашей свадьбе? – Пребрана заглянула в глаза Родиону.
– Успел, но лишь с матерью, а с отцом поговорю после возвращения из Чернигова, – ответил Родион. – Матушка одобрила мой выбор.
– Я тоже буду вспоминать тебя каждый день, – с улыбкой сказала Пребрана, хотя на душе у нее было горько.
Ее рука заботливо поправляла отвороты Родионова полушубка.
Родион потянулся губами к устам Пребраны. Она с готовностью отдалась его поцелую.
Их страстные лобзания прервала стая голубей, прилетевшая из-за бревенчатой монастырской стены на крышу часовни.
Родион поднял голову и пронзительно свистнул.
Голубиная стая, хлопая крыльями и распушив хвосты, взмыла высоко вверх сизо-белым облаком. Описывая круг в небесной синеве, голуби стремительно летели над заснеженными крышами домов и куполами церквей.
– Эх, мне бы их крылья! – мечтательно произнес Родион. – Я живо слетал бы до Чернигова и обратно!
* * *Родион не сказал всей правды Пребране, не желая расстраивать ее в миг разлуки. У него накануне состоялся разговор с отцом о засылке сватов в дом отца Пребраны.
Однако боярин Твердислав выступил резко против женитьбы сына на простолюдинке.
– Ты бы еще на дворовой девке жениться надумал, сын мой! – негодовал Твердислав. – Вот к чему привели все эти хороводы и прыганья через костер по вечерам! Иль боярских дочерей вокруг мало, что ты таращишь глаза на девок безродных, у коих из приданого лишь сарафан да лента?
Мать Родиона, неплохо знавшая Пребрану, попробовала было заступиться за нее:
– Отец Пребраны не из бедных, он приданое за дочерью дать может.
– Да что он может?! – скривился Твердислав. – Иль не ведомо мне, чем он занимается! Небось игрушек настругает полный короб, вот и все приданое, прости, Господи!
– Я на Пребране не из-за приданого жениться хочу, – нахмурившись, промолвил Родион. – Люба она мне.
– Коль люба, значит, обождешь год-другой, – властно сказал сыну Твердислав. – Я в твои годы тоже быстро влюблялся, но и остывал вовремя.
Твердислав многозначительно постучал костяшками пальцев по лбу сына:
– А ты, дурень, сразу жениться!
Утешением Родиону было лишь то, что мать в этом деле была на его стороне. Пребрана ей очень нравилась. Боярыня Феофания сразу распознала своим женским оком, что красивая и статная Пребрана, с широкими бедрами и налитой грудью, может нарожать красивых и крепких деток. Да и почтения от невестки-простолюдинки к имовитой свекрови будет больше, нежели от иной избалованной боярышни.
Поэтому Феофания незаметно шепнула сыну, чтобы он не вешал нос и не порывал отношений с Пребраной. Мол, она придумает, как заставить боярина Твердислава изменить свое отношение к возлюбленной Родиона.
Глава четырнадцатая. Замысел Юрия Игоревича
По возвращении из Нузы Юрий Игоревич вновь собрал всех князей на совет. На этот раз княжеское собрание было более многочисленное, поскольку в Рязань прибыли из дальних приокских городов сыновья Ингваря Игоревича. Из Коломны приехал Роман Ингваревич, а из Ростиславля и Перевитска – Глеб и Олег Ингваревичи. Из Михайловска прибыл Кир Михайлович, младший брат пронского князя. Из Ольгова приехал Давыд Юрьевич.
Поначалу князья, обсуждая условия Батыя, подбадривали друг друга смелыми речами. Мол, татары такие же степняки, как и половцы, чего их страшиться? Против объединенных русских ратей половцы даже в большом числе никогда выстоять не могли, не устоят и татары.
Однако воинственный пыл рязанских князей разом поостыл, когда рязанский гонец привез ответ от суздальского князя.
Послание князя Георгия было устным.
– Князь Георгий велит рязанским князьям крепко стоять против татар, – сказал гонец. – Подмога от него не замедлит подойти, как только суздальская рать возвратится из Киева.
В гриднице повисла долгая, гнетущая пауза.
– В зимнюю-то пору суздальская рать из Киева до Владимира два месяца добираться будет, – проворчал Всеволод Михайлович, нарушив тягостное молчание собравшихся князей.
– Что делать будем, други? – обратился к собравшимся Юрий Игоревич, жестом руки повелев гонцу удалиться.
– Надо первыми напасть на татар! – пылко воскликнул Федор Юрьевич. – Помощи нам ждать неоткуда, поэтому нужно действовать самим!
Федора Юрьевича поддержал Роман Ингваревич, такой же горячий и бесстрашный:
– Чем сиднем сидеть, братья, лучше попытать счастья в битве.
Начались бурные споры: князья помоложе рвались в битву, князья постарше предлагали пересидеть беду за стенами городов, так как без суздальцев рязанское войско вряд ли сможет потягаться с татарами в открытом поле.
