Джин Вронская - Неистовая Матильда: Любовница Наследника
— Можешь не верить, — крикнула Мати чужим злым голосом. Ее раздражила попытка Андрея контролировать ее. — Я не отчитываюсь перед тобой. Ты мне не муж. Я буду делать все, что мне нравится.
— Нет, ты не будешь делать все, что тебе нравится… пока ты со мной. — Он потерял самообладание, ударил ее по лицу и толкнул с такой силой, что она отлетела в угол спальни. — Ты, наверно, знаешь, что о тебе думал отец Ники? Так вот, он говорил, что ты куртизанка, что ты просто дорогая шлюха. Это по его мнению, и по моему тоже. — Он сказал это спокойным, ледяным, совершенно незнакомым ей голосом. В дверь постучали. Андрей открыл. В коридоре стоял сам директор отеля.
— Ничего не случилось, дамы и господа? — В проеме двери в спальню он увидел Мати в разорванном платье, на полу. — Извините, но здесь хорошая слышимость. Ваше Императорское Высочество, извините, — прошептал он на ухо Андрею. — Гости все слышат.
— Извините, месье. Это моя вина. Не беспокойтесь.
Андрей вернулся в спальню. Мати все еще сидела на полу. Злое лицо, губы без привычной губной помады серые. Она показалась ему некрасивой и старой. Она и была старой, намного старше его.
— Я переезжаю к Борису. Робер будет с тобой, я полагаю. До свиданья.
Через три дня Андрей вернулся. Она была рада, но в голове, как заноза, сидела мысль, что она, оказывается, совсем его не знает. Он поднял на нее руку. Теперь она будет с ним осторожнее.
Они не могли оставаться в Биаррице. За ними стаями ходили репортеры. Звонки по телефону не прекращались.
Они вернулись в Петербург. Здесь было то же самое.
Хорошее уединенное место, где их не могли найти, — Царское Село. Добираться комфортно — 25 км от столицы на специальном удобном поезде, на котором министры ездили с докладами к царю. До того как Село соединили со столицей железнодорожной линией в 1838 году, это была финская деревня. Еще в 1708 году жена Петра Великого жила здесь в деревянном строении. Дочь Петра императрица Елизавета сделала это место Царским Селом. Царским оно стало, когда итальянский архитектор Растрелли построил здесь Большой дворец в стиле рококо.
В Царском жили родители Андрея. У Андрея здесь тоже была своя большая квартира. Здесь они успокоились, много времени проводили в огромном сосновом парке, сидели около озера или в гроте Елизаветы Петровны, прелестном белом сооружении, увитом вьющимися розами, отражавшимися в зеркальной воде большого пруда.
Владимир Александрович был уже давно болен. Его кровать перенесли из спальни в большой кабинет, окнами выходивший на Неву. Мати с Андреем часто сидели около постели больного. 2 февраля, собрав все силы, Великий князь оделся и сам дошел до маленькой церкви в Зимнем дворце, где по традиции должна была состояться служба — был престольный праздник. Всю службу он провел на ногах. На второй день после этого он попытался утром встать с кровати, но покачнулся и упал, потеряв сознание. Пораженное ударом, его тело продолжало жить еще девять ужасных часов. Врачи определили кровоизлияние в мозг.
1909-й вообще был нехорошим годом. Они потеряли еще двух дорогих людей. Вскоре умер милый Гораций Осипович Гинцбург, настоящий друг многих художников и покровитель еврейской общины Петербурга, за ним отец Сергея Михайловича, Великий князь Михаил Николаевич. «В смерти есть что-то торжественное», — иногда думала Мати.
Время шло. Маленький Миша, младший брат Ники, который как-то из окна своей комнаты вылил таз с холодной водой на голову отца, а сам вышел сухим из воды, стал бравым офицером. Теперь его звали Великий князь Михаил Александрович. Он любил музыку и в свободное время даже сочинял ее. Он любил цветы и сады. Но настоящей его страстью были лошади. Лучшего эксперта по лошадям, чем Михаил Александрович, в семье не было. Его часто видели скачущим верхом в поле. Он принимал участие в каждом конном соревновании. Его конюшни были полны арабских и ахалтекинских скакунов из Туркестана. И еще он любил красивых женщин. Его романы с женщинами были предметом светской хроники. Его женщины были очень красивыми и все замужними. После смерти брата Георгия и до рождения царевича Алексея Михаил Александрович считался Наследником. Когда летом 1904-го у царской четы родился сын, Михаил Александрович был в восторге и, наконец, вздохнул полной грудью. Теперь он был свободен от многих скучных обязанностей, которые мало его занимали. Никакого интереса к политике и никаких амбиций править Россией у него не было. Но теперь Ники отправлял его за границу за то, что он без разрешения женился на Натали, Наталье Сергеевне Вульферт, бывшей жене офицера его же полка Алеши Вульферта. Натали, дочь известного московского адвоката, исключительная красавица, до Алеши была замужем. Ее первым мужем был Сергей Мамонтов, сын известного миллионера, хозяина железных дорог и мецената. Мамонтов-младший был одним из директоров Большого театра. У них был один ребенок, дочь Тата. Вульферт обожал молодую жену. Он надеялся, что Великий князь Михаил вскоре ее бросит, и он был согласен на что угодно, лишь бы вернуть Натали. Но
Михаил по-настоящему влюбился в Наталью Сергеевну и отдавать ее мужу не собирался, тем более, что она была уже беременна. Он хотел жениться. За 200 000 рублей золотом, между прочим, целое состояние, через адвокатов царской семьи он устроил второй развод Натали. Он знал, что Ники никогда не разрешит брак на простой, дважды разведенной, с ребенком от прошлого брака, так что и спрашивать разрешения было бессмысленно. Но нравилось это Ники или нет, Михаил был решительно настроен официально оформить свои отношения с Натали и узаконить их будущего ребенка.
Они поехали в Вену по отдельности. Михаил предусмотрел все. Чтобы нельзя было аннулировать брак, он нашел сербского православного священника, который тайно обвенчал их. Но это стало известно охранному отделению. Его Величество пришел в бешенство. Специальным высочайшим указом на следующее же утро, как ему доложили о браке брата, он приказал Михаилу покинуть Россию. Лорд Литтон предложил свое имение Небворт под Лондоном особому гостю, его красавице жене и только что родившемуся мальчику.
1911 год. Хотя прошло много лет, в душе Мати знала, что по-прежнему любит Ники. У нее подрастал сын, она жила с Великим князем Андреем, но счастливой себя не чувствовала. Она не могла себе самой признаться, что появлялась там, где появлялся Государь, ехала туда, куда он ехал. Недавно она узнала, что он в связи с празднованием 200-летия битвы под Полтавой он едет в Киев и будет в Оперном театре. С императрицей, конечно.
24 августа, не сказав ни слова Андрею, Мати поехала в Киев. Она все так устроила, что оказалась в одном вагоне с премьер-министром Столыпиным. Он прошел мимо и узнал ее, остановился поприветствовать. С первого слова она поняла, какая сильная личность была перед ней. К тому же Столыпин не был лишен обычного человеческого шарма.
Премьера оперы «Жизнь за Царя» была объявлена на вечер 1 сентября. Театр был переполнен. Повсюду полиция. В сопровождении двух офицеров, своих поклонников, Мати появилась во втором антракте. Естественно, ее ложа находилась напротив ложи Государя. Императрица сидела рядом и что-то говорила мужу. Внезапно он увидел ее. Его лицо изменилось. Страдание и любовь отразились в его глазах. Императрица ничего не замечала. Минуту спустя внизу в партере прошел Столыпин. Он остановился пред оркестровой ямой, беседуя с кем-то. Мати заметила элегантно одетого молодого человека. Он подошел к премьер-министру очень близко, внезапно он вытащил из кармана пистолет и сделал два выстрела в упор. Столыпин упал. Падая, он поднял руку по направлению к царской ложе. Царь встал и подошел к барьеру ложи. Два генерала сзади что-то ему говорили, вероятно, уговаривали уйти или, по крайней мере, сесть. Без сомнения, они боялись за Государя. Паника охватила публику, спектакль прервался. На сцену вышел директор театра, но его голоса не было слышно. Убийца спешно направился к выходу, но его схватили мужчины из толпы. Мати посмотрела на царскую ложу. Там уже никого не было.
— Где ты была? — спросил Андрей, когда после недельного отсутствия она вернулась домой.
Мати безжизненно взглянула:
— Не спрашивай.
— Я в курсе. Я читал в газетах. Зачем ты поехала? И почему ничего не сказала?
— Не знаю.
— Просто посмотреть на него? — Он не назвал Ники. — Ты не любишь меня, Мати. Ты все еще любишь его.
Лучшие врачи делали все возможное, но спасти Столыпина не удалось. В 22 часа 12 минут 5 сентября он скончался. Убийство премьер-министра испугало Мати. Точно так же Ники мог быть убитым. Во всех газетах появились подробности трагедии. Убийца, Дмитрий Богров, был 24-летним сыном киевского миллионера. Еще в пору студенчества, четыре года назад, он предложил свои услуги начальнику киевского отделения Охраны генералу Кулябке. Предложение приняли, но спустя некоторое время, проверив информацию, которую поставлял Богров, пришли к выводу, что это сплошная чушь. Богров перебрался в столицу, поступил в университет на факультет юриспруденции. Почти сразу он появился у генерала фон Коттена. Предложил свои услуги. Фон Коттен был опытный офицер полиции. Выслушав Богрова, он велел выставить его за дверь с приказом больше не беспокоить. На время Богров исчез, но вскоре пришел прямо на квартиру Лазарева, известного террориста.
