Василий Седугин - Князь-пират. Гроза Русского моря
Все стали смотреть на парня. Круглое лицо его медленно стало наливаться краской, среди белых ресниц начали копиться крупные слезы. Он несколько раз шмыгнул носом и затих, опустив плечи.
— Это правда, Колояр, ты заснул на посту? — стал допрашивать его старшина.
— Я, — еле выдавил тот.
— И не стыдно тебе перед товарищами?
— Стыдно…
— Вот мы ждали-ждали добычу, а ты все наши ожидания на ветер пустил.
Колояр кивнул головой и надрывно вздохнул.
— Что ж, отвечать будешь перед кругом.
— И Буеслав тоже! — выкрикнул кто-то. — Он у них за заглавного!
— И Буеслав ответит, — покорно согласился старшина. — Решайте, братья, как с ними поступим, к чему приговорим?
После некоторого молчания раздался голос:
— В воду обоих. Чтобы другим было неповадно!
Бродники одобрительно зашумели.
— Может, какое другое есть предложение? — спросил старшина.
В ответ — молчание.
— Ясно.
Старшина прошелся взад-вперед, стал говорить:
— С Колояром все понятно, уснул в дозоре, значит, должен ответить. А вот за Буеслава я хочу заступиться. Бывалый бродник, я его без малого полтора десятка лет знаю. Прошли с ними через многие стычки и сражения. Предлагаю наказать его при дележе добычи, а жизнь сохранить!
Тотчас раздались голоса:
— Это нечестно!
— Потому что он твой друг!
— Пусть ответит, раз начальником был!
Старшина обвел всех долгим взглядом, а потом проговорил решительно:
— Если так, то и меня топите. Я тоже ваш начальник!
Сразу все замолчали, в глазах бродников видна была растерянность.
Наконец кто-то проговорил:
— Ну раз так, то конечно…
— Ну как, братья, что решим? — спросил старшина.
— Колояра в воду! — выкрикнуло сразу несколько голосов.
Колояр заверещал, замахал руками и ногами, но его несколько дюжих мужиков тут же схватили и потащили под обрыв. Все стояли, ждали. Наконец крик оборвался, тогда начали медленно расходиться. В этот день на стоянке было особенно тихо.
Прождали еще неделю. Наконец увидели поднимающийся к небу дым, то давал знак дозор: плывет добыча! На сей раз судно шло против течения, на веслах, медленно. Бродники кинулись к лодкам и устремились наперерез. Иван греб изо всех сил, казалось, вот-вот сухожилия рук лопнут от напряжения. Рядом с ним, стараясь не отставать, трудилась Агриппина. Но вот и судно. С него полетели стрелы, дротики. «Господи, пронеси!» — мелькнуло в голове у Ивана; наверно, и другие молили о том же. Лодка ударилась о борт. Он вскочил, кинул якорек с веревочной лестницей и полез по ней, болтаясь из стороны в сторону. Над ним оказалась голова с разъятым ртом. Иван ткнул в нее острием меча, перепрыгнул через борт, оглянулся. Следом лезла Агриппина, в глазах азарт, страх, безрассудство — все вместе. Главное — жива! А теперь вперед!
Охрана была перебита быстро, слишком большая орава бродников ворвалась на судно. Перепуганных купца и каких-то людишек вместе с телами погибших скинули в Дунай, а судно подожгли и пустили по течению. И тут выяснилось, что нападавшие потеряли пять человек, их в упор расстреляли при подходе к кораблю. Среди погибших оказался старшина, стрела ему попала в шею.
Нагруженные товаром лодки отправились в обратный путь. Радость от захвата богатой добычи омрачалась гибелью старшины. Его не только уважали, но и по-настоящему любили. Во главе общества он был полтора десятка лет, все так привыкли звать его старшиной, что забыли настоящее имя. Наконец Буеслав сказал, что в миру он прозывался Любомиром, а вот как при крещении нарекли, он не знает.
После похорон Любомира созвали круг. Надо было избрать нового вожака. Сначала выкликнули Буеслава, но тот вышел на помост, поклонился обществу и сказал, что отказывается, потому что такая ноша ему не под силу, и тут же посоветовал назначить вожаком Ивана Ростиславича.
— Он от рождения князь, привык командовать, да и при захвате купеческого судна показал себя настоящим храбрецом!
Сначала бродники опешили от неожиданного предложения, некоторое время молчали, а потом стали бурно выражать свое одобрение:
— Давай князя!
— Пусть будет нашим старшиной!
— Любо-о-о!
Так бывший звенигородский князь Иван Ростиславич стал вожаком вольных людей и получил новое имя — Иван Берладник (по названию города Берлад), с которым вошел в летописи и историю нашей страны как один из самых знаменитых авантюристов Древней Руси.
После разграбления купеческого судна и похорон старшины бродники предались повальному пьянству. Иван Берладник много хмельного употреблять не любил и пытался уклониться от шумных застолий, но его всерьез предупредили:
— Трезвых мы не любим. Трезвые — народ подозрительный, себе на уме. Таких мы можем и зашибить до смерти. Так что будь с нами и в схватках боевых, и в веселье!
Пришлось подчиниться. Кое-что ценное Агриппина сумела припрятать, но остальное было спущено торговцам лавок, которые продавали еду и питье.
И вот во время гуляний родилась у него мысль, которая не давала ему покоя: а что если вырваться из узких берегов Дуная на просторы необъятного Русского моря? Вот где можно разгуляться вволю! И судов купеческих поболе, и мест для грабежа и разбоя предостаточно!
— Это ты славно придумал, — отвечали ему бродники. — Недаром мы тебя вожаком выбрали — соображаешь!
Однако некоторые возражали:
— Куда нам в моря! Мы и паруса не можем поднять, и у руля стоять не обучены!
— И не надо! — тотчас нашелся Берладник. — Вот вы зачем судно сожгли и моряков поубивали? Пусть бы у нас служили, морское дело под нашим наблюдением правили, а мы им долю добычи отчисляли. Куда им деваться? В море не сбежишь, кругом вода…
Так он говорил изо дня в день. И когда все было проедено и пропито, на созванном им круге против предложения захватить судно и выйти на нем в Русское море уже никто не возражал. Наоборот, будущее представлялось захватывающе интересным, и все готовы были выступить хоть завтра.
Два купеческих судна были захвачены через месяц. Хозяевами его были венгерские купцы, а моряков они набрали из разных народов, в том числе и славян. Им Иван предложил или на лодках отправляться восвояси, или присоединиться к бродникам. Большинство вернулось обратно, но несколько человек остались с бродниками. Один из них подошел к Ивану, произнес густым басом:
— Бери меня кормчим. Верно служить буду, князь.
Иван некоторое время разглядывал его. Чуть выше среднего роста, крепкого сложения, черная кудрявая шевелюра и бородка, приплюснутый нос, вывернутые толстые губы, исподлобья смотрит прямо, упорно.
— Откуда сам? — спросил он его.
— Лет десять начинал бродником, только не здесь, на Дону. Потом пристал к купцам, сначала моряком, потом стал кормчим. Хозяева не обижались.
— Знаешь, на что идешь? Разбойничаем мы.
— Вижу.
— Звать-то хоть как?
— Петро.
— А по батюшке?
— Павлов.
— Так вот, Петро Павлов, по душе ты мне. Становись у руля, будем бороздить моря вместе.
Когда вышли из устья Дуная, перед ними открылось море, огромное, необъятное, ленивое. Над ними простиралось высокое лазурное небо без единого облачка, безбрежная голубая водная гладь таяла в синей дымке горизонта. Дул свежий ветерок, бежали невысокие светло-зеленые волны. Это была такая захватывающая картина, что все на некоторое время замерли от восторга, а потом началось ликование.
Корабли в те времена ходили вдоль берегов, поэтому решено было стеречь добычу, спрятавшись в одном из заливов. Только встали на якорь, как бродники предались пьянству. Ни уговоры, ни запугивания Ивана не помогли, по-иному проводить свободное время они не умели. Пришлось смириться.
Простояли несколько дней. Наконец на краю неба был замечен парус. Снялись с якоря и поплыли наперерез.
Иван подошел к Петро Павлову, спросил:
— По-твоему, какое это судно — военное или торговое?
Тот прищурился, вглядываясь в далекий корабль, ответил не спеша:
— Трудно определить. Подойдем поближе, будет ясно.
— А в чем у них различие?
— Военное длиннее и уже, поэтому движется быстрее. Купеческое в воде сидит низко, грузно, потому что для перевозки товара предназначено.
— Значит, мы сойдем за купеческое? Не заподозрят нас в злом умысле?
— Да нет, могут разгадать.
— Это как?
— На купеческом народу немного, а у вас полным-полно.
— Значит, когда приблизимся, прикажу бродникам спрятаться, на палубе останутся только моряки.
— И еще. Мы идем наперерез судну, значит, пытаемся перехватить. Это наверняка вызовет подозрение, как бы ты людей ни скрывал. Там тоже люди не глупые.
— А что ты предлагаешь?
— Сделать вид, что идем в том же направлении. Нам, дескать, по пути. А потихоньку будем сближаться. Конечно, чтобы их догнать, уйдет больше времени, зато можно обмануть.
