Жеральд Мессадье - Человек, ставший Богом. Воскресение
На шум из кухни прибежала жена раввина, побледневшая от испуга.
И в то же мгновение Исаак понял, что проклятия, изрыгаемые его сыновьями, были всего лишь отголосками тех проклятий, которыми Иоканаан, очевидно, осыпал тетрарха этим утром. Креститель ополчился на Ирода за то, что тот соблазнил жену своего родного брата Филиппа и женился на ней.
– Разве это вас касается? – кричал Исаак. – Разве в Самарии больше нет судей и священников? Разве они не знают лучше вас что происходит в царском семействе? Почему вы уверены, что Филипп сам не отверг Иродиаду? А ведь если это так, то Ирод имел законные основания жениться на ней. Так или иначе, я не желаю слышать подобных речей в моем доме.
Вторым событием, изменившим умонастроение Исаака, бывшее до тех пор благодушным, стал приезд двух граждан Иудеи, которые оказались охранниками Храма Иерусалима. Как и большинство самаритян, Исаак был не слишком высокого мнения о служителях Храма. Однако выяснилось, что прибывшие охранники привезли с собой документ, подписанный прокуратором Самарии, который наделял их правом допрашивать всех без исключения и по собственному усмотрению. Сбиры, или охранники, хотели знать, слышал ли раввин непристойные речи, направленные против тетрарха Галилеи, которые произносит некий Иоканаан. Дело серьезное, раз тетрарх обратился за помощью к охране Храма и прокуратору Самарии. Раввин смог лишь ответить, что он слышал, как Креститель высказывал и продолжает высказывать наглые обвинения в адрес тетрарха Ирода, особенно по поводу его вступления в брак с женой брата. Он добавил, что не обращал на Крестителя никакого внимания, поскольку всегда считал его диким невменяемым человеком. На самом деле раввин был рад, что Крестителя наконец заставят замолчать и что в Айноне станет спокойнее, поскольку все эти новые ритуалы, проповеди, проклятия, загадочные заявления и ни на чем не основанные пророчества начали выходить за границы разумного.
И все-таки Исаак не смог побороть любопытства. На следующий день после разговора с охранниками он оседлал мула и направился к реке. Ему хотелось увидеть Крестителя, чтобы самому во всем разобраться. На берегу уже собралась толпа. Раввин сразу же заметил, что на этот раз людей пришло гораздо больше, чем во все прошлые разы, когда он навещал владения Иоканаана. Он понял, что сегодня должно произойти нечто необычное, и не ошибся. Иоканаан принимал человека, о котором давно ходили слухи. Это был красивый мужчина с белокурыми волосами и горделивой статью, и его окружала многочисленная свита. Исаак осведомился, кто такой этот человек. Одни ответили, что мужчину зовут Аполлосом, другие называли его Аполлонием, но все единодушно сходились во мнении что это известный философ. Исааку было неведомо не только это имя – Аполлоний, – но и что означали слова «великий философ» Раввин старался не пропустить ни единой детали. Он во все глаза смотрел, как Аполлоний, мускулистый и загорелый мужчина, раздевается и входит в Иордан, чтобы приобщиться к таинству крещения. За Аполлонием шли его последователи. Исаак сосчитал их: пятнадцать человек. Когда Аполлоний, его последователи и еще несколько человек обсохли, Иоканаан начал читать проповедь.
– Сегодня я хочу поговорить о рыбе, – заговорил Иоканаан, – о рыбе, этом чудесном кушанье, когда она свежая, и опасном яде, если она гнилая. Как можно узнать, что рыба гнилая? По запаху, скажут некоторые из вас. Но мы все хорошо знаем, что некоторые бесчестные повара сбивают тухлый запах при помощи ароматных пряностей. Они обкладывают рыбу лавровым листом, посыпают кориандром, поливают уксусом. Надо обладать очень тонким обонянием, чтобы догадаться о мошенничестве. Но есть очень простой способ определить, какая перед нами рыба, – она насквозь прогнила, если голова отделяется от туловища без всяких усилий.
Иоканаан обвел присутствующих внимательным взглядом. Все слушали его, затаив дыхание.
– Некоторые страны похожи на рыбу, – продолжал Иоканаан. – Они гниют с головы. Что такое голова страны? Ее правитель! Мы знаем, например, что Галилея насквозь прогнила. Почему? Потому что ее царь, Ирод Антипа, сын тирана, человека, который воссоздал Храм Иерусалима не во славу всемогущего Господа, не в честь величия Соломона, а ради собственной славы, человека, который умер от ужасных язв, так вот, этот царь совершил чудовищное преступление. Он украл у своего родного брата Филиппа его жену Иродиаду! Супружеское ложе Филиппа еще не успело остыть, как Иродиада, обладательница пышного тела, высокой груди и густо подведенных глаз, удобно устроилась на ложе Ирода Антипы! Тетрарх Ирод женился на ней! И эта женщина носит в своем чреве семя двух мужчин, что считается тяжким грехом по Закону! И вот мужчина и женщина, которым подвластны Галилея и судьбы десятков тысяч иудеев, и первосвященник Иерусалима, и священники, и левиты Храма оправдывают это чудовищное преступление и закрывают глаза на грех, за который наказывают побиванием камнями! Я вас спрашиваю, вас всех, разве такой пример должен подавать властитель страны? Да завтра же любой мужчина сможет взять жену своего брата и обесчестить ее! А когда его станут упрекать, он вправе будет ответить, что раз это позволено тетрарху, значит, и ему тоже!
По толпе пробежал ропот недовольства.
– Я обращаюсь ко всем вам! И не стоит мне говорить, что мы живем в Самарии и поэтому все, что происходит в других провинциях, нас не касается! Все мы иудеи, и завтра по прихоти римлян Ирод Антипа может стать нашим царем! В таком случае на троне Давида будет восседать царь, вступивший в кровосмесительную связь, а нашей царицей окажется женщина, которая недостойна любой из женщин, чьи отцы и сыновья, чтящие Господа, избегают даже смотреть на порог известных домов! И, небеса тому свидетели, я обращаюсь к Ироду и прошу отослать эту женщину в ее дом, чтобы там она раскаивалась до конца дней своих. Я также говорю ему: Ирод, оплакивай горючими слезами свои заблуждения, иначе ты станешь похожим на голову гнилой рыбы, а зловоние, исходящее от тебя, отравит всю страну!
Исаак был потрясен не столько вопиющими разоблачениями, сколько красноречием этого физически истощенного человека, которого все называли Крестителем. Вот, значит, о каких грехах тот знал! У раввина сразу пропало желание защищать Ирода и утверждать, будто августейшее бракосочетание его вовсе не интересует. Он не мог заставить себя не думать об этой размалеванной женщине, которая согревала в себе семя двух мужчин. Раввин был возмущен не меньше, чем раньше его сыновья. Как и они, раввин воспринял брак Ирода как угрозу собственному мужскому достоинству. По-прежнему погруженный в невеселые мысли, он машинально поднял глаза и увидел в толпе своих сыновей. Отцовский инстинкт подсказывал раввину, что нужно немедленно увести сыновей как можно дальше от этого места, где проповедник так отважно разоблачал скандальный брак тетрарха. Когда Исаак подбежал к сыновьям, те разговаривали с Аполлонием. Отец схватил старшего за руку, но юноша руку вырвал. Тогда он схватил младшего, но и тот не пожелал слушаться. Исааку пришлось смириться и стать невольным участником разговора.
– …старые боги умерли, – говорил Аполлоний. – Вполне возможно, что они были настоящими богами и гораздо лучшими, чем думают о них иудеи, но они умерли. Вероятно, они умерли, поскольку были богами только одного народа. Сегодня мы знаем, что божество не может замыкаться в границах одной страны. Ваша религия тоже была заключена в определенные рамки и слишком тесно связана с властью, царями, первосвященниками, ритуальными зданиями… Но Создатель мира не знает границ! Он должен быть богом и каппадокийцев, и критян, равно как и иудеев, и египтян… Я понял это когда жил в Антиохии. Затем я пришел в Палестину, поскольку услышал, что там проповедует Иоканаан, добродетельный человек. Но что я вижу? Ваш Бог стал еще более провинциальным, чем прежде. Раньше он был Богом всех иудеев, а теперь религия самаритян отличается от религии, которую исповедуют в Иудее… Вы оба, молодые люди, вы должны нести на Восток и на Запад слова Иоканаана, последовав моему примеру, хотя я и не принадлежу к вашему народу…
– Вы хорошо поняли то, что говорил Иоканаан? – прервал разговор Исаак, обращаясь к Аполлонию и своим сыновьям. – Ты же грек, так зачем же ты вмешиваешься в дело иудеев? Ведь недостойное поведение царя Галилеи – это дело иудеев, и даже не всех, а нескольких иудеев. И приход Мессии – тоже дело иудеев. Зачем ты тут разглагольствуешь о смерти богов? Наш Бог не умер, да простит Он мне такое богохульство! Зачем ты твердишь о всемирном Боге нам, кого преследуют в самом Риме, где запрещено исповедовать нашу религию? А вы, мои сыновья, охваченные уж не знаю каким неистовым порывом, неужели вы оглохли или обезумели и перестали понимать арамейский язык, язык ваших предков? Этот Иоканаан вещает о появлении посланца Господа, который будто объявит о конце света! Если свет должен скоро померкнуть, а ведь именно об этом говорит отшельник, зачем же вам отправляться на Восток и на Запад по совету незнакомого грека, который, по всей видимости, наслушался проповедей разных безумцев? Вместо этого вам следует лишь молиться о Божественном милосердии! А если отшельник – сумасшедший, который просто сводит счеты с Иродом, пусть даже правда и на его стороне, зачем вам-то приходить в лихорадочное возбуждение, словно законы мира должны скоро измениться, а деревья – расти корнями вверх?
