Анри Гуссе - Знаменитые куртизанки древности. Аспазия. Клеопатра. Феодора
Выбор этого мрачного названия дает ясное понятие о душевном состоянии обоих любовников. Антоний, казалось, потерял всякую надежду, Клеопатра не вполне еще потеряла надежду, хотя временами впадала в мрачное отчаяние. В эти тяжелые дни, она спускалась в склепы дворца, помещавшиеся рядом с тюрьмами, где содержались приговоренные к смертной казни. По приказанию царицы невольники проводили их перед нею и она испытывала да них действие различных ядов. Клеопатра внимательно следила за смертною агонией несчастных. Эти опыты повторялись часто, так как Клеопатра не могла напасть на тот яд, который убивает быстро и без сильных мучений.
Она заметила, что яды сильные убивают быстро, но вызывают ужасные мучения, яды же менее энергичные производили бесконечно долгую агонию. Потом ей пришло в голову испробовать яд змей. Сделав несколько опытов, она убедилась, что яд одной египетской гадюки, называемой по-гречески асписом (aspis), не причиняет ни конвульсий, ни мучений, а напротив, смерть самую тихую, похожую на спокойный сон. Что же касается Антония, то он, подобно Катону и Бруту, мог надеяться на свой меч.
Во время этих приготовлений к обороне и смерти, Антоний и Клеопатра, однако, не забывали возобновить свои сношения с их победителем. Антоний написал Октавию, который находился в начале зимы в Сирии, где сосредоточились теперь его главные военные силы. Антоний напомнил ему их прежние дружеские отношения, ссылался на свои многочисленные заслуги, извинялся за свои ошибки и предлагал сложить оружие с условием, чтобы ему было разрешено жить в Александрии частным человеком.
Октавий даже не удостоил его своим ответом. Он не ответил и на второе письмо, в котором Антоний писал, что покончит с собою, если только Клеопатра будет продолжать царствовать в Египте. Со своей стороны царица, по просьбе Антония, послала гонцов к Октавию с богатыми подарками. Посланный объяснял Октавию, что ненависть его к Антонию не должна распространяться также и на царицу, так как никоим образом ее нельзя обвинять в последних событиях: ведь Рим сам объявил войну Египту для того, чтобы покончить этим способом с Антонием. А раз Клеопатра была вызвана на бой, то, конечно, должна была принять меры для своей защиты. Теперь же, когда Антоний побежден и должен либо скрываться, либо покончить с собою, римляне должны смилостивиться над Клеопатрою и оставить за ней престол.
Октавий видел уже себя властелином Египта и даже всего мира. Для него не представлял никакой опасности осколок меча, оставшийся в руке Антония и еще менее опасался он остатков войска и флота Клеопатры. Но две вещи казались для Октавия неисполнимыми: это завладеть несметными богатствами Клеопатры для того, чтобы уплатить своим легионерам и заставить Клеопатру фигурировать на его торжестве. Клеопатру могла похитить смерть, а богатства ее могли погибнуть в огне. У Октавия в Александрии было немало шпионов, которые доносили ему, что Клеопатра производит опыты с разными ядами, а все свои несметные богатства она замуровала в своем будущем склепе. Октавий видел, что надо приложить хитрость для того, чтобы осуществить свои замыслы по отношению к египтянке. Он принял ее подарки и сделал вид, что убедился в справедливости слов ее посланника; он велел ей передать, что не лишит ее престола, если она заставит убить Антония. Но через несколько дней Октавий спохватился, что такая тактика с Клеопатрой не достигнет цели, а потому надо действовать более решительно. Он послал к ней одного из своих приближенных, Фирея. Приехав в Египет, Фирей довольно непочтительно и дерзко говорил перед Антонием и двором, причем высказывал настоящие чувства и мысли Октавия. Но, после тайного свидания с Клеопатрой, он стал уверять противное, стал говорить, что доверитель его велел только снова передать царице, что бояться ей решительно нечего. Чтобы убедить ее, он старался уверить ее в том, что Октавий ее любит так, как некогда ее любил Цезарь и Антоний. Клеопатра имела несколько аудиенций с Фиреем и публично уверяла его в своем дружеском расположении.
У Антония явилось страшное подозрение в том, что Клеопатра ему изменила, и он воспользовался остатком своей власти для того, чтобы отомстить Фирею. Оскорбляя его достоинство посланника, он велел его побить хлыстами до крови и в таком виде отправил назад к Октавию.
Гнев Антония доказывает, что Клеопатра внимательно слушала Фирея. Женщина легко верит подобным объяснениям, особенно если эту женщину сильно любили. Правда, Клеопатре было уже тридцать семь лет, но это не мешало ой верить все еще в силу своего обаяния. Она знала, что Октавий ни разу не видел ее, или если и видел, то только мельком, в Риме после смерти Цезаря. Но это ничего не значило. Ведь, слух о ее необычайной красоте не мог не достигнуть его и во всяком случае он мог желать познакомиться с Клеопатрой ближе, хотя бы из любопытства. Клеопатра страстно любила Антония, но не только за его мужественную красоту; его слава и могущество поддерживали и упрочили ее любовь, воодушевляли ее. Теперь Антоний был беглец, побежден, оставлен и обманут своими друзьями и покинут своими легионами; он потерял всякую надежду и мужество и вполне подчинился своей участи. Его странное уединение в Тимониенской башне, в то время как Клеопатра отдалась лихорадочной деятельности, вызвало в сердце царицы к Антонию скорее чувство презрения, нежели сожаления, сочувствия. Женщины вообще не понимают и не извиняют те моменты полного отчаяния и упадка энергии, которые могут наступить у самых сильных мужчин. Но как мало любви у Клеопатры к Антонию ни осталось и как ее не взволновали разговоры с Фиреем и перспективы, которые он рисовал ей, она и не думала убивать Антония, или предать его Октавию. Угрожаемому в Александрии и покинутому последними своими легионерами, Антонию оставалось только надеяться на сомнительную верность египетских войск, а потому он бежал в Нумидию или Испанию.
Около середины весны 30-го года в Александрии распространился слух, что римское войско переступило восточную границу Египта. Антоний собрал все свое войско и пошел навстречу неприятелю. Под стенами укрепленного города Парэтониум произошло сражение и Антоний, отчаянно сражавшийся с горстью людей, был опрокинут. Когда он вернулся в Александрию, то Октавий находился от нее в расстоянии всего двух переходов. В то время как офицер его, Корнелий Галл, проник в Египет через Киренаику, Октавий сам прошел в нее через Сирию и после кратковременной осады взял Пелузы. Относительно капитуляции Пелуз последние антонианцы утверждали, что город сдался вследствие измены, что Селевк признал себя побежденным по приказанию самой Клеопатры. Правда ли, что царица сделала подобные распоряжения? Это кажется очень сомнительным. Чтобы оправдать себя против этих подозрений перед Антонием, Клеопатра выдала ему жену и детей Селевка и разрешила предать их по его желанию смертной казни.
Конечно, этот поступок был только слабым доказательством невиновности Клеопатры, но Антоний должен был довольствоваться и этим. Она извинялась перед ним и проливала горячие слезы (искренние или фальшивые?) и ей удалось умилостивить своего любовника. Впрочем, теперь было не время для объяснений, а следовало сражаться.
Октавий расположился со своими войсками на высотах, в двадцати стадиях к Западу от Александрии. Антоний предпринял сам кавалерийскую рекогносцировку в этом направлении и недалеко от Гипподрома столкнулся с римской кавалерией. Завязалось отчаянное кровопролитное сражение и, не смотря на свое значительное численное превосходство, римляне были опрокинуты и разбиты на голову. Антоний преследовал их до самых укреплений, после чего вернулся в город счастливый и гордый этою победою, не имевшей никакого важного значения. Перед дворцом он соскочил с коня и, не снимая оружия, в шлеме и латах и забрызганный кровью, побежал обнять Клеопатру. Царица, преувеличивая в своем воображении значение этой схватки, с новою силою стала надеяться и любить. Она снова видела перед собою своего прежняго Антония, императора и бога войны. Она страстно обняла Антония и в эту минуту искренней любви, вероятно, ее мучили угрызения совести за измену в Пелузах и свои интимные разговоры с посланным Октавия. Клеопатра захотела сделать смотр войскам, приветствовала их речью и наградила самых храбрых массивными золотыми браслетами.
У Антония снова возродилась надежда, а потому он считал уже всякие переговоры излишними. В тот же самый день он послал к Октавию посла и приглашал его покончить их распрю поединком в присутствии обоих войск. Октавий дал презрительный ответ, "что Антоний может искать себе смерть другим способом". Эти слова показывали полную уверенность Октавия в своем превосходстве и поразили Антония подобно страшному предзнаменованию. Воскреснувшие было у него, после утренней победы, надежды снова разлетелись и он видел теперь свое настоящее положение в мрачных красках суровой действительности. Антоний решил, однако, дать завтра решительное сражение и заказал роскошный ужин. "Завтра, – говорил он, – быть может будет уже слишком поздно!" Но ужин прошел печально, как похоронные поминки, так как немногие друзья, оставшиеся верными Антонию, хранили мрачное молчание и даже некоторые плакали. Антоний старался обнаружить надежду и чтобы ободрить друзей, а быть может и самого себя, сказал:– "Не думайте, что я завтра буду только искать геройскую смерть: я буду сражаться для жизни и победы".
