Александр Тамоников - Белый царь – Иван Грозный. Книга 1
– А как же роды?
– Всему свое время, великий князь! Для супруги твоей оно еще не настало.
Слуги под руки провели во дворец бледную Елену, лицо которой искажали муки.
Василий повернулся к бабке.
– Все ли у тебя готово к родам, Демидовна? Не испытываешь ли какой нужды? Может, подвезти чего надо? Мы это быстро.
– Не суетись, великий князь. Я не первые и, даст Господь, не последние роды принимаю. Жена твоя, конечно, знатного рода, но и она обыкновенная баба. На Москве, по всей Руси, по всему миру, что сотворил Господь, бабы каждый день рожают. И ничего! Ты по городу ездишь, видишь, сколько малых ребятишек на улицах? Так что не беспокойся, и Елена разродится.
– А коли девочка будет?
– На то, великий князь, воля Божья!
– Воистину так, но мне, всем нам нужен наследник.
– Так молись, и Господь не обделит тебя милостью.
– Денно и нощно молимся о том. Мне бы сейчас Елену повидать.
– Давно ли расстались? Нельзя, великий князь.
– Всего на мгновение, Демидовна!
– Сказано – нельзя, значит, нельзя. К родам готовить ее будем. В баньку, как принято, сводим.
Василий повысил голос:
– Мне, великому князю, и нельзя? Ты соображаешь, что говоришь, бабка?
– Коли тебе ведомо, что делать, когда супруге пора придет, то ступай в родильную палату. Перечить не буду, потому как ты государь, и все мы в твоей власти.
– Ладно, – сдался Василий, сознавая свою неправоту. – Иди к княгине, бабка, и помни, родится сын, ты первая познаешь мою щедрость.
Демидовна кивнула, поклонилась и поднялась по лестнице во дворец.
Василий вздохнул, протер рукавом вспотевший лоб, поднял глаза к голубому, без единого облачка небу. Хотел произнести молитву, но услышал сзади спешные шаги и обернулся. От деревянной церкви, посвященной Георгию Победоносцу, к дворцу торопился инок.
Он подбежал к Василию, поклонился в пояс:
– Позволь сказать, государь.
– Ну?
– Князь Михайло Ургин в село прибыл.
– И где же он?
– У заставы. Ты же велел к дворцу никого не пускать.
– А что, много народу пожаловало?
– Я видел несколько боярских повозок да двух всадников в дорогих одеждах.
– Недовольны приезжие были?
– Того не ведаю. Стража не пропустила, они обратно на Москву подались.
– Передай страже, князя Ургина пустить!
Инок вновь поклонился и побежал к въезду в Коломенское.
Вскоре из-за церкви к Василию подошел князь Ургин, оставивший коня прислуге.
– Многие лета тебе, князь Василий, – сказал он, склонив голову.
– Здравствуй, Михаил Иванович. Рад видеть тебя.
– Зачем звал меня, великий князь? Дело какое есть?
– Невмоготу мне тут одному, Михаил Иванович. Сердце рвут разные тревожные предчувствия, места себе не нахожу. Никого, кроме тебя, видеть не желаю.
– Разве митрополит не с тобой?
– Здесь. В храме молится.
– Твое состояние мне понятно. Сам маялся, когда ждал рожденья Дмитрия. Ожидание, оно хуже всего. Зато потом радости будет много.
– Будет ли? Ладно, чего мы с тобой на улице?.. Пойдем в палаты.
– Воля твоя. Пойдем.
Великий князь и Михаил Иванович Ургин прошли во дворец.
Василий встал у окна и сказал:
– Расскажи мне, Михаил Иванович, что нового на Москве
– С виду все как обычно, – ответил Ургин. – Только приезжих довольно много. Понятное дело, в Москву всегда валом валят купцы и простой люд, но теперь к нам пожаловали и удельные князья, и воеводы. Вся Русь, весь народ ждет рождения наследника.
– Все, да не все, – проговорил Василий, сжав губы, и без того тонкие. – Есть и те, кому наследник ножом острым поперек горла встанет. Они уже уверовали в то, что у меня не может быть детей, смотрели на престол как на близкую добычу. Ты знаешь, о ком я говорю.
– Знаю, великий князь.
– А я не могу передать власть своим братьям даже на время. Они и своих-то уделов устроить не могут. Если не родится наследник, скажи, Михаил Иванович, кому тогда править на Руси? Вот что давно не дает мне покоя. Потому и трепещу. Одному Господу ведомо, кто у нас родится. – Василий прошелся по палате и продолжил: – Мы с Соломонией долго ждали, что она понесет ребенка. Но тщетно. Каково мне было в сорок шесть годов убедить Соломонию развестись и принять пострижение! Как тяжело далось ей согласие пойти на это ради великой цели! Потом, женившись на Елене, дочери князя Василия Львовича Глинского, я опять ждал ребенка. Но год проходил за годом, а Елена, как и Соломония, не могла забеременеть. Никто, кроме Бога, не ведает моих душевных мук, вызванных опасением, что и Елена останется бесплодной. Что мы с ней только не делали! Молились, объехали множество разных монастырей, но ничего не помогало. Я был в отчаянии, но Господь наконец-то услышал нас. Как сейчас помню, в ноябре прошлого года в Александровской слободе Елена поведала мне, что забеременела. Возрадовался я несказанно. Мы с ней тут же поспешили в паломническую поездку, посетили Переславль, Ростов, Ярославль, Вологду, Кирилло-Белозерский, Ферапонтов монастыри. Вся православная церковь молилась. Да тебе обо всем этом известно и без моих слов. Сейчас, сегодня все должно решиться. – Василий опустился на колени перед киотом и начал шептать молитву.
К нему присоединился и Ургин. Потом великий князь присел на лавку, застеленную дорогим ковром. Михаил Иванович встал у входа. В палату вошла женщина, одна из помощниц повитухи Феклы. Она принесла драгоценные украшения Елены – серьги, кольца, перстни.
– Вот, Демидовна просила отдать.
Василий поднялся и спросил:
– Что там у вас?
– Недолго тебе, государь, ждать осталось. Даст Бог, скоро разродится великая княгиня. – Женщина ушла.
Василий поднял голову к резному потолку.
– Господи, когда же наступит конец моим терзаниям? – Он тут же повернулся к Ургину. – Сил моих, Михаил Иванович, нет. Пройдусь до родильной.
– Нельзя, государь, – ответил Ургин. – Ждать надобно.
– Пойду! – упрямо заявил Василий и вышел в коридор.
Дверь в родильные палаты была приоткрыта, но увидеть, что происходило внутри, было нельзя.
Великий князь хотел уйти и тут услышал голос повивальной бабки:
– Отпирайте, отпирайте!
– Отперли, отперли, – отвечали ей женщины.
– Запрягайте, запрягайте!
– Запрягли, запрягли.
– Поезжайте, поезжайте!
– Едет, едет.
Откуда-то из угла палаты донесся стон Елены.
Бабка Фекла что-то делала, затем снова раздался ее тягучий голос:
– Я тебе, квашоночка, творю не с вечера до утра, так бы тебе, рабе Божьей Елене, мучиться один часок минутный. – Демидовна приказала помощнице: – Марья, заговори воду да дай испить ее роженице.
Стоны Елены усилились, и сердце великого князя сжалось. Супруг никак не мог ей помочь, повернулся от двери, пошел обратно, услышал пронзительные крики Елены, голоса бабки Феклы и ее помощниц. Нагнув голову, великий князь вошел в палаты.
– Началось, государь? – взволнованно спросил Ургин.
Беспокойство Василия передалось и ему.
– Кажись, с Божьей помощью началось. А вдруг не выдюжит?
– Выдюжит.
В это время по дворцу прокатился затянувшийся вопль роженицы. Почти тут же Василий и Ургин отчетливо услышали крик новорожденного.
– Господи! – воскликнул великий князь. – Неужто разродилась?
– Так слыхать же, как дите плачет. Значит, разродилась.
Василий рванулся к родильной.
Навстречу вышла повивальная бабка Фекла, полотенцем вытирая оголенные до локтей сильные, не женские, совсем не старческие руки.
– Государь, с наследником тебя! – Демидовна улыбалась.
Василий застыл, глядя на нее.
– Что так смотришь, государь? Сын у тебя народился. Господь смилостивился. Радуйся, великий князь.
– Сын, – тихо проговорил Василий, еще до конца не осознавший слов Демидовны, затем пришел в себя, тряхнул седыми вихрами и крикнул: – Сын!
– Да что ты, что ты! Зачем кричать-то так?
– Ну, бабка, ну, Демидовна!..
Слова Василия прервал оглушительный удар грома. За оконцем пыхнула молния. Бабка аж присела.
– Чего это?
– Гроза, Демидовна! – воскликнул Василий.
А погода вдруг словно сошла с ума. Один раскат грома менялся вторым, третьим. Грохотало так, что бабка Фекла закрыла голову руками, отбросила полотенце и забилась в угол.
А Василий кричал:
– Любо! Пущай все узнают, что у великого князя наследник народился.
К Василию подошел Ургин. Лицо его сияло.
– Поздравляю, государь!
– Спасибо! А что на улице творится!
– Такого я не видел еще. Молнии в реку, в леса, в поля бьют, стрелами рассекают небо, рассыпаются змеями до земли.
– Слышу звон, князь. Кто это такой смелый на колокольню в лихой час поднялся?
– Имя ему ветер, государь! Так кличут смельчака.
Василий возликовал:
– Воистину наследник престола родился. Под знамение Божье. Такой грозы на моей памяти не было.
– Не было! Сына-то, супругу после родов видел?
Василий посмотрел на Ургина, перевел взгляд на бабку Феклу.