Проклятие Тары. Артефакт-детектив - Монт Алекс
«А вот это уже интересно!» — напряженно размышлял он, широко расхаживая по кабинету. Затем вновь подошел к ксероксу и приподнял крышку. Под ней лежал чистый лист формата А4. Опустив крышку, он сломя голову выскочил из кабинета. Невзирая на полноту и кажущуюся неуклюжесть, стремительно влетел в холл и нажал на кнопку секретного механизма. Дверь в потайную комнату бесшумно отворилась, Матвей схватил портфель и вытащил тетрадь с картами. Внимательно присмотревшись, он заметил, что карту раскрывали и даже выгибали. К тому же, помимо старых сгибов, виднелись свежие. С портфелем в руке Матвей поднялся в кабинет и, развернув карту, попробовал уместить ее в ксероксе. Новые сгибы полностью совпадали с конфигурацией копира. «Блин! Меня облапошили в собственном доме, да еще на моей же технике!» — приступ негодования сменился звериной злобой, захлестнувшей его до корней волос. С шумом опрокинув тяжелое кресло, он обрушил кулаки на ксерокс. Не выдержав удара, пластмассовая крышка треснула и вдребезги разлетелась. При этом один из осколков глубоко впился в розовую мякоть ладони.
Боль и выступившая кровь прекратили неистовства Матвея. Замотав руку носовым платком и отхлебнув изрядную порцию скотча, опустошенный, он повалился на диван. Размышление успокоило гнев, бурное кипение чувств уступило место анализу, жесткому и непредвзятому. Все указывало на Марину. Он вспомнил приезд архитектора, когда попросил жену встретить его, поскольку задерживался. «Старик проболтался о кнопке, и она изначально знала о существовании в доме потайной комнаты. Знала и молчала, пока…» — новый приступ ярости захлестнул его. Он сильно закашлялся и, сплевывая сплюну на роскошный ковер, потянулся к виски. «Значит, вместо бдений в архиве, которые я же, дурак, и санкционировал, она наведалась сюда, и теперь будет делать на пару с Чаровым из меня идиота! — Мысль о Георгии душила его. — Убить, отравить, закатать в асфальт!» — перебирал возможные варианты мести, но не один не устраивал его.
С отчетливо убийственной ясностью он понял, что Чаров и Марина любовники, иначе и быть не может. Слезы отчаяния брызнули из глаз. Он любил жену, а она вот так, походя, предала его. Унизила, втоптала в грязь по самые уши. «Ведь она копировала бумаги деда для него! А он-то каков! Ломал комедию, что у него не выходит с поисками, а сам крал мои документы и использовал в этой гнусности жену, а потом ее же и трахал! А я, болван, просил его узнать, зачем Марина ездила в Бельгию! Боже, какое ослепление! Чаров, я тебя изничтожу, и никакая чекистская крыша тебя не спасет! Забыл, сука, как я тебя из говна вытащил, денег на фирму дал, офис снял, да и вообще», — он потянулся к бутылке и разом прикончил ее. Понимая, что надо успокоиться, иначе взорвется голова, Матвей вновь спустился в холл и, достав из аптечки валерьяны, залпом влил в себя лошадиную дозу. Отупение и усталость овладели им. Покачиваясь и бормоча что-то невразумительное, он понуро побрел в спальню и рухнул на кровать, погрузившись в тяжелое забытье.
Глава 20. Счастливые часов не наблюдают
Марина с Чаровым предавались любви в офисе, когда бодрящая мелодия поколебала царящий в комнате сумрак. Звонил Ергонов.
— Я срочно улетаю в Китай, — прогудело в трубке. — Мы могли бы увидеться? — настаивал на встрече бурят, не понимая затянувшегося молчания детектива. — Алло, вы меня слышите?! Господин Чаров, у вас все в порядке? — голос Бадмы стал выражать беспокойство.
— Да-да, я вас понял, — несколько отрешенно пробормотал Георгий. — Приезжайте ко мне в офис, буду ждать!
— Когда думаете начать экспедицию? — поинтересовался бурят, выслушав отчет детектива.
— В июне, когда просохнет земля. Только… — осекся на полуслове Чаров в последний момент, решив не посвящать Ергонова в хитросплетения своих отношений с Матвеем, но тот сам завел о нем разговор.
— В июне это хорошо, — одобрил Бадма. — Однако у вас есть проблемы с одним человеком, не так ли? Ваша оговорка «только» ведь связана с ним?
Изобразив крайнее удивление, Чаров хотел было заявить, что никаких проблем ни с каким человеком у него нет и в помине, но Ергонов с обезоруживающей улыбкой изрек:
— Мы не собираемся вмешиваться в ваше расследование и, тем более, навязывать свое мнение, господин Чаров, но как лицо заинтересованное я вас обязан предостеречь. Ваш знакомый Матвей Иссерсон тоже ищет Золотую Тару. Он посещал Мюнхен и вел переговоры о продаже статуи с тамошним аукционистом Вайсом, скользкой личностью с темным прошлым. Наши люди в Германии давно наблюдают за ним. Но дело не в них, а в вас, господин Чаров, — широкая улыбка не сходила с его лица. — Перед тем как отправиться в далекий путь, следует обезопасить себя от возможных недружелюбных действий господина Иссерсона. И если вам потребуется помощь, мы готовы оказать ее вам. За этим я и пришел. И еще. Я хотел бы взглянуть на документы, которые помогли отыскать следы Тары. Это моя личная просьба. Надеюсь, вы меня правильно поняли.
— Конечно, господин Ергонов, счастливого пути, — растерянно пробубнил сбитый с толку сентенциями собеседника детектив, принимая из рук бурята плотный конверт.
Глава 21. Блюхер под гипнозом
Заполучив статую Тары, Блюхер приказал поместить ее в отдельную комнату при штабе, приспособленную под арестантскую, и выставить у дверей круглосуточный караул. Державший при себе от нее ключи военмин частенько захаживал взглянуть на богиню. Делал он это по ночам, чем причинял неудобства пристроившимся покемарить стражникам. Завернутая в грубую холстину статуя лежала на полу, и ее можно было подробно рассмотреть, чем не преминул воспользоваться Блюхер. Караульные недоумевали. Создавалось впечатление, что изваяние околдовало военмина. Осторожно и мягко ступая, он подкрадывался к покоившейся на полу богине и, откинув пыльную мешковину, завороженно смотрел на нее. Мастер, отливший скульптуру в золоте, в точности повторил черты Тары Дзанабадзара. От лица монгольской девушки, послужившей моделью [18], было невозможно отвести взор. Ее глаза излучали глубокий освобождающий свет, обернутая вокруг стана ткань обозначила соблазнительные бедра, а обнаженные груди с маленькими сосками были исполнены такого совершенства, что Блюхер не удержался и коснулся их пальцами. Иногда ему казалось, что девушка смеется над ним и не может взять в толк, отчего ее заточили здесь, а прекрасное неземное тело обрядили в грязную мешковину.
Дьявольские мысли будоражили ум Блюхера, он вытирал со лба пот и, пошатываясь, уходил спать, чтобы в следующую ночь явиться сюда вновь. За спиной военмина стали шушукаться, поползли невероятные, со странными недомолвками и постыдными намеками перешептывания, и он понял, что с визитами к Таре пора завязывать, а от самой статуи лучше избавиться. Не ровен час, монголы пронюхают, что реликвия находится у него. Отдавать Тару в дацан на радость правоверных буддистов, как на днях обещал Ленину, военмин не торопился. Решение вопроса пришло от Чичерина. По прямому проводу наркоминдел сообщил, что поезд с товарищем Сухэ вышел из Москвы, а также передал просьбу Ильича о желательности его, Блюхера, присутствия на Дайренской конференции. Эти известия подтолкнули военмина к действиям.
— Послушай, Самуил, — как с хорошим знакомым повел разговор с писарем Блюхер, — раз уж ты все знаешь про золото, — при этих словах он так сурово зыркнул на него, что тот едва не обделался со страха, — правительство Дальневосточной республики поручает тебе ответственное задание. Будешь сопровождать с нашими бойцами статую ихнего буддийского божества по железной дороге до Верхнеудинска. Там поступишь в распоряжение товарища Дягура. Он скажет, что делать. Ты ведь владеешь топографией? — неожиданно поинтересовался Блюхер.
— Владею, товарищ военмин, — с готовностью отрапортовал Самуил. — Умею снимать местность и отображать ее на карте.
