Александр Чиненков - Крещенные кровью
Аверьян смотрел мимо Брынцева. Он помнил брата жены совершенно другим человеком. Взбалмошный, задиристый и любивший погулять казак в прошлом являл полную противоположность настоящему Игнату.
— Секту разгонят однозначно, — продолжил шурин с ухмылочкой. — Но нам до скопцов нет дела. Нам нужен их «Христос», и мы им займемся!
— Ты сказал «мы», Игнашка? — насторожился Аверьян.
— Ну конечно, — ответил тот, позевывая. — Из дела государственного мы сделаем чуток «семейное», чтобы никому обидно не было! Сечешь, зятек?
Аверьян задрожал от зародившейся надежды. Пусть она пока еще ничем не подтверждалась, но и отказываться от нее не было оснований.
— Я тебе верю, Игнашка! — сказал он возбужденно. — Как велишь, эдак и сделаю. Могешь не сумлеваться, шуряк.
Калачев перевел дыхание. От облегчения все окружающее поплыло у него перед глазами.
— Ночью, после радения, мы Ивашку захватим! — быстро заговорил Игнат, заговорщически глядя на насторожившегося зятя. — Чтоб никто ево случаем пальцем не коснулся! Аверьян, ты за ним приглядывать будешь. Как зеницу ока беречь! Ясно?
— А для че он нам сдался? — запальчиво воскликнул Аверьян, красный от возбуждения.
— Опосля обскажу, — небрежно бросил Игнат. — Твое дело приглядывать за супостатом издали, штоб не сбег ненароком.
Слушая шурина, Аверьян одобрительно кивал, холодный пот леденил спину. Его удивляла значительная перемена в поведении шурина, он не понимал Игната, но и противоречить не собирался.
— А для че он нам сдался, Ивашка-то? — в который раз он задал один и тот же вопрос, будто позабыв, что шурин уже отвечал на него.
Игнат смотрел на него полным сожаления взглядом и с важностью.
— Ты когда отупеть успел, зятек? — спросил он, укоризненно качая головой. — Что с тобой? Ежели оскопленные такие вот тупицы, то я начинаю понимать вражину Сафронова.
Игнат резанул зятя косым насмешливым взглядом. Аверьян, в свою очередь, мельком взглянул на него. От шурина несло потом, как от жеребца, и дышал он, точно перегруженный тяжеловоз. Калачев, не шевелясь ожидал, что тот скажет.
— Не гляди на меня эдак, зятек, — нахмурился Игнат. — И не жалей этих… Как вы там зоветеся… «Голуби на корабле»? Ничаво не поделаешь, все когда-нибудь помирают, а корабли тонут!
— Об чем ты? — испугался Аверьян, и его взгляд сделался жалобным. — Ты же токо што… Ведь об ихней смерти не велося речи? — обомлел Аверьян. — Ты же уверял, што их в бор сосновый и все на том?
— Заткнись, надоел, — отмахнулся шуряк. — Все будет так, как начальство мне велит. Нам бы вот Ивашку Сафронова, ежели што, от пули отвести. И от начальства скрыть понадежнее.
7
Выйдя замуж, Стеша полагала, что счастье любой семьи покоится на незыблемом фундаменте и не поддается никаким испытаниям жизненных стихий. Но когда Аверьян ушел с армией Дутова и пропал, Стеша отчетливо поняла, что любовь между ними так и не завязалась, а кажущееся счастье было построено на зыбком песке.
Теперь Стеша пугалась, представляя, как ей одной поднимать малолетних детей. Вот если бы кто позаботился о ней…
Однажды к ней заглянул брат Игнат:
— Есть у меня на примете один балбес, в самый раз для тебя сойдет, хоть и не молод годами. А чтобы заполучить его, придется похлопотать нам обоим!
— Похлопотать? — удивилась Стеша. — Энто поухаживать што ль за ним?
— В самую точку угодила, — согласился брат. — И следует поспешить, сеструха! Жаних хоть и немолод, но богат! Из купцов, говорят, бывших! Эдакий буржуй долго в жанихах не заваляется!
Чего греха таить, Стеша была еще довольно привлекательной женщиной. Поклонников у нее хватало всегда, хотя она, как женщина семейная, не подавала никому поводов для ухаживаний. Но сейчас, когда Аверьян сгинул невесть где, ей почудилось, что перед ней вдруг распахнулись врата счастья. С неожиданной для себя смелостью Стеша взялась мертвой хваткой за указанного братом человека. И тот легко позволил себя «охмурить».
Петр, новый знакомый, рассказал, что служит снабженцем и совершенно одинок! Стеша еще настырнее взялась за дело. Она боялась упустить шанс, который выпадает далеко не каждой женщине в голодное послевоенное время.
Надежды на свадьбу рухнули сразу, как только Стеша увидела у церкви пропавшего Аверьяна. Муж, которого она уже привыкла считать безвозвратно сгинувшим, вдруг повстречался ей в центре города. Его мучения, как видела Стеша, были сильны. Выглядел он неважно без привычных для казака усов и бороды. Несвежая щетина казалась серой, а лицо носило отпечатки страданий. Его взгляд таил в себе просьбу о прощении. Разговор у них не получился. Видимо, слишком разными людьми они стали вдруг после нескольких месяцев разлуки.
Стеша тяжело переживала эту встречу. Она всячески проклинала мужа и свою судьбу, преподнесшую ей такой нежелательный сюрприз. Ее отчаянное положение скрасил всегда неунывающий и находчивый брат Игнат. Когда женщина рассказала ему о встрече с Аверьяном и крушении в связи с этим своих надежд, Игнат успокоил ее:
— Ну и что с тово? Жив Аверьян, и то отрадно. И ты когда увидела его, глаза ведь не лопнули?
— Глаза-то не лопнули, — посетовала Стеша. — Токо вот как я при живом муже сызнова под венец пойду?
— А тебе-то кака в том нужда приспичила? — рассмеялся Игнат. — Нынешняя власть советская и религию всякую отменила! Так что не найдешь теперь венца, под который мужика тащить надо! Щас вас в книгу в Совете запишут, и все — ни церквей тебе, ни венцов! Теперя и царские, и церковные законы недействительны! Стало быть, вы с Аверьяном не жанаты!
Стеша поняла, что ничем не привязана к Аверьяну, и, пользуясь случаем, всецело отдалась завоеванию сердца Петра. Сыновья не особенно отягощали ее: Игнат «сплавил» мальчиков в станицу Верхне-Озерная к прабабушке на неопределенное время.
Однако старания Стеши выскочить за Петра замуж ощутимых результатов не приносили. Петр вначале проявлял интерес к Стеше, затем охладел к ней, а вскоре и вовсе стал избегать ее. Стеша пыталась разыгрывать из себя обиженную страдалицу, чтобы привязать Петра к себе покрепче.
Видимо, разгадав ее намерения, Петр все реже оставался на ночлег в ее избе. Все чаще, ссылаясь на служебные дела, исчезал в «длительные командировки». К ней же наведывался теперь зачастую в нетрезвом состоянии, и Стеша внутренним женским чутьем безошибочно улавливала, что Петр к ней безразличен.
Явившаяся гостья еще больнее травмировала душу Стеши сногсшибательной новостью. Как оказалось, у «ее Петра» есть взрослая дочь, которая проживает где-то в Тамбове. Так что теперь Стеша обратила свой гнев на гостью: та наговорила ей столько плохого про Петра, что голова шла кругом.
— Ты заявилась испохабить мою жизнь! — кричала она девушке. — Сознайся, што оговариваешь Петеньку маво?
Гостья, назвавшаяся Анной, тоже не на шутку рассердилась. Она вцепилась пальцами в горло Стеши и, ненавидяще глядя в глаза, злобно прошептала:
— Он вообще-то любил тебя хоть когда-нибудь, курица? — Ее глаза были холодны и жестоки. Этим своим отпором Анна заставила Стешу прикусить язык и умолкнуть. — Тебе, женщине замужней, — беспощадно наседала девушка, — не пристало быть изменщицей и дурой наивной, ясно?
Успокаивая нервы, Анна прошлась по избе. Она шагала тихо, почти неслышно, как хищная кошка, подбирающаяся к добыче. Вновь голос ее уже зазвучал шипением змеи, готовящейся к атаке.
— Не пытайся разозлить меня, Стешка непутевая. Мне наплевать на тебя. Я хочу оградить от твоей прилипучести пророка сектантов-скопцов.
Стеша, услышав, для чего в ее дом явилась эта «негодница», притихла, забилась в угол у печи, угрюмо вытирая слезы.
— Странно, почему он на сей раз выбрал тебя, развалюху старую, да еще с двумя «хвостами», а не девушку помоложе? — вздохнула Анна. — Хотя какая теперь разница. Все одно он ни с кем вязать свою судьбу не собирается.
— Типун тебе на язык! — Стеша снова вспыхнула, подавшись вперед, словно тигрица, готовая вцепиться в лицо своей противницы. — Он любит меня, а я ево. Так што не больно-то верти хвостом, вертихвостка!
— Он не любит, акромя себя, никово, — остудила ее пыл девушка. — Даже меня… Но спасать от таких, как ты, прилипалок, я его обязана. А теперь просьба к тебе имеется. Подсоби мне Ивана Ильича образумить?
— Хто? Я? — не поверила своим ушам Стеша. — Ты што от ревности умом повредилася? Для че мне тебе подсоблять спасать сектанта энтова, греховодника брехливова?
Анна злорадно ухмыльнулась.
— Вот и вся ты как на ладони, — сказала она. — А куда подевалась любовь твоя? Ладно, быть посему, оставим это словоблудие. Так скажи ты мне на милость, душа сучья, подсобишь в просьбе моей или самой управляться дозволишь?
