Колин Маккалоу - По воле судьбы
— Ты должна найти другого мужа, земная богиня.
— А где его взять? Поверь мне, Хаэм, я придушила бы эту маленькую гадюку своими руками! И его младшего братца! И Арсиною! Мы славимся тем, что убиваем друг друга! Но вся линия Птолемеев свелась сейчас только к нам — к двум девочкам и двум мальчикам. И нет других мужчин, равных мне! Просто нет! Во имя Египта я не могу подпустить к себе никого, кроме бога! — Она скрипнула зубами. — Моя сестра Береника попробовала! Но римлянин Авл Габиний ее обманул. Предпочел восстановить на троне моего отца. И тот убил Беренику. Если я оступлюсь, меня тоже убьют.
Длинный столб света шел вниз из отверстия под потолком, в нем танцевали пылинки. Хаэм ввел в него свои тонкие смуглые руки и растопырил пальцы, следя за тенями на черепичном полу. Потом положил одну ладонь на другую. Тень приняла форму солнца, испускающего лучи. Затем он отнял одну руку, а другой изобразил урею, священную змею.
— Знаки странные, необычные, — заговорил он словно во сне. — Снова и снова они говорят о боге, идущем с Запада… о боге, идущем с Запада. Подходящий муж для женщины-фараона.
Клеопатра напряглась, вздрогнула.
— С Запада? — изумленно переспросила она. — Из царства мертвых? Ты хочешь сказать, что это Осирис? Он умер, однако Исида понесла от него.
— И родила мальчика, — сказала Таха. — Гора.
— Но… как же это возможно?
— Он придет, чтобы уйти, — сказал Хаэм. Сначала он пал ниц, потом очень медленно встал. — А пока, о царица цариц, мы должны озаботиться наймом армии. Она должна быть хорошей.
Около двух месяцев Клеопатра моталась по Сирии. Поставка наемников всегда была хлебом этой страны, как в лучшие, так и в худшие для нее времена. Очень сильными воинами считались идумеи и набатеи, однако в надежности они уступали евреям, и Клеопатра поспешила в Иерусалим. Там она наконец встретилась с Антипатром, и он понравился ей. При нем был Ирод, второй его сын. Он у нее симпатий не вызвал. Но симпатии симпатиями, а дело есть дело. Главное — заполучить солдат. Стороны поторговались и договорились.
— Понимаешь, — сказал Антипатр, заинтригованный тем, что тощая маленькая девчонка из вырождающегося семейства говорит с ним на безупречном арамейском наречии, — я очень сомневаюсь, что у Помпея Магна имеются шансы победить таинственного выходца с Запада.
— Выходца с Запада? — лениво переспросила Клеопатра, вонзая зубы в гранат.
— Да. Так мы с Иродом зовем Гая Юлия Цезаря, покорившего дальний Запад. Теперь посмотрим, как у него все сложится на Востоке.
— Гай Юлий Цезарь? Я знаю о нем очень мало. Мне только известно, что он когда-то наделил моего отца статусом друга и союзника Рима, чем подтвердил его право на трон. За немалую цену. Расскажи мне, каков он.
— Каков Цезарь? — Антипатр наклонился, чтобы ополоснуть руки в золотом тазу. — Он римлянин, но в любом другом месте его бы провозгласили царем. Отпрыск древнейшего и очень знатного рода, восходящего к Афродите и Аресу.
Желто-зеленые глаза дремлющей львицы расширились. И прикрылись ресницами.
— Тогда он — бог.
— Не для иудеев, конечно, но… да, пожалуй… на некоторую степень божественности, я думаю, он мог бы претендовать, — медленно проговорил Ирод, постукивая по чаше с орехами ногтями, покрытыми хной.
Какие они тщеславные, все эти сирийские маленькие народности! Ведут себя так, словно пуп земли находится здесь, в Иерусалиме! Или где-то поблизости. А это не так. Он даже не в Мемфисе. И не в Александрии. Ближе всего к нему, наверное, все-таки Рим.
С армией в двадцать тысяч человек царица Александрии и Египта прошла через Рафию и по прибрежной дороге между большим соленым озером Сирбонис и морем дошла до Касиевой горы-дюны в десяти милях от Пелузия. Здесь и решится вопрос, кто будет сидеть на египетском троне, а кто нет. У Клеопатры был доступ к пресной воде и возможность неплохо снабжаться. Антипатр с Иродом скупали по всей Сирии продовольствие и отправляли к ней. За хорошие комиссионные, разумеется, на которые она не скупилась.
Ахилл со своей армией выступил ей навстречу. В середине сентября он прибыл к Касиевой горе и окопался. Осторожный солдат, он хотел измотать Клеопатру, прежде чем вступить в бой. К середине лета жара достигнет пика, и наемники станут больше думать о домашней прохладе, чем о сражении. Вот тогда-то он их и сокрушит.
К середине лета! К следующему разливу!
Клеопатра металась по тесной мазанке, ей не терпелось поскорее со всем покончить. Прежний мир рушился! Выходец с Запада победил Гнея Помпея Магна при Фарсале! Но как, сидя в пыли у какой-то горушки, она может встретиться с ним? Вот будучи в силе и восседая на троне, она могла бы его пригласить. Римляне любят ездить в Египет, их манит в нем все: крокодилы, гиппопотамы, блеск древних сокровищ. Клеопатра вздохнула, и слезы сами собой потекли по ее исхудалому, измученному лицу. Она уже смирилась с тем, что Нил опять оставит Египет без пищи. Но Хаэм безупречен как предсказатель. Гай Юлий Цезарь, бог с Запада, обязательно посетит ее. Только прежде ей следует стереть своих врагов в порошок.
Помпей появился возле Пелузия за два дня до своего пятьдесят восьмого дня рождения и увидел, что старая, заброшенная гавань забита египетскими военными галерами и транспортными судами. Никакой надежды подойти к берегу. Он и Секст в изумлении смотрели на это столпотворение.
— Попахивает гражданской войной, — сказал Секст.
— Этот запах уже не по мне, — сказал, усмехнувшись, Помпей. — Надо послать кого-нибудь на разведку, а потом мы решим, как нам поступить.
— Не лучше ли сразу направиться в Александрию?
— Может и лучше, но мои капитаны говорят, что у нас кончается еда и вода. Так что надо пополнить запасы.
— Я сплаваю, — предложил Секст.
— Нет, поедет Филипп.
Секст обиделся. Отец слегка хлопнул его по плечу.
— Ты сам виноват Секст, так что не дуйся. Сколько раз я тебе повторял: изучай языки. Твой греческий смехотворен, а Филипп родом из Сирии. Он будет здесь, как рыба в воде.
Гней Помпей Филипп, рослый, светловолосый вольноотпущенник, внимательно выслушал господина, кивнул и, не задавая вопросов, полез через борт.
— На берегу неразбериха, Гней Помпей, — доложил он через пару часов. — Там собралось пол-Египта. Армию царицы и армию царя разделяет лишь Касиева гора. В Пелузии говорят, что они вот-вот накинутся друг на друга.
— Интересно, откуда в Пелузии об этом известно? — спросил Помпей.
— Малолетний царь прибыл сюда, а цари просто так не болтаются по захолустьям. Сам он слишком мал, чтобы вести войска в бой. Ими командует какой-то Ахилл. Но очевидно, в Египте сражение без царя не сражение. Поэтому все думают, что оно на носу.
Помпей сел и написал малолетнему царю Птолемею, что хотел бы увидеться с ним.
Остаток дня прошел, а ответа все не было, и Помпей помрачнел. Два года назад это письмо подействовало бы как удар пики в задницу. В любом месте, кроме, разумеется, вершины горы Олимп. А теперь даже ребенок задвигает его в дальний ящик.
— Интересно, сколько времени положил бы на ожидание Цезарь? — с горечью спросил он у жены.
Она похлопала его по руке.
— Магн, не стоит переживать. Это ведь египтяне, странные люди. У них свой этикет. А о Фарсале тут вряд ли кто знает.
— Не обманывай себя, Корнелия. О Фарсале сейчас, я думаю, уже знают и у парфян.
— Все равно ложись спать. Завтра все прояснится.
Письмо Помпея, отданное Филиппом самому младшему придворному клерку, ползло по ступеням бюрократической иерархии несколько долгих часов и лишь к закату доползло до канцелярии, которой ведал Потин. Писец машинально проверил, цела ли печать, и застыл. Голова льва: ГН ПОМП МАГ вокруг гривы!
— Серапис! Серапис!
Он бросился к секретарю, который помчался к Потину.
— Господин! — крикнул он, протягивая тому свиток. — Письмо от Гнея Помпея Магна!
Одетый в льняное просторное домашнее платье Потин вскочил с ложа, схватил свиток и, не веря своим глазам, уставился на печать. Письмо от Магна! От самого Помпея Великого!
— Пошли за Феодотом и Ахиллом, — приказал он, надламывая красный воск.
Дрожащими руками он развернул свиток и попытался разобрать небрежно-размашистый почерк. Смысл греческих фраз плохо доходил до него.
Когда пришли Феодот и Ахилл, он сидел, глядя в окно с видом на гавань. На пристани еще толпился народ, но он неотрывно смотрел на три стоявшие в отдалении триремы.
— В чем дело? — спросил Ахилл.
Он был в равных долях македонцем и египтянином. От первых ему достался рост, от вторых — смуглая кожа. Гибкий и стройный в свои тридцать пять, он твердо знал, что должен разбить Клеопатру. Иначе крах, вечная ссылка, но скорее всего смерть.
— Видишь эти три корабля?
