Карен Харпер - Отравленный сад
Елизавета стиснула ее ладони. Хотя она просила Гарри узнать у девушки, какие травы та давала ее тете, такая преданность помогла ей увериться в том, что Мег не имела никакого отношения к отравительнице, которую они поймали в погребе. Перед тем как наложить на себя руки, несчастная обнаружила неподдельный, первобытный страх перед кем-то, кого называла «она». Неловкая, располагающая к себе Мег не могла внушить такой ужас, Елизавета не сомневалась в этом. И все-таки она еще слишком многого не знала об этой травнице.
На миг их серьезные, изучающие взгляды встретились. Потом Елизавета выпустила руки Мег и сказала:
— Рада слышать, что ты осознаешь, как неуместно здесь любое упоминание о связи с Болейнами. Насколько я понимаю, сегодняшняя история об Уорикшире — чистый вымысел?
Мег кивнула, но ее взгляд затуманился, лоб прорезала морщина задумчивости, а голос стал тише. Она объяснила, что прошлое почти целиком стерлось из ее памяти после удара по голове.
— Но с тех пор воспоминания возвращаются ко мне туманными обрывками, ваше высочество. Иногда мне приходят в голову мысли, но я не знаю, откуда они и можно ли им верить.
Мег беспомощно всплеснула руками и снова уронила их на колени.
— Не волнуйся, это ничего не меняет, — уверила ее Елизавета. Она еще больше понизила голос. — Я только сегодня отправила за тобой Дженкса, но вы с ним, должно быть, разминулись в пути. Он узнает, что ты ушла, и отправится искать Неда Топсайда — темноволосого актера из труппы «Странствующие актеры ее величества». Понимаешь, Мег, мне нужно, чтобы рядом со мной были люди, которые не только умеют хранить верность, но и могут помочь мне раскрыть… заговор отравителей.
— Я могу вам помочь, — заявила Мег и решительно кивнула. — После того как лорд Кэри задал мне несколько вопросов, я тоже кое-кого расспросила.
— С кем ты говорила? — спросила Елизавета, подаваясь ближе к Мег.
В глазах травницы горели возбуждение и жажда внимания. От принцессы не укрылось, что Кэт все это время не сводила с девушки неодобрительного взгляда. У Елизаветы мелькнула мысль о том, что бедняжке Мег, быть может, приходилось наталкиваться на такой прием в любом доме, где бы она ни служила.
— Я расспросила кое-кого из селян, что живут в округе Уивенхо. Они могли давать кров или покупать травы у той девушки, с которой вы дрались в погребе.
— Дрались? — ахнула Кэт, прижимая ладони к груди. — Ваше высочество, вы говорили, что задержали эту гадкую отравительницу, а не дрались с ней…
— Тихо, Кэт. Продолжай, Мег.
— Я узнала, кто она… то есть кое-что о ней. Старой вдове Уиллобай, у которой она жила, она назвалась Нетти и сказала, что родом из Кента. Я даже заплатила вдове одну из золотых крон, которые оставила мне леди Мария, чтобы выкупить имущество Нетти, раз уж та умерла. Старая карга не поверила, что я родственница Нетти, и мне пришлось выложить целую монету, чтобы она помалкивала.
— Что оставила после себя эта Нетти? Где ее вещи? — потребовала ответа принцесса. Ее сердце глухо застучало в томительном ожидании. — И из какого именно города в Кенте она пришла?
— Не знаю. От нее осталась только изношенная одежда и вот эта вещь, которую я посчитала важной. Возможно, взглянув на нее, вы узнаете, откуда именно явилась Нетти, — на одном дыхании объяснила Мег.
Она встала и засунула руку под тугой корсет. Девушка избавилась от слоя одежды, больше всего пострадавшей в дороге, но по-прежнему выглядела, как набитая подушка.
— Я не умею читать, — продолжала Мег, вытаскивая из лифа какой-то сверток, — иначе уже рассказала бы вам, что там написано и есть ли тут какая-нибудь угроза для вас, леди Марии, лорда Кэри или что-нибудь в этом роде.
Она держала в руках сложенный кусочек расшитого льна. Тыльная сторона вышивки являла собой хаос из узлов и пересекающихся стежков. Мег снова села, развернула льняной квадратик и разложила его на коленях.
Зеленые листья и ярко-красные ягоды напомнили Елизавете святочные украшения. Кэт, которой вышивка была видна вверх ногами, прошептала:
— Моя родная мать выращивала такую траву в нашем саду. Это аронник.
Мег кивнула, но ничего не сказала и передала вышивку Елизавете.
Кэт вытянула шею, пытаясь разглядеть узор, а Елизавета сидела и смотрела прямо перед собой на растения с длинными листьями, переплетенные в витое кольцо, внутри которого были изящно выведены слова: «Во желчи бо горести и союзе неправды зрю тя суща».
— Тут говорится, где можно найти дом Нетти в Кенте или кто такая эта «она», на которую работала Нетти, ваше высочество? — спросила Мег, когда молчание затянулось.
— Это слова из Библии, — прошептала принцесса. — Из Деяний Апостолов. И мы тоже должны действовать. Они звучат как проклятие: «Во желчи бо горести и союзе неправды зрю тя суща».
— Желчь! — воскликнула девушка.
Кэт вскочила на ноги.
— Я вспомнила, — пробормотала она. — Мама говорила, что детям нельзя к нему прикасаться.
— Тише, — приказала Елизавета и схватила обеих за запястья.
Она не сказала этого вслух, но вышивка, хотя ее могли создать руки множества других мастериц, по стилю напоминала рукоделье Беатрис Поуп. Сама фраза — где она слышала ее раньше? Кажется, не на проповедях при дворе, а где-то здесь. Желудок Елизаветы сжался; жернова головной боли скрипнули и пришли в движение.
Мег и Кэт склонились над принцессой у камина, а та внимательно изучала кусочек льна, жалея, что искусные стежки не могут нашептать ей имя своей создательницы. Елизавета перевернула вышивку, чтобы рассмотреть тыльную сторону.
— Здесь еще одно слово, — проговорила она, — только оно выведено крошечными буквами, видите? Нет, — сказала Елизавета, склоняясь ниже над вышивкой и поворачивая ее к свету, — тут два слова, почти скрытых за узлами и обрывками нитей. «Баши» — вот что здесь написано. «Баши-хаус».
— Не так далеко отсюда есть Баши, — взволнованно вставила Кэт. — Знаете, городок с рынком.
Елизавета кивнула.
— И он не в Кенте. Мег, здесь в самом деле вышит аронник, как сказала госпожа Эшли?
Принцесса вновь перевернула вышивку лицевой стороной, и женщины натянули ткань.
— Похоже на то, — произнесла Мег, пристально разглядывая кусочек льна. — Я слышала, что его еще называют арумом. Говорят, что ягоды у него сладкие, а листья кислые, но не знаю, кто мог так сказать, ведь это…
— Ядовитое растение, — закончила за нее Елизавета. Мег широко открыла глаза и закивала. — Какие его части ядовиты? — резко спросила принцесса, стараясь не терять самообладания.
Она принялась водить пальцами по рельефным листьям и кроваво-красным ягодам.
— Если рано сорвать это растение, оно ядовито целиком, ваше высочество, — сказала Мег, и Кэт согласно закивала, — от ягод до самых корешков.
Внутренний двор «Головы и короны» в Колчестере был до отказа набит шумной толпой зевак, ожидавших представления, хотя до его начала оставался еще целый час. Проклиная в душе тот факт, что приходится исполнять роль распутного увальня, которая снискала Неду Топсайду такую популярность и у которой он теперь оказался в заложниках, Эдуард Томпсон свернулся калачиком в глубокой нише окна, надеясь урвать кусочек полуденного сна.
Он плотно задернул занавеску между нишей и одной из двух спален, в которых актеры провели прошлую ночь. В первой спали дядя Уэт и Рэнди Великий, и теперь эта комната служила им бутафорской. В гримерной, которую ночью делили юноши и Нед, было меньше места и больше шума, и располагалась она прямо над баром. По крайней мере, еще какое-то время им не придется тесниться на одной кровати и экономить каждый грош. Последние два дня они жили на широкую ногу — спасибо лорду Генри из Уивенхо.
Сейчас же, несмотря на гул, нараставший во внутреннем дворе, эта тесная ниша казалась тихой и уютной. Осенняя муха, которой скоро предстояло расстаться с жизнью, жужжала и билась в многостворчатые окна, протестуя против своего несправедливого заточения. Товарищи по труппе наслаждались трапезой, и их голоса терялись в отдаленном гуле десятков других.
И все-таки сквозь сон до Неда донесся слабый, приглушенный голос дяди Уэта. Сначала Нед натянул на голову плащ, жалея, что нельзя заткнуть им уши. Но потом узнал строки из «Любовника поневоле». А в следующий миг услышал, что проклятый Рэнди Великий исполняет не что иное, как женский монолог — и это Рэндалл, который после смерти отца Неда играл только самые завидные мужские роли.
Когда ты рядом, милый мой,
Мне не страшны мечи и шпаг удары.
Очей своих, исполненных огня,
Не сводишь с ложа моего,
И не ищу я слаще кары.
— Лучше не ложись, иначе не успеем до прихода остальных, — хриплым голосом проговорил дядя Уэт. — Просто стань вот так, наклонись…
