Даниил Мордовцев - Ванька Каин
Вот что сталось со всемогущим Каином.
Вырвавшись от Головина, он подает на него жалобу в сыскной приказ. В приказе осматривают пострадавшего Каина: «Оказалось — он избит был порядочно, спина вся синяя и багровая, плечи, руки все в синих пятнах».
Наконец Каин сам себя губит — он глубоко падает в общественном мнении удалых добрых молодцев. Через месяц после битья его Головиным Каин выдает своего лучшего друга и учителя — Петра Камчатку.
Выше уже мы говорили о Камчатке как о крупной личности из того разряда людей, к которым принадлежал Каин. Что заставило последнего предать своего друга — остается неразъяснимым, тем более, что Камчатка в последние годы значительно остепенился и добывал себе хлеб работой, сначала на железных заводах Демидова в Калужской губернии, а потом в Москве, «на бережках» и на Балчуге; кормился он также и тем, что скупал в лавках медные кресты и иглы и продавал по деревням.
Каин встретил своего друга на Балчуге, когда тот шел к празднику в Новоспасский монастырь — и представил в сыскной приказ.
Камчатку допрашивали и пытали. Но он не выдал своего бывшего друга, который погубил его.
В декабре 1748 г. Камчатка наказан был кнутом и сослан в Оренбург в вечную работу.
К этому-то, вероятно, времени и относится та тоскливая народная песня, посвященная памяти Камчатки, где мать оплакивает свое дитятко, говоря, что «знать, ему, доброму молодцу, в тюрьме век вековати».
С этого времени Каин теряет доверие и в начальстве и в кругу своих товарищей, добрых молодцев. Отшатнулись от него и чиновники сыскного приказа и полиции, которых он мог предать так же, как и своего друга.
Во время производства следствия над Камчаткою сыскной приказ дает дежурному обер-офицеру инструкцию о содержании колодников; в § 12 этой инструкции говорится: «Обер-офицеру из команды своей никому караульных не давать и самому не отпускать, ни за чем не отсылать никуда, под опасением военного суда, а посылать по требованиям от секретарей, по наказам и сыскным, и сколько потребно посылать без задержания; тако ж, если доноситель Каин будет объявлять, что ему надлежит для поимки сколько солдат, то спрося присутствующих, а не в бывность их, дежурного секретаря, и дежурному секретарю спросить тайно доносителя, куда идтить и в какие дома и за какими людьми, чтобы в том от него, доносителя, знатным людям каких страхов и бесчинства не насено было и не вне ли Москвы; а ежели подлежит той посылке быть, того часа потребное число солдат посылать и с ними унтер-офицера и капрала, с таким наставлением, чтобы на которых он, доноситель Каин, будет показывать, тех брать и содержать, чтобы их не упустить, и приводить прямо в сыскной приказ, а окроме сыскного приказу тех колодников по домам никуда не водить и к доносителю Каину в дом не водить же, ибо от оного доносителя многие продерзости явились, и что он перво к себе водит, и то оказывается; в нем, в сыскном приказе, в том, что ему, доносителю Каину, того не чинить, взята подписка. Посланному с доносителем команды обер-офицеру приказывать унтер-офицеру, чтоб его, унтер-офицера, команда, будучи ему и команде при взятии тех по указыванию доносителем колодников, в которых домах взяты будут, обид и разорения и грабежа никакого не учинить и доноситель бы во взятых домах грабежа не учинил же; и в тех домах, где взяты будут подозрительные люди, велеть оставлять караул по два человека солдат и смотреть, чтобы из того дому чего вывезено не было; также и доносителю как во взятках, и в грабежах, и в разорениях не быть послушным, ибо от оного доносителя из дому его караульный явился в поддорожном намерении отбое подозрительного человека, потом по следствию в сыскном приказе, по повинке его, отослан на военный суд, из чего видны оного доносителя неправдивые поступки, за что и прежде учинено с ним было по указам…»
XV
Столкновение Каина с опасным противником — со скопцами. Роковое значение этих последних для Каина. — Арестование Каином Федосьи Яковлевой (Иевлевой). — Допрос малолетнего Фролова о «немом Андреюшке». — Арестование Андреюшки.
Такую народную силу, как Каин, выросшую на благодатной почве истории, нелегко было сломить сразу; он, как библейский Сампсон с обрезанными волосами, чувствовал в себе настолько силы, чтобы потрясти и разрушить здание, в котором его заключили враги.
У Каина под ногами была действительно прочная историческая почва: русская земля, развивавшаяся в известных неблагоприятных условиях, вместо одного крупного Каина ежегодно рождала сотни, тысячи и сотни тысяч мелких Каинов, которые стоили одного крупного. Зло нельзя было вырывать с корнем, когда корни сидели в почве и в подпочве так глубоко, что и до сих пор эти исторические корни дают русской земле ничем не заглушаемые поросли общественного зла.
Русская земля всегда преизобиловала беглыми и беспаспортными. «Иваны, не помнящие родства», стали историческим типом. Этим «Иванам» покровительствовал Ванька Каин, и на них все еще опиралась его сила. Особенно много беглых давала московская адмиралтейская фабрика, на которой работали матросы.
Вот один из случаев, обнаруживающий силу Каина между серым, беглым и бесприютным людом.
Начальство парусной фабрики узнает, что Каин скрывает у себя беглого матроса Осипа Соколова с товарищами, и требует его в контору для допроса. Каин не повинуется. Тогда начальство фабрики посылает военную команду схватить Каина и привести силою. Посланные застают Каина дома, читают ему указ и берут силою непокорного сыщика; но едва они отошли несколько сажен от двора, как Каин вырывается из рук караульных, сбрасывает с себя сюртук и шляпу, и, убегая, кричит «незнаемо каким людям»: «Дай дубья!» Точно из земли являются человек двадцать в «серых кафтанах», бьют подьячего, капрала и солдат «смертным боем», отбивают Каина и исчезают с ним вместе.
Что Каин является чисто народным историческим типом, сквозит в каждом его поступке. Это была беззаветно отчаянная голова, напоминавшая те исторические типы, первообраз которых кроется еще в богатырях Владимирова цикла и в новогородских «ушкуйниках», а потом в Стеньке Разине, Емельке Пугачеве и в целой массе понизовой вольницы. Для Каина нет ничего невозможного. В нем действительно кроется большая сила, хотя зло направленная, но это отблеск той нравственной силы, которая в мифическом Прометее горела «украденным» им с неба огнем.
В Каине действительно есть этот огонь, хотя он, к несчастью, освещает только грязные стороны его жизни и деяний, но это потому, что историческая и общественная почва не вызвала его силу на лучшие деяния. Огонь этот — нравственная сила, сила творчества, и она помещается в груди только сильных личностей. Правда, он обманчиво светится и в груди дюжинностей, дюжинностей не простых, а исторических; но это не прометеев огонь, а простая гнилушка, которая тускло светится только ночью, где-нибудь под забором или в дупле старого дерева, — и ничего не освещает.
У Каина, напротив, много действительной силы. Из простого комнатного мальчишки, которого кормят тумаками и подзатыльниками, из безграмотного дворового вырастает своего рода грозная сила, заносимая в русскую государственную историю[11] и воспеваемая народом, который немногих исторических деятелей удостаивает этой чести.
Вот что народ поет по поводу простой любовной интриги Ваньки Каина:
Как у нас ли в каменной Москве,
Во Кремле, во крепком городе,
Что на Красной славной площади,
Учинилася диковинка:
Полюбилась красна девица
Удалому добру молодцу,
Что Ивану ли Осиповичу,
По прозванью Ваньке Каину.
Он сзывал ли добрых молодцев,
Молодцев, все голь кабацкую,
Во един круг думу думати:
Как бы взять им красну девицу?
Как придумали ту думушку,
Пригадали думу крепкую:
Наряжали Ваньку Каина
В парчевой кафтан с нашивками,
В черну шляпу с позументами,
Нарекали его барином,
Подходили с ним к колясочке:
В ней девица укрывалася
(Что в рядах уж нагулялася),
Отца — мать тут, сидя, дожидалася.
Молодец ей поклоняется,
Дьячим сыном называется:
«Ты душа ли, красна девица
(Говорит ей добрый молодец),
Твоя матушка и батюшка,
С моим батюшкой родимыим
К нам пешком они пожалуют:
Мне велели проводить тебя
К моей матушке во горницу —
Она дома дожидается».
Красна девица в обман далась:
Повезли ее на Мытной двор,
На квартиру к Ваньке Каину:
Там девица обесславилась.
Событие это — не народная фантазия, не простое песенное творчество. Архивные документы, обнародованные г. Есиповым, вот что говорят об этом событии из жизни Каина, следовавшем тотчас после освобождения Каина от фабричной команды неведомыми «серыми кафтанами».
