Анастасия Монастырская - Карт-бланш императрицы
— И в чем состоит ваш долг, князь? — недобро улыбнулась Екатерина.
— Мы арестовали предполагаемых преступников и допросили их.
— И? — улыбка застыла на красивом и, казалось, невозмутимом лице.
— И не нашли никаких преступлений.
— О! Прекрасный ответ, — великая княгиня лучилась неподдельной радостью. — Вы меня развлекли, князь! Если после вашего допроса вы не в силах найти преступления, значит, скорей всего, его просто нет. Не так ли? А что Бестужев?
Трубецкой покраснел и, оглянувшись по сторонам, тихо прошептал:
— Бестужев арестован, но мы еще не знаем за что. Честно говоря, в первый раз с таким странным делом сталкиваюсь. Второй день ждем высочайших распоряжений. — Он вдруг смешался и сделал шаг назад, приняв холодный вид. — Надеюсь, я был полезен вашему высочеству.
Екатерина рассеянно кивнула Трубецкому вслед, увидев неподалеку Шувалова и Бутурлина. Инквизиторы напоминали двух усталых, но сытых тигров: глаз по привычке ищет добычу, но желудок настоятельно требует передышки. Лучшего времени для расспросов не придумаешь. Екатерина решительно приблизилась к главе тайной канцелярии графу Шувалову и его помощнику. Те приветствовали ее сдержанно, но почтительно.
— Вы все в трудах подобно пчелам, господа, — она шутливо встала между ними. — Еще не всех пересажали? В России кто-нибудь остался? Вот уж не чаяла увидеть своих любимых инквизиторов на светском балу. Думала, наша встреча состоится совсем в ином месте.
Шутка получилась двусмысленной. Однако на лицах императорских дознавателей мелькнуло такое же выражение, какое давеча было у Трубецкого: страх. Страх за свое будущее. Екатерине это выражение очень понравилось, как и первое, пока что зыбкое, ощущение власти.
— Дошли до меня слухи, что вам удалось раскрыть очередной заговор. Похоже, что при дворе только я не знаю, в чем дело. Господа, я требую подробностей! И немедленно!
Бутурлин бросил на своего начальника опасливый взгляд, не зная, как поступить. Шувалов, стараясь выглядеть невозмутимым, коротко кивнул. Бутурлин набрал воздуха и выпалил первую попавшую на ум фразу:
— Вы сегодня особенно очаровательны, ваше высочество.
— Граф! — предостерегла его Екатерина. — Давайте оставим комплименты вашим дамам. Меня интересуют подробности совсем иного рода.
— Думаю, печальные новости не нарушат ваш безмятежный покой, ваше высочество. Канцлер Бестужев арестован.
— За что?
— М-м… за государственную измену.
— Но это же смешно! — воскликнула Екатерина. — Всем известно, как канцлер без устали печется об интересах России, заботясь о ее процветании и славе. Какая измена, господа?
Шувалов старательно изучал носки бальных туфель.
— Я согласен с вами, Екатерина Алексеевна. Измена канцлера еще не доказана и, скорей всего, доказана не будет. Однако мне стало известно, что слухи об аресте одной высокопоставленной особы преждевременны и… почти беспочвенны.
Екатерина мгновенно уловила слово "почти" и вопросительно взглянула на начальника третьего отделения.
— Обыск не показал, что упомянутая особа имеет отношение к заговору, который мы вот уже второй день пытаемся раскрыть. Осталось убедить в этом ее императорское величество. В любом случае мы с графом стремимся вас заверить, что вы можете рассчитывать на нас в любых обстоятельствах.
Он сказал даже больше, чем того требовалось. Екатерина не шла — летела в свои покои. Итак, еще ничего не известно. Они взяли Бестужева прежде, чем успели придумать против него обвинения. Если так, то на нее у них ничего нет. Особенно, если Бестужев успел все сжечь.
Спустя пару часов она знала точно: успел. Верный человек передал записку от канцлера: "Не беспокойтесь насчет того, что знаете, я успел все сжечь". Екатерина ненадолго выдохнула от облегчения. Теперь следует быть очень осторожной, чтобы не оказаться в очередной ловушке. А в том, что они будут, великая княгиня не сомневалась. Слишком много недругов у нее при дворе, чтобы чувствовать себя в безопасности.
Интуиция не подвела.
Через два дня состоялся неприятный разговор с маркизом Лопиталем, в последнее время имевшим огромное влияние на императрицу. Екатерина же ненавидела маркиза после весьма неприятного инцидента. Еще до того, как она узнала о своей беременности, Лопиталь весьма недвусмысленно за ней ухаживал. Хотя слово "ухаживал" не совсем подходил к той неприятной и досадной сцене, случившейся в Ораниенбауме.
Екатерина ждала Станислава, когда вместо него по потайной лестнице поднялся Лопиталь. И только вмешательство верного калмыка — ее слуги и телохранителя — спало великую княгиню от позорного насилия. Когда подоспел Понятовский, дело было почти улажено. Маркиза увезли с сильными ушибами и вывихнутой челюстью, а Екатерину отпаивали валерьяновыми каплями пополам с водкой.
А не Лопиталь ли послужил истинной причиной для опалы Станислава? — запоздало спохватилась Екатерина. И сама же ответила на этот вопрос: он, больше некому. Помимо удовлетворения мужского самолюбия, маркиз преследовал и другие цели — укрепить отношения между Россией и Францией в ущерб Пруссии и Англии. При таком честолюбивом замысле активные интриги великой княгини в пользу Англии серьезно мешали.
Что ж, если так, что тогда все сходится. В который раз Екатерина убедилась в том, что политика соткана из человеческих судеб, и нередко на то или событие во многом влияет образный клубок, в котором переплелись все грани человеческих отношений, страстей и интриг. История маркиза Лопиталя — лишнее тому подтверждение.
Екатерина встретила маркиза подчеркнуто холодно:
— Что вам угодно?
Тот довольно осклабился: в отличие от Шувалова и Бутурлина, Лопиталь был абсолютно уверен в том, что счастливые времена Екатерины остались в далеком прошлом. Очень скоро молодой двор лишится главного своего украшения, что не могло не радовать маркиза, поставившего собственные интересы на великого князя.
— Мне угодно, ваше высочество, чтобы вы во всем признались.
В первую минуту Екатерина оторопела от подобной наглости.
— Вы с ума сошли? — с любопытством поинтересовалась она, вглядываясь в раскрасневшееся лицо незваного гостя. — Беленов за завтраком объелись? Сметана прокисла? Масло прогоркло? Живот пучит? То-то мне цвет вашего лица не нравится. Между прочим, вы говорите с супругой великого князя.
— Пока супругой, — многозначительно сказал тот. — Но ваше положение вполне может измениться. Именно поэтому я предлагаю вам не тянуть время и признаться.
— В чем? — Екатерина неожиданно развеселилась.
— В измене отечеству и тайном сговоре с Бестужевым, — Лопиталь обличительно задрал двойной мясистый подбородок. Искусственные букли на парике оттопырились.
— Право, маркиз, вы становитесь забавны. Ни свет, ни заря врываетесь в мои покои и начинаете угрожать, обвиняя в заговоре. Да как вы смеете!
— Смею, ваше высочество, смею, — он приблизился к ней. — Впрочем, одно ваше слово, и императрица не узнает о вашем истинном участии. — Ну?
Вытянул губы в трубочку. Екатерина брезгливо отодвинулась. Выгнать бы его, да не время. Скандал сейчас совершенно ни к чему. Однако странно было ожидать от маркиза подобной глупости: неужели он так уверен в реакции Елизаветы, что решился на вопиющее нарушение этикета?! Если так, то необходимо заручиться поддержкой императрицы. Но как?
— Если вы рассчитываете, что императрица захочет вас выслушать, то глубоко ошибаетесь, ваше высочество. Она очень опечалена вашей ролью в этом деле.
Маркиз давно ушел, а Екатерина не шевелилась, мысленно прокручивая возможный вариант развития событий. Впрочем, как ни крути, выход один. Необходима личная встреча с Елизаветой. Однако императрица действительно не спешила встречаться с великой княгиней.
Дни слагались в недели, недели грозили стать месяцами ожидания. В деле Бестужева по-прежнему не находилось веских доказательств для окончательного обвинения. Екатерина похудела, побледнела, однако постоянная тревога за свое будущее весьма благотворно сказалась на ее характере. Сильных — трудности делают еще сильнее, слабых — ломают. Вопреки ожиданиям, Екатерина не отчаялась и не потеряла присутствия духа. Тайно она даже умудрилась вступить в переписку с Бестужевым. Тот сообщил, что за час до ареста успел сжечь весь свой архив и теперь откровенно забавляется, наблюдая за растерянностью палачей. Дело развалилось, не успев начаться. Теперь многое зависело от Екатерины. И она решилась.
В начале апреля, незадолго до своих именин, она послала за духовником императрицы. К его приходу все было готово. Великая княгиня металась в бреду на широкой постели. Спутанные влажные волосы выбились из-под чепца, под глазами залегли темные тени, лицо казалось мертвецки белым. Из горла вырывались тяжелые хрипы.
