Рангея Рагхав - Гибель великого города
— Спокойствие! Спокойствие!
— Я певица из далекого Египта, — продолжала Нилуфар. — Высокочтимый Манибандх известен там как тонкий ценитель пения и искусства танца. Непостижимо, как мог он не заметить погрешностей в таком простом танце! Пусть дравидская танцовщица продолжает, все поймут, о чем я говорю…
Она подала знак сидящим позади музыкантам. Вокруг воцарилась тишина. Нилуфар запела.
Пение ее становилось все громче и громче. Покосившись на Вени, она поняла, что та все еще не оправилась от пережитого потрясения, и это придало уверенности Нилуфар.
А Вени была в отчаянье. Конечно, высокочтимый Манибандх мог бы заступиться за нее, но вызов, брошенный ей перед целым городом, все равно висел бы над головой, подобно насмешливой луне в небе. Нет, Вени не могла отступить, сбежать, как побитая собака! Да и что скажет Виллибхиттур, узнав о ее трусости? Она сожгла за собой все мосты! Оставалось одно — победить хитрый ход соперницы, принять вызов.
Меч танца ударил в щит пения. В опьяняющем порыве Вени понеслась по площадке. Но проникновенный и взволнованный голос Нилуфар вскоре взял верх над танцем — боль и страдание жизни возобладали над духом сладострастья и веселья. Люди видели изумительный танец, в их ушах звучал дивный голос, обе противницы словно слились воедино, — так искусный чародей, разорвав змею, снова соединяет ее куски. И в этом едином потоке они словно вырастали на глазах, силы их крепли с каждой минутой… Но то была смертельная схватка заклятых врагов, призвавших на помощь все свои волшебные силы. И толпа чувствовала это.
Вдруг Нилуфар сменила ритм. Барабан, следуя голосу, ударил в знак паузы, а Вени, как попавший в водоворот человек, уже не могла остановиться. Нилуфар звонко рассмеялась. Услышав смех, Вени застыла на месте. Горящими глазами она взглянула на египтянку, полную победного ликования. Вени хотелось, чтобы земля разверзлась и поглотила ее… Манибандх наклонил голову.
— Граждане Мохенджо-Даро! — громко воскликнула Нилуфар. — Истина восторжествовала! Торжество истины — торжество богини Махамаи!
Но чей-то суровый голос возразил:
— Египетская певица поступила нечестно!
Из края в край огромной толпы прокатился шум. Что сегодня происходит? На глазах у всех корабль торжества то погружается в пучину, то волны снова выносят его к берегу…
— Кто здесь бросает мне вызов? — закричала разгневанная Нилуфар. — В споре об искусстве я ни перед кем не опущу глаз! Если кто-нибудь не верит мне, пусть поднимется сюда! Меня не унизит поражение в споре — искусству нет границ…
Какой-то человек отделился от толпы и взошел на помост. С удивлением Нилуфар увидела, что перед ней Виллибхиттур.
Снова он! Зачем пришел сюда этот униженный глупец? Чего он хочет? Усеять ее путь шипами?
В свете факелов глаза поэта сверкали удивительным блеском.
— Это ты, поэт… — в растерянности произнесла Ни-луфар.
Виллибхиттур улыбался. Гордо вскинув голову, он обратился к толпе:
— Почтенные граждане великого города Мохенджо-Даро! На ваших глазах дравидская танцовщица проиграла состязание. Нет сомнения, она танцует искусно, но выстоять перед египетской певицей ей нелегко. Та победила, однако победила хитростью. Пусть танцовщица начнет снова. Я также буду петь. Судите же сами, на чьей стороне правда!
Вени приготовилась к танцу. В глазах Манибандха словно мелькнула черная тень. Не делает ли поэт последнюю попытку вернуть свою возлюбленную? Если в успехе Вени его счастье, то пусть лучше она потерпит поражение…
И снова закружилась в стремительном танце Вени. Нилуфар начинала мелодию. Когда она останавливалась, вступал Виллибхиттур. Но на этот раз не столько сама песня, сколько танец рождал восторг в душах присутствующих. Следя за движениями дравидки, самые искушенные знатоки не могли удержаться от одобрительных возгласов. Даже Амен-Ра однажды позволил себе выразить удовлетворение.
Поэт пел с полузакрытыми глазами, с лица его не сходила умиротворенная улыбка. Нилуфар была печальна. Вени кружилась в неистовом вихре танца. Напряжение все росло. Стало так тихо, что звон ножных колец был слышен в самых последних рядах. Казалось, вся вселенная сжалась в комок и беззвучно наблюдала за бесподобным танцем. Музыканты задыхались от усталости. Они впервые играли для таких искусных танцовщиц.
Вдруг Виллибхиттур закончил такт, сделал Нилуфар знак рукой, но та не заметила его. Ноздри ее раздувались от возбуждения. Неожиданно она услышала возглас поэта:
— Победила дравидская танцовщица! Египетская певица проиграла состязание!
Сияющий Манибандх громко возвестил:
— Граждане Мохенджо-Даро! Славьте дравидскую танцовщицу!
Утомленная Вени лежала в глубоком обмороке у ног богини Махамаи, толпа восторженно шумела. На мгновение показалось, что губы великой богини тронула слабая усмешка. Старейший жрец, поднявшись с места, воскликнул:
— Матерь наша приняла наши моления! О почтенные граждане! Я видел улыбку на устах всемогущей!
Словно прорвалась плотина. Казалось, само небо дрогнуло от радостных криков. Оттолкнувшись от древних камней Мохенджо-Даро, разнеслось по вселенной могучее эхо…
Вени долго не могла прийти в себя. Ее окружили иноземные гости и наперебой выражали свое восхищение. Упоительным и чудесным был ее танец, словно все, что есть привлекательного в человеческой жизни, соединилось в один ликующий образ! Все были опьянены радостью.
Манибандх наполнил чашу вином и подал танцовщице. Вени жадными глотками осушила ее. Огонь пробежал по ее жилам, в ней пробудились новые силы. Она благодарно взглянула на купца.
— Госпожа! — предложил Манибандх. — Сядьте на мое ложе и отдохните.
Она согласно кивнула головой. Но, не дойдя до высокого ложа Манибандха, устало опустилась на свою скамью, покрытую мягкой тканью.
Празднество закончилось. Ряды смешались, и огромная толпа казалась сейчас океаном, в котором набегают друг на друга шумящие волны. Людская масса медленно растекалась из храма. Постепенно шум стихал. Люди спешили по домам, но долго еще в городе были слышны разговоры, похвалы празднеству.
Место торжества обезлюдело. Именитым гражданам и иноземным гостям подали чаши с вином. Амен-Ра довольно поглаживал свою бороду. Жрец из Элама говорил ему:
— Прекрасные танцы есть в нашей стране, лучший из них — танец льва. Но сегодня мы узрели божественную пляску. Видно, сами боги помогали юной танцовщице.
Амен-Ра, улыбаясь, согласился с ним.
Бессмысленно хохотали опьяневшие шумерские воины, их густые черные бороды тряслись от смеха.
Виллибхиттур стоял в стороне. Никто не сказал ему ни слова благодарности. Он чего-то ждал. К нему подошла Нилуфар и показала на помост. Там Вени, подняв обеими руками огромную чашу, жадно ловила ртом струйку вина. Нилуфар засмеялась.
— Чему вы смеетесь, госпожа? — спросил Виллибхиттур.
— Я смеюсь над твоей глупостью, хотя надо бы плакать. Даже мотылек, чтобы сгореть, летит к лампаде, а не к звездам.
— Певица! — возмущенно воскликнул поэт.
— Слепец! — насмешливо ответила Нилуфар.
Виллибхиттур вдруг смутился.
— Госпожа назвала меня слепцом! Но почему? Я не могу понять…
— И вряд ли поймешь! — отрезала Нилуфар.
Глава седьмая
Нилуфар схватила поэта за руку.
— Вы, госпожа? — удивленно вскрикнул Виллибхиттур.
— Не называй меня так! Зови меня просто Нилуфар! Госпожа та, что попалась к этим волкам! — Она кивнула в сторону помоста. — Теперь больно вспоминать, что я добивалась положения госпожи. Да, я была, поэт, такой же надменной позолоченной куклой…
Нилуфар утратила обычную сдержанность. Казалось, жгучая нестерпимая жажда жгла ее дрожащие губы, туманила взор. Волны злобного возбуждения поднимались в ней, подобно тому как в ожидании бури растут и пенятся морские валы! Грудь ее тяжко вздымалась…
Но мысли поэта были заняты Вени. Что подумает она, увидев его стоящим рука об руку с египтянкой? Как назойлива эта женщина! Кто она? Взглянув на помост юноша тут же забыл о Нилуфар. Перед Вени стоял Манибандх и поил ее из своих рук вином. Тем самым первый гражданин Мохенджо-Даро ставил ее выше всех присутствующих женщин! Виллибхиттур не отрываясь смотрел на купца и свою возлюбленную. Наконец египтянка потянула его за руку.
— Глупец! — насмешливо сказала она. — Увидел ее спину? Теперь ее чтят самые богатые и знатные люди, а о тебе она забыла. Во мне тоже бьется женское сердце, я знаю, что женщины любят богатство не меньше, чем мужчины. Да и что есть в этой танцовщице такого, чтобы устоять перед звоном золота и сладкими речами?.. А в тебе разве есть достоинства, ради которых женщина откажется от славы и богатства и припадет к твоим ногам?! Подумай сам, может ли она пожертвовать ради тебя, нищего, всеми соблазнами мира?
