Игорь Москвин - Петербургский сыск. 1874—1883
Конечно, коллежский советник, хотя и дворянин, но человек небольшого достатка, может быть, с этим связано нежелание полиции заниматься таким делом.
И зачем нам в городе градоначальник, который не может управлять подчинёнными ему полицейскими участками и частями?
Надеемся, что справедливость восторжествует в столице и мы увидим, что полиция поставлена защищать всех граждан от посягательств преступных элементов не только на наши жизни, но и на наше имущество».
Путилин бесшумно положил газету на край стола.
Градоначальник играл желваками, щёки побледнели, а глаза сощурились, словно у удава.
– Господин Путилин, я знаю о хорошем отношении к вам Государя, но позвольте полюбопытствовать, почему, я должен о преступлениях в столице узнавать из газет?
Иван Дмитриевич судорожно вспоминал, не пропустил ли он чего в журнале происшествий. Да, нет, вообще фамилия Даудель не упоминалась. Он бы точно ее запомнил. И ко всему прочему, сыскная полиция всегда выезжает по вызову приставов, но об этом начальник сыска не упомянул.
– Чтобы завтра, я повторяю, завтра, преступник был найден и господину, – градоначальник подошёл к столу, заглянул в газету, – господину Дауделю принесли нижайшие извинения и пропавшие драгоценности. Я более вас не задерживаю.
Путилин вышел из кабинета и только в приёмной вытер со лба, выступивший холодный пот. Начальник сыска робел в присутствии генерала Трепова, язык прилипал к нёбу и не мог вымолвить ни слова, словно нашкодивший ученик младших гимназических классов.
В сыскное отделение Путилин воротился не то, чтобы в плохом настроении, но близком к оному. Понапраслина всегда вызывает отторжение, особенно от стоящего ступенью выше начальства, которому вроде бы и надо высказать возражение в ответ, но боязно.
Поднимаясь по лестнице, Иван Дмитриевич встретил помощника Жукова, спешившего куда—то по поручению.
– На ловца и зверь бежит, – Путилин остановил на ходу поздоровшегося Мишу, – зайди ко мне.
– Иван Дмитриевич, – начал было Жуков.
– Все дела в сторону, – твёрдым голосом произнёс Путилин.
– Так точно, – вытянулся помощник, пародируя военного.
Начальник сыска только покачал головой и направился в кабинет, где не снимая верхнего платья, раскрыл шкап, достал справочную книгу по Санкт—Петербургу и начал листать.
«Коллежский советник Николай Иванович Даудель, помощник Управляющего Временной Ревизионной Комиссии Государственного контроля, в чине с 6 сентября 1868 года, в настоящей должности со 2 сентября 1872 года, Кавалер орденов Св. Анны, 2 и 3 степени, Св. Станислава 2 степени с Императорской короной, имеет знак отличия непорочной службы за XV лет, православный, дворянин»
В другой справочной книге Путилин узнал, что господин Даудель имеет родовое имение в Лифляндской губернии, сына четырнадцати и дочь шестнадцати лет, проживает на Гончарной улице в собственном доме, но нигде не было сказано, что дом заложен и чтобы выплатить за него деньги, госпожа Даудель в последний раз надела драгоценности, чтобы на следующий день с ними расстаться.
Хозяин встретил людей из сыскного отделения в кабинете, где ломал голову о том, где достать денег. Неужто придётся, думал он, переезжать в имение, уходить в отставку.
– Чем могу быть полезен, господа, – грудной приятный голос прозвучал, когда коллежский советник Даудель поднялся из—за стола.
– Начальник сыскной полиции статский советник Путилин, – отрекомендовался Иван Дмитриевич и, указав на Мишу, продолжил, – мой помощник господин Жуков.
– Вы…
– Да, господин Даудель, – перебил хозяина Иван Дмитриевич, – мы прибыли с целью расследования той неприятности, что случилась с вами.
– Наконец, – обрадовался Николай Иванович.
– Скажите, господин Даудель, почему вы не вызвали сразу же по обнаружению пропажи полицию?
– Я, – хозяин густо покраснел и, понизив голос почти до шёпота, произнёс, – мне не хотелось думать, что причастны к делу мои родные.
Бровь Путилина поползла вверх.
– У вас были подозрения?
– Нет, но…
– Вы можете показать комнату, из которой исчезли драгоценности.
– Да, господин Путилин, распоряжайтесь мной по своему усмотрению, – у хозяина заблестели глаза, словно начальник сыска, как фокусник, достал из шляпы золотые изделия с каменьями.
В комнату, в которой переодевалась госпожа Даудель, вела только одна дверь, по обе стороны которой стояли две низенькие подставки с деревянными кадками с зелёными растениями, раскинувшие веером тонкие длинные листья.
– Я приказал ничего не трогать в ней, ибо не знал, а скорее предчувствовал, что дело примет новый оборот.
– Хорошо, – Иван Дмитриевич остановился у двери, – а та, куда ведёт? – Указал тростью.
– В спальню.
Длинный коридор, в одном торце дверь, ведущая в спальню, со второго – в столовую, где были гости, посредине в комнату, вернее будуар Елизаветы Петровны.
– В спальню тоже ведёт одна дверь?
– Да, господин Путилин, в нее можно попасть только из этого коридора.
– Понятно, покажите комнату.
Хозяин достал из кармана ключ и отпер дверь.
– Сюда более никто не заходил.
Иван Дмитриевич внимательно окинул от двери комнату взглядом, потом начал внимательно осматривать от входа справа налево, не упуская ни единой детали. У окна он остановился подольше, подёргал форточку, которая оказалось не запертой, открыл окно и внимательно исследовал подоконник, на котором явственно выделялся след большого сапога и круглый.
Путилин хмыкнул.
– Мы можем посмотреть место под окном?
– Непременно.
Под окном валялась брошенная лестница. Путилин приставил ее к подоконнику и поднялся вверх.
– Ну что? – Нетерпеливо спросил хозяин.
– Вы, видимо, тоже осматривали здесь?
– Нет, – сказал господин Даудель и снова густо покраснел.
– Что находится там? – Путилин указал на хозяйственное строение.
– Конюшня.
– Вы ее осматривали?
– Нет, не было нужды.
– Странно, хотя… Не удивлюсь, если там найдется какое—нибудь дешёвое колечко или серьги. Миша, – подозвал Иван Дмитриевич Жукова, – проверь.
– Хотите осмотреть что—то ещё?
– Некоторые обстоятельства для меня ясны, вот только не могу понять, где, – Путилин умолк и посмотрел на окно комнаты, – вот садовая голова, – стукнул себя по лбу, – Николай Иванович, видимо, старею.
– Что вы хотите этим сказать?
– Ничего, пройдёмте снова к двери в комнату.
Иван Дмитриевич придирчиво осмотрел сперва дверь, достал лупу наклонился и заглянул в замочную скважину.
– Это и следовало ожидать, – проговорил он очень тихо, потом обернулся к хозяину, – у кого хранятся ключи от этой комнаты?
Николай Иванович достал связку из кармана.
Путилин кивнул.
– В чём собственно дело? – Недоумевал коллежский советник.
– У вашей супруги свой ключ? – Сыскной начальник не обратил никакого внимания на слова Дауделя.
– Да.
– Мог ли кто—то взять ваши ключи или госпожи Даудель?
– Исключено.
– Мои всегда при мне и я не имею привычки разбрасываться ими, точно так же, как и моя жена.
– Кто из гостей ранее бывал в вашем доме?
– Никто.
– Это точно?
– Господин Путилин, я знаю, что говорю.
– Хорошо, тогда скажите, кто мог знать, что эта комната является будуаром Елизаветы Петровны и в ней хранятся драгоценности?
– Любой мог догадаться, что если там переодевается моя жена, то там хранятся и ее украшения.
– Не скажите, может быть, там стоит сейф, который вы используете или храните все ценности в кабинете.
Хозяин задумался.
– Сейфов у нас от роду не было, кто мог об этом знать? – Щёки господина Дауделя побледнели то ли от напряжения, то ли что—то вспомнил. Иван Дмитриевич ждал. – Не знаю, – честно признался Николай Иванович.
– Кто —то из гостей напрашивался к вам с визитом?
– Нет.
– А к вашей супруге?
– Нет.
– Вы знаете точно?
– Она бы мне сказала об этом.
– Хорошо, кто из прислуги знал, что драгоценности хранятся в запираемом ящике.
– Все, думаю.
– Понятно.
– Иван Дмитрич, – на пороге стоял улыбающийся Жуков.
– Вижу по улыбке что—то обнаружил.
– Есть немножко, – и Миша протянул Путилину раскрытую ладонь, на которой лежало потемневшее от времени серебряное колечко и такая же старая цепочка.
– Вам знакомо? – Спросил у Николая Ивановича начальник сыска.
– Да, они были со всеми драгоценностями.
– Где? – Поинтересовался у помощника.
– У кучера Василия в кармане пиджака, что висит в его комнате.
– У кучера, в кармане? – Подал голос хозяин, на который начальник сыска не обратил внимания.
