Рашид Кешоков - По следам Карабаира Кольцо старого шейха
— Николаю Михайловичу на экспертизу! — торжествующе сказал он Тамару.— Эту штуку держал в руках один из бандитов. Судя по показаниям Сысоевой, он косит . Сейчас, Гамар, составим протокол по всей форме о находке.
Дождь полил сильнее. Потемнело. Пока Шукаев писал, Эдиджев светил ему фонариком. Помимо всего прочего, в протокол внесли: «Медальон овальной формы с награвированными двумя цветками тюльпана. В чашечках цветов — два камня: .красный, видимо, рубин или его сплав, и голубоватый, возможно, аквамарин. Медальон и цепочка — из желтого металла, предположительно,— золото девяносто шестой пробы.. »
— Гамар,— сказал Жунид, когда они уже сидели в лодке.— Завтра я отправлюсь в Краснодар, а ты организуй как следует проверку семьи Хакаса. Кто, что, с кем он дружил, с кем знался...
— Слушаюсь,— привычно ответил Эдиджев.
... Ночевал Жунид на этот раз у Муссы Чемсо, председателя колхоза «Красный Октябрь»
* * *Итак, никто в ауле Хантук не знал человека по прозвищу Пако. Это наводило на размышления. Значит, второй насильник был из других мест?
Но Жунид не торопился с выводами.
За домом Хакаса Хатумова было установлено наблюдение, но пока ничего подозрительного там не происходило. К Хатумовым никто не являлся. Жили в доме старуха-мать и два брата Хакаса. Старший, человек больной и тихий, работал сторожем в колхозе. Младший был подсобным рабочим в столовой. Ни о том, ни о другом Мусса Чемсо не мог сказать ничего предосудительного.
И Жунид, решив, что в ауле ему пока нечего делать, выехал в Краснодар. Пора было допросить студента.
Добравшись на попутной машине до города, Жунид с трудом преодолел искушение сейчас же, никуда не заходя, повидать Зулету, но взял себя в руки и пошел в управление.
... Ивасьян пил в своем кабинете чай. Был обеденный перерыв, и Жуниду пришлось ждать полчаса, пока перерыв закончится.
Наконец секретарша кивнула, давая понять, что можно войти.
Выслушав Жунида, Ивасьян задумался. Он был озадачен успехами своего подчиненного. Однако не подал вида и после некоторого колебания одобрил его действия.
— Только не увлекайтесь,— отечески строгим тоном предупредил он.— Это вам не поезд. Тут нетрудно и дров наломать.
Выйдя из кабинета, Шукаев отыскал Панченко-.
— Здравствуйте, Николай Михайлович!
— Рад вас видеть. Чем могу служить?
— У меня просьба к вам,— сказал Шукаев, доставая из сумки небольшой сверток и осторожно разворачивая его.— Видите ли, эту игрушку держал в руках человек, изнасиловавший Марию Сысоеву Вы, наверное, слышали о ее деле?
— Разумеется. Оно — почти история.
— Так вот, я прошу вас провести пороскопическую экспертизу.
— Вы старомодны, друг мой,— добро улыбнулся Панченко.— У нас теперь некоторые современные криминалисты далеко не всегда уважают науку.
— Как это?..
— Я шучу,— не стал объяснять своего намека Панченко.— В лучшем виде сделаем. Завтра к утру будет готово.
— Нельзя ли сегодня, Николай Михайлович. Время дорого.
— Сегодня? Ну что ж. Так и быть.— Он вытащил из жилетного кармана часы.— Зайдете ко мне через два часа. Устраивает?
— Вполне. Благодарю вас. И еще, Николай Михайлович,— Жунид снова полез в сумку,— вот фотография и письмо. На фотографии — подпись. «Рахме — от Хакаса». Можете вы к тому же часу установить идентичность почерка на снимке и в письме?
— Ох напористый же вы человек,— усмехнулся эксперт.— Ладно уже, сделаем.
... Торговый техникум находился квартала за три от yrf-равления. Жунид не стал садиться на трамвай и пошел пешком.
Однако в техникуме его ожидала неудача. Хатумова на лекциях не оказалось. Он не приходил с утра. Директор, высокий, худой, усталого вида мужчина с довольно внушительной лысиной, дал ему адрес общежития. Расположено оно было далеко от центра, почти в том же районе, где Шукаев получил квартиру.
В общежитии Хакаса Хатумова тоже не было. Комендант рассказал, что утром видел студента, когда тот собирался на занятия К нему пришел молодой адыгеец, и они ушли вместе Комендант в это время совершал свой обычный утренний обход и слышал обрывок разговора, из которого заключил, что Хатумов собирается куда-то ехать.
— А как же занятия, парень? — спросил комендант.— Нехорошо пропускать-то.
— Не ваше дело,— грубо ответил Хакас.
На том разговор и кончился. Больше комендант ничего не знал.
— Как был одет приезжий? — спросил Жунид.— И как он выглядел?
— Ватник, галифе и сапоги. На голове,— кажется, кубанка. А выглядел... Подождите... Молодой... угрюмый такой, черный. Нос у него горбатый и ноздри вроде слегка вывернуты.
— У вас хорошая память,— улыбнулся Жунид.
— Профессия,— развел руками комендант — Надо знать своих жильцов и посторонних примечать. Время трудное, часто кражи у нас...
— Как Хатумов называл приезжего?
— Слыхал... Постойте. Вроде — Сафар... Ну да, конечно, Сафар.
Шукаев записал.
— Еще один вопрос. Что вы можете сказать о поведении Хатумова?
Комендант покачал головой.
— Неважный парень. Является поздно. Выпивши. Стипендия у них маленькая — на какие деньги пьет? Неизвестно.
Жунид посмотрел на часы. До условленной встречи с: Панченко оставался час, Поблагодарив коменданта и распрощавшись, он поспешил домой — повидать Зулету.
Когда он своим ключом открыл дверь квартиры, навстречу никто не вышел. Сняв сапоги в прихожей, Жунид на цыпочках прошел в комнаты. Зулета спала в своей любимой позе, свернувшись калачиком на постели. Возле нее на полу валялся раскрытый журнал мод. Он с минуту смотрел на жену, потом, наклонившись, поцеловал в лоб. Она потянулась и открыла глаза. Некоторое время они еще хранили безмятежное сонное выражение, потом на лбу появилась гневная складка.
Окончательно проснувшись, она села на постели и оправила платье.
— Ты за этим меня привез в Краснодар?
— Зачем? — растерялся Жунид.
— Чтобы я стерегла эту противную квартиру?
— Что ты? К чему так говорить?
Зулета встала и, подойдя к зеркалу, поправила волосы.
— Если ты думаешь, что я могу сидеть дома целыми днями в одиночестве, то глубоко ошибаешься.
— Но я же... ты должна понимать — у меня такая работа...
— Откуда я знаю, на работе ты или еще где-нибудь? Три дня его нету, а я — думай, что хочешь. И ни знакомых, ни друзей! Кому это понравится?
— Ну, пошла бы в кино или еще куда-нибудь...— примирительно заметил Жунид.
— Да уж, конечно, я не сидела дома. Хорошо хоть Клава познакомила меня с Назиади, а то совсем бы умерла от скуки...
— Кто эта Назиади?
— Племянница ее мужа. Интересная веселая женщина А как одевается!
Зулета продолжала дуться, но Жунид чувствовал, что злиться ей не хочется и вся эта сцена устроена больше для порядка.
Он улыбнулся и подошел к жене сзади, положив руки ей на плечи.
— Слушай, в городе никто почти не носит косы,— сказала она.— Я их срежу и сделаю короткую прическу.
Не впервые Зулета заводила этот разговор, но всякий раз Жунид противился ее желанию самым решительным образом. Он не мог себе представить ее без великолепных черных волос, которые закрывали ее чуть ли не всю целиком, когда она распускала косы.
А сегодня, вспомнив, что через полчаса он снова уйдет и они, наверное, опять поссорятся, Жунид устало махнул рукой.
— Как хочешь. Но я люблю твои косы.
— А что в них проку? Они только мешают,— повеселела она.— Я срежу.
— Как хочешь,— повторил он, думая, как бы поаккуратней сказать ей, что и сегодняшнюю ночь, вероятно, не сможет ночевать дома. Исчезновение Хатумова беспокоило его, и он твердо решил возвратиться в Хантук.
— Ты не сердись, Зулета,— решился он, наконец,— но я сейчас ухожу. Пойми, пожалуйста, я должен... Вот закончу это дело и освобожусь...
— Ночевать придешь?
— Нет,— вздохнув, признался он.
Но против ожидания это не произвело особого впечатления на нее. Она уже крутила перед зеркалом свои косы, представляя, как будет выглядеть ее хорошенькая головка с короткой стрижкой.
... В управление Шукаев шел с невеселыми мыслями. В сущности, он мало знал свою жену. Он- отлично видел, что она эффектна, что на нее заглядываются мужчины на улицах1. В глубине души понимал, что круг ее интересов довольно узок и говорить о чем-нибудь серьезном с нею нельзя. Но ему все время казалось, что он сумеет заинтересовать ее чем-либо, поможет ей стать человеком, нужным людям и интересным, научит ее жить полной, содержательной жизнью. Ведь она неглупа, восприимчива, от природы, у нее есть свой своеобразный вкус, его надо лишь развить.
И вот сегодня он вдруг понял, что все его мечты и планы, касающиеся Зулеты и их совместной жизни, построены на песке. Словно говорят они на разных языках, совершенно не понимая друг друга.
