Алексей Соловьев - Распятая Русь. Предания «Велесовой книги»
Наблюдавший молча за этой беседой Бус вмешался:
– Позволь, княже? Скажи, хан, ты бы мог дать слово, что больше никогда не приведешь своих людей на этот берег Ра? В обмен на жизнь твою и твоих людей? Мы даже оставим тебе часть скота и обоза.
Бобрец хотел вмешаться, но Бус властно пресек его, вздев раскрытую ладонь:
– Зачем ты идешь на земли славян, хан? На севере племена, платящие выход готам. Заставь их платить тебе, если не боишься Германареха. Там меха, а это лучше, чем скот и хлеб.
– Ты отпустишь меня сразу и без выкупа? – недоверчиво переспросил Баламбер.
– Да, если ты мне поклянешься именем Тенгри-хана не мстить воронежцам и забыть про наши земли! – твердо ответил Бус.
– А мы, в свою очередь, готовы будем смешать с тобою кровь, хан, – неожиданно добавил Бобрец. – Ты хочешь побрататься сразу с двумя славянскими князьями?
Гунн долгое время молчал, переводя глаза с одного на другого собеседника. Затем поднял слегка согнутый указательный палец вверх, направив его на Буса:
– Ты, наверное, сам бог, явившийся людям! Простой смертный не может быть столь великодушен!
– Ну что ж… считай, что тебе предлагают побрататься с богом, – усмехнулся Бус.
– Я принесу клятву дружбы у вечернего костра! – торжественно заявил Баламбер. – И все золото, что я забрал в этом походе у циньских купцов, – ваше! А сейчас позвольте сообщить радостную весть моим князьям и воинам, будущие братья?!
Когда Бус и Бобрец остались одни, пожилой князь усмехнулся:
– Я не сразу понял, что ты задумал, Бус! Хотел даже поссориться. А теперь признаю: ты и впрямь велик! Пусть теперь готы направляют свои мечи на степняков! Гунны ведь действительно умеют держать данное слово, этого у них не отнять.
– Братья – тем более, – усмехнулся Бус. – Сегодня, благодаря тебе, я приобрел не одного, а сразу двух союзников. Пойдем, воздадим почести нашим павшим воинам! Проводим их в Ирий!
Глава 21
Бескрайние степи пожелтели. Травы легли на землю, уже не перекатываясь длинными волнами под напором вольного ветра, а лишь устало вздымаясь и вновь опадая, словно старая женщина, с утра работавшая в поле. Дожди много дней не посещали берега Непры, обнажились косы, обмелели старицы и озера. Но все так же бил на перекате жерех, глуша мощным хвостом малька, все так же парили в небе ястребы, высматривая зазевавшегося сурка или зайца. Дикая природа продолжала жить своей привычной жизнью.
Бус со своей дружиной возвращался не спеша. Они гнали стадо баранов, взятое у гуннов, четыре десятка длиннорогих мощных быков – дар князя Бобреца. По его словам, такие быки, приученные к ярму, лучше годились для вспашки жирного чернозема, чем лошади. Воронежец советовал новому другу скрещивать коров именно с этой породой, прадедами которой были мощные степные туры.
С тихой радостью встречал Белояр кочевья семей антов и русов, пришедших с ним от святой горы Алатырь. Дикая степь обживалась, помогая плодить новые стада, рождать новых детей. С легкой тревогой он думал о жене, у которой вот-вот должны были прийти сроки родов. Когда вдали завиднелись священная роща и холм, он невольно толкнул коня пятками, переводя его на рысь. Остававшийся все это время за старшего князь Верен не терял времени зря. Контуры будущего города уже обозначились глубоким рвом и высоким валом. На волокушах от реки подтаскивались очищенные от ветвей дубовые стволы: киевский князь Словен начал выполнять свое обещание, плавя новому другу длинные плоты. На центральной площади уже белели свежими стенами княжий дворец и жилье для дружины.
Верен встретил Буса у будущих ворот вместе с князем русов. Славн первым поклонился до земли.
– Как княгиня? – нетерпеливо спросил Белояр.
– Ведуньи говорят, что днями должна разрешиться. Прочат тебе сына, князь!
– Слава Триглаву! О готах не слышно ничего?
– О готах нет. Но есть иное… Славн, поведай князю, что мне вещал!
Руский князь заметно острожал лицом.
– То долгая история будет. Может, за трапезой, дружина голодна.
– Вкратце поведай сейчас, – нетерпеливо перебил его Бус. – Теперь не успокоюсь.
Славн огладил обритую голову. Ветер шевельнул его длинный чуб.
– Наезжали опять ромеи под видом купцов…
– Почему «под видом»?
– Потому что знаю я двоих. Флавр, священник из Хорсуня, и центурион Полоний, он командует одной из двух центурий городской стражи Хорсуня.
– Знаешь? Откуда?
– Флавр не раз посещал эти земли, призывая славян принять веру Христа. А с Полонием я и бывший князь тиверцев Эллак заключали мир, когда мы вместе ходили под Ольвию против ромеев, захвативших многих его подданных в полон, разоривших несколько селений тиверцев подлым набегом.
– Почему «бывший»? Он погиб?
– Он умер спустя месяц после заключения мира. Ромеи отравили его. Полоний пил с ним на прощание общую чашу их, ромейского, красного вина!
– Тогда почему этот Полоний еще жив? Ты что-то путаешь, Славн!
Князь русов грустно улыбнулся:
– У каждого яда может быть противоядие, князь! Примешь его вовремя – останешься жив. Понимаешь?
Бус надолго замолчал. Соратники были правы – новость требовала долгого осмысления и обсуждения. Кони же тем временем уже достигли княжьего двора.
– Продолжим вечером наедине, – коротко бросил князь, увидев на крыльце поддерживаемую двумя служанками жену. – Я призову вас!
Эвлисия подурнела с лица, сделалась более грузной, как это и свойственно многим женщинам перед родами. Но лицо ее сияло такой неподдельной любовью и радостью, что Бус не выдержал. Соскочив с коня, он подбежал к жене, нежно привлек ее к себе и поцеловал меж бровей.
– Лапушка моя!!! Как же я по тебе скучал!
– Я тоже, ладо! Вышила тебе даже стяг. Пойдем, покажу.
Они прошли сумрачным коридором и вошли в горницу. На большой деревянной рамке был натянут холст, на котором золотыми нитями и льняным многоцветьем был вышит Христос. Но в чертах лица его явственно читался лик Белояра!
Потрясенный князь встал перед женой на колени и прильнул к ее округлому тугому животу. Словно почувствовав прикосновение отца, еще не рожденный сын зашевелился и толкнул Буса в висок…
Глава 22
К вечеру, проведя с Вереном и Славном более часа в неторопливой беседе, Бус зашел проститься перед сном к жене. Чело его было омрачено тяжелой думой о только что услышанном, и это не могло укрыться от внимательного взора любящей женщины.
– Что с тобою, ладо? Какая печаль тебя гложет?
– Князья мне только что поведали о ромеях, что гостили недавно у нас, а теперь отбыли в Киев. Боюсь, не расколют ли они нашу зародившуюся дружбу со Словеном. Мужи сии, чувствую, весьма коварны и многоопытны. Не хочет Византия иметь под боком сильного соседа, вот и шлет на русские земли легатов своих тайных. Ослабит союз молодой, потом готов наведет, от своих северных границ их отвадив. То Константину на руку, а Русколани на погибель!
Лицо Эвлисии также потемнело. Она взяла запястье мужа и прижала его ладонь к своему сердцу.
– Опасайся их, это злые мужья. Флавр несколько раз навещал меня, расспрашивал, что за вера твоя, чтишь ли Христа, готов ли слушаться его наставлений. Проповеди твои называл языческими! Предложил мне перед отъездом в Киев подумать и решиться на немыслимое: чтобы я с ребенком в отсутствие твое уехала с ними в Константинополь. Обещали вырастить из него достойного христианина и вернуть на Непру законным князем. Я для вида обещала подумать, а сама уже хотела бежать в степь. Я боюсь этого Флавра, дорогой, это страшный человек!
Удивительно, но, услышав признание жены, Бус даже просветлел лицом. Те колебания и размышления, что зародились после вечерней беседы с князьями-единомышленниками, улетели прочь! На его землю явились враги, вползли, подобно гробовым змеям, чтобы ужалить в самое сердце! Они не могли свершить этого без воли и решения вышестоящих иерархов, значит, ромеи первыми объявили Русколани войну! А раз так, то все дальнейшие его деяния будут праведны, ибо законы Прави учат защищать свой народ и свою землю до последнего вздоха!
– Рожай спокойно, лада моя! Наш сын и без Византии будет истинным князем на этих землях. Ты, главное, яви его небу и мне живым и здоровым!
Он прикоснулся губами ко лбу Эвлисии, улыбнулся и покинул спальню.
Корабли ромеев спустились по реке из Киева через две седьмицы. Эвлисия к тому дню уже успешно разрешилась от бремени. Сын был крупный, звонкоголосый, многими своими чертами лица похожий на отца. Жрецы на месте заложенного храма Солнца справили все подобающие молитвы. Главный волхв, проведя ночь под открытым небом и наблюдая за звездами, предрек ему долгую жизнь и вечную славу. Малыша назвали Драгомиром, но волхв предупредил:
– Позже ты дашь ребенку иное имя, князь! Боги подскажут тебе, какое. И под тем именем его будут веками славить внуки и правнуки славян!
В честь рождения первенца по традиции отцов в Русграде был объявлен трехдневный праздник. Весть об этом полетела по степи. Именно к началу торжеств и прибыли конные с известием, что ромеи причалили к пристани.
